За «Альтиста Данилова» сыграл Юра-музыкант
Многострадальное сообщество альтистов теперь может похвастаться не только собственной коллекцией анекдотов, но и профильной оперой: худрук Московской филармонии, композитор Александр Чайковский написал трехчасовое двухактное действо о тихих оркестрантах, в которых черти водятся.
Роман «Альтист Данилов» Владимира Орлова, появившийся на свет в нескольких выпусках «Нового мира», стал бестселлером 1980-х. Демон-полукровка Данилов, которого сослали в московский театральный оркестр, подвергается репрессиям космического ареопага из-за своей излишней человечности: он любит земную женщину и пишет современную музыку.
Г-н Орлов (который, кажется, остался доволен посещенной им премьерой) весьма специфически скрестил булгаковский «фантастический реализм» с темой «маленького человека». То, что маленький человек в данном случае — струнник, проживающий тяжелую и неказистую жизнь советского артиста, не могло в один прекрасный день не привлечь к сюжету какого-нибудь композитора. Этим композитором стал г-н Чайковский, написавший оперу для театра имени Бориса Покровского.
Сочетание тегов «альтист» и «демоническое» не оставляет простора для фантазии. Даже если бы Юрий Башмет не дружил с Александром Чайковским, он наверняка материализовался бы в затемненном зале театра на Никольской. Но Чайковский не стал рисковать и заранее предусмотрел для Башмета два альтовых соло: ресторанное и лирическое.
Маэстро действительно показался на сцене; внутри действа он был фамильярно представлен почти как «Юра-музыкант». Не пытаясь встроиться в происходящее иначе как guest star, Башмет играл свои соло не наизусть и не совсем безупречно, но именно его 15-минутное присутствие обеспечило маленькому театру внимание федеральной прессы и телеканалов.
Для самой громкой премьеры сезона покровцы решили перекроить зрительный зал: сцена и партер поменялись местами, а оркестр (он же — миманс, учитывая специфику сюжета), возглавляемый Владимиром Агронским, выбрался из ямы на эстраду.
Режиссура Михаила Кислярова — насколько можно назвать режиссурой перемещения артистов по нескольким квадратным метрам — была логичной и предсказуемой. Правда, намерение создателей спектакля модернизировать сюжет осталось половинчатым: советские реалии все равно перевесили, благо что авторы то и дело сбивались с Дэвида Бэкхема на газету «Правда», с пародии на действующего российского президента — на старорежимный еврейско-оркестровый юмор.
Зато масштабная партитура Чайковского вышла драматургически состоявшейся. Самая интересная музыка (как положено в опере ХХ века) досталась интерлюдиям, остальное действо было заполнено бодрой и разнообразной моторикой. Обескураживало лишь то, что все лирические откровения возникали на низких стилистических частотах — любовь и страдания Александр Чайковский почему-то озвучивал танго-романсовой музыкой.
Пожалуй, самый перспективный вопрос, который ставит «Альтист Данилов», — вопрос новизны. С одной стороны, афиша гордо заявляет о «мировой премьере», и с этим фактом не поспоришь. С другой, опера Чайковского — по большому счету не такая уж современная. И вокальная стилистика, и оркестровое письмо, и драматургия отсылают к этапу, на котором мировой оперный процесс подзадержался в 40-60-е годы прошлого века. При этом музыка качественна и дает «Данилову» право на более-менее продолжительную жизнь после премьеры.
«Альтист Данилов» в меру своих сил опровергает аксиому о том, что современную оперу стоит писать, только если она революционна и ни на что не похожа. Именно таким — отнюдь не помешанным на новизне — был оперный мир в лучшие его времена. Опера Александра Чайковского вторична, как вторичны с позиций новой музыки многие опусы Россини или Генделя. С «Даниловым» в оживающей московской индустрии современной оперы появляется надежда на спокойную, добротную норму, которая сможет составить альтернативу крикливому экстриму.
