После выхода фильма «Брат-2» этот риторический вопрос в голове многих россиян занял почетное второе место, сразу после вопроса Понтия Пилата «что есть истина?». Понятно, что многие соотносили и соотносят его с результатами президентских выборов. Что же такое предложил России Путин, что его предложение пересилило и отчаянный популизм, и веселую клоунаду, и коммунистическую ностальгию? И даже желание, чтобы все было как в лучших домах Лондона и Копенгагена (то есть как в каютах бизнес-класса на «Титанике»)?
По мнению многих моих знакомых, выбор, сделанный россиянами, демонстрирует стойкость к наваждениям, приобретенный еще в ельцинскую эпоху иммунитет к воздействию СМИ, ставший, наверное, важнейшим уроком лихих времен. То, что Путин не участвовал в дебатах, парадоксальным образом пошло ему на пользу: это для американского кандидата было бы самоубийством, для народа России десятилетия отборной демагогии не прошли даром. Еще больше на пользу Владимиру Путину пошла плохо скрываемая озабоченность прогрессивной мировой общественности насчет правильного выбора: проголосовать вопреки этой самой общественности, как говорится, святое дело. А коррумпированность — кто же станет ее отрицать, однако, причины ее, как принято считать в России, лежат где-то в сфере первородного греха и по своей неизбежности они близки к фактору земного тяготения.
Никто не обольщался, не считал Путина ангелом, однако из списка имеющихся он, вне всякого сомнения, был самым своим, что россияне и подтвердили посредством бросания в урну бумажек. Имели ли место фальсификации? Думаю, без них не обошлось, но было бы либо предельной наивностью, либо запредельным лукавством полагать, что при наичестнейшем подсчете поданных голосов россияне выбрали бы себе другого президента: хотелось бы взглянуть на того, кто действительно так думает... Кстати, по официальным данным ЦИК, в Москве Путин набрал менее 50% голосов, и если бы речь шла о выборах президента отдельно взятой Москвы, состоялся бы второй тур: Путин — Прохоров. У миллиардера, пожалуй, были бы даже некоторые шансы. Но на выборах, в которых принимает участие вся страна, победить Путина сегодня не смог бы никто. Ни Прохорову, ни, скажем, Явлинскому (жаль, что его не допустили) в сегодняшней ситуации не помогли бы никакие «вбросы» и подтасовки, за исключением, пожалуй, одной самой радикальной: вот только если бы они исхитрились подменить народ... Тогда другое дело, а так приходится признать, что иным народом мы не располагаем.
Пока не располагаем, но сегодняшним днем жизнь не заканчивается: спокойная жизнь вообще новому прежнему президенту едва ли светит. Незадолго до выборов я беседовал со своим приятелем, философом Дамиром Володиным, который взялся перечислять «центры силы» в современном мире: Америка, Европа, Индия, Китай. К традиционному списку он добавил Латинскую Америку и замолчал.
— А как же Россия? — с некоторым удивлением спросил я.
— Россия? Тогда уж скорее Украина... у них вот есть что-то...
При всей кажущейся парадоксальности этой точки зрения, над ней стоит задуматься. Чем же таким владеет Украина, чего нет у России? А вот чем: у них есть открытость, бесшабашность, доля настоящего бесстрашия в отношении перемен. Есть веселый эпатаж и элементы политики с человеческим лицом. Всего этого может оказаться слишком мало для достойного существования, и все же это сила. В сфере обмена проектами, идеями, универсальной приветливостью, готовностью к новому, словом, в мире человеческих коммуникаций, действительная сила выглядит как-то так. Проблема России, полностью подтвержденная совокупным вердиктом избирателей, в том, что страна, отстоявшая во многом благодаря Владимиру Путину свой подлинный суверенитет, добровольно заняла позицию круговой обороны от мира. Заняла, успокоилась и даже не пытается предложить свой соблазн соседям ближним и дальним, не пытается внести что-либо уникальное, завораживающее — за исключением гарантированного уничтожения любого возможного агрессора...
Это, конечно, завораживает, дает основания для особой гордости (смотрите, мы такие страшные, что даже сами себя боимся!) — но в перспективе великой исторической состязательности этого очень и очень мало. В США, в конце концов, помимо ядерного арсенала есть еще и оружие массового обольщения — Голливуд, его перманентное применение дает свои плоды, обеспечивая присутствие передовых эшелонов Америки по всему миру. Процесс идет, как говорится, с переменным успехом, и все же мир в целом знает и про День сурка, и про День благодарения... Свой соблазн транслирует и Латинская Америка, главное, впрочем, собственный пример, предъявление внутренних форм жизни, обогащенных радостью настоящего и наполненных предвкушением будущего.
Что же может предложить сегодня Россия, помимо классического наследия? Где образцы социального творчества, политического обновления, где головокружительные технологии соблазна? Одна глухая оборона во имя принципа «как бы чего не вышло», одна тоскливая решимость отстоять и не допустить... Подлинный суверенитет, конечно же, необходимо обслуживать, тут ничего не поделаешь. Большинство стран современного мира довольствуются условным, клиентским суверенитетом, изрядно на этом экономя, — России такое не светит, да и не подобает. Но страх перед вездесущими «агентами Госдепа» носит явно фантомный характер: ясно, что сегодня в России невозможен национальный лидер, всего лишь только заподозренный в проамериканских настроениях, — такой не продержался бы и недели, его смела бы волна народного возмущения, по сравнению с которой Болотная площадь показалась бы тихой заводью. С этими императивными российскими реалиями пришлось бы считаться даже Прохорову. Тем более нелепо культивировать изоляционизм, практику вечного запаздывания, игру вторым темпом.
Суть дела в том, что самая прочная круговая оборона от мира, самое непримиримое противостояние внешним врагам и «внутренним смутьянам» глубоко ущербны и бесперспективны. По одной простой причине: следующее, уже вступающее в жизнь и наступающее поколение не возобновит такой унылый выбор и отбросит примитивную навязываемую самоидентификацию. А власть? Она, если уж вспомнить ставшую вновь популярной историю про Маугли, окажется в положении кобры, которая от дряхлости пережила свой яд.
