Герман Гессе оказался еще и художником
В Берне вспомнили о живописном таланте Нобелевского лауреата по литературе Германа Гессе (1877–1962). Автопортреты и горы, домашние интерьеры и деревенские пейзажи — он создал несколько тысяч живописных и графических произведений и при этом в изобразительном искусстве никогда не приблизился к тому же уровню славы, что в литературе.
Может, потому, что относился к бумаге и кисти то как к психоаналитическому средству, то как к виду досуга? Но при этом всегда серьезно. Гессе иллюстрировал свои и чужие стихи, письма и прозаические рукописи.
На ретроспективе живописных работ писателя в Художественном музее Берна показывают около полутора сотен листов, созданных в основном в 1917–1935 годах. Кураторы из Берна и музея писателя в Монтаньоле в швейцарском Тессине отобрали их среди 2 тыс. произведений. Многое впервые предстанет перед публикой.
Самые ранние рисунки Гессе относятся к 1911 году, они сделаны во время путешествия на Цейлон и в Индонезию вместе с художником Хансом Штурценеггером. Молодой литератор был хорошо подготовлен к поездке: его дедушка, Херман Гундерт — известный индолог, родители работали миссионерами в Индии. Мало кто знает, что отец Гессе, родом из Балтики, долгое время оставался гражданином России, подданным Российской империи был при рождении и будущий Нобелевский лауреат. Швейцарское гражданство семья получила лишь в 1883 году.
Индийские рисунки показывают в первом из шести залов выставки. Рядом рисунки 1916–1917 годов, когда Гессе лечился в бернской психиатрической клинике у Йозефа Ланга. Считается, что, фиксируя свои сны, он и начал заниматься собственно рисованием. Позднее графика помогала ему в поэзии — автор признавался в этом в одном из писем. Он даже выпустил сборник стихов с собственными иллюстрациями, делал рисунки и к чужим стихам.
Живопись литераторов — отдельная глава мировой литературы. Иногда непонятно, о ком именно речь — поэте или художнике? Случай Уильяма Блейка хорошо известен, но и Виктор Гюго вполне может считаться графиком. Гессе тоже выставлялся в 1920-е годы, показывал работы в Базеле, Лейпциге и Берлине и даже продавал их, но профессионалом себя не мыслил. Деревья (излюбленный мотив) и комнаты рисовать научился, людей — нет. Его портреты напоминают чем-то портреты кисти композитора Арнольда Шенберга — та же условность линии, то же стремление к примитиву, никакого волшебства, одно мучение.
Это отсутствие претензий подкупает в его творчестве, хотя отсутствие основополагающего мифа (каким для того же Волошина, например, стал «крымский миф» русской культуры) делает его акварели едва ли не легкомысленными, необязательными к исполнению и последующему просмотру.
Впрочем, главное, что всегда привлекает в подобных работах, это личность автора. Гессе всегда был объектом пристального внимания, особенно из русской перспективы — и как один из самых читаемых в мире немецкоязычных авторов ХХ века, и как автор романов
Степной волк» и «Игра в бисер», сыгравших особую роль в советском идеологическом пространстве.
И хотя сегодня популярность Гессе уже не та, что в конце века (такова судьба многих мастеров больших романных форм, не зря грядущее в августе 50-летие со дня смерти этого нобелевского лауреата никак не вспоминается в России), его личность всё еще манит зрителя — как всю жизнь манили к себе самого Гессе идеи его деда. Вопрос о корнях и родстве — один из самых увлекательных в жизни. За попытку ответа на него простишь и дилетантскую живопись.
Выставка продлится до 12 августа.
