Людвига Баварского подсластили по-голливудски
В российский прокат выходит «Людвиг Баварский» — немецкий байопик о короле Баварии, имя которого прочно связано с Вагнером и Висконти. Первый был кумиром короля и во многом благодаря его поддержке построил свой собственный театр Байрейт, второй снял о Людвиге знаменитый фильм и привлек внимание к этой в общем-то не самой значимой исторической фигуре. Именно с Висконти создатели нового «Людвига» и пытаются полемизировать, но получается не столько полемика, сколько отчаянная попытка во что бы то ни стало сделать иначе.
Людвиг II взошел на престол совсем юным и далеким от государственных дел. Принца больше интересовала музыка Вагнера, чем военное дело и политика. Став королем, он первым делом пригласил приехать в Баварию создателя «Лоэнгрина» (его выгнали из Германии после революции 1849 года) и выплатил все его долги.
Тем самым монарх сразу восстановил против себя и правительство, и народ. Но сумасбродного Людвига не волновало чужое мнение — он верил, что искусство восторжествует, поэтому надо тратить деньги на оснащение школ скрипками и постановку «Тристана и Изольды», а не на покупку оружия.
Для Лукино Висконти, представителя древнего герцогского рода, история Людвига была очень личной. Он воспринял ее как печальный гимн романтическому идеализму и старой аристократии, все еще блестящей, но неуклонно вырождающейся. Усталый аристократизм чувствовался и в безупречных лицах (в фильме снялись Хельмут Бергер и Роми Шнайдер), и в избыточно пышных декорациях, и в костюмах, как будто взятых напрокат из той эпохи.
Фильм Мари Ноэль и Петера Зера тоже неплохо декорирован, да и в удовольствии показать легендарные замки короля создатели картины себе не отказали. Но все это воспринимается, образно говоря, как театральная бутафория.
Людвига в новом фильме играют два актера. Образ короля в юности воплотил Сабин Тамбреа, в зрелости — Себастьян Шиппер. Решение странное, тем более что Тамбреа и Шиппер совершенно не похожи. К тому же у обоих не чувствуется врожденного аристократизма, который был у Хельмута Бергера, передавшего эволюцию образа от восторженного мечтателя до несчастного параноика.
Не обошли стороной создатели фильма и тему гомосексуальности короля — Людвиг засматривается на своего конюха, потом не выдерживает и целует его. Этот момент показан крупным планом, с нарочитой прямолинейностью, хотя сегодня такими сценами уже не удивишь.
Не менее важны для сюжета взаимоотношения Людвига с Вагнером — впрочем, исключительно дружеские. Великий композитор и авантюрист получился у Эдгара Зельге более симпатичным, чем у висконтиевского Тревора Ховарда, однако и более скучным. Те же претензии к использованию музыки композитора: несмотря на постоянно звучащие фрагменты из «Лоэнгрина» и «Тристана и Изольды», вагнеровского духа в фильме не чувствуется.
В одной из сцен Людвиг позирует художнику, встав у парадной королевской мантии. Так и фильм Ноэль и Зера пытается встать рядом с висконтиевским шедевром 1972 года. Ни одной новой мысли режиссерам высказать не удалось, а повторение уже озвученного великим итальянцем лишено эстетической цельности и непередаваемой атмосферы «сумерек богов». Зато есть динамичная биографическая лента, которая придется по душе тем, кто не смог осилить четырехчасовую декадентскую трагедию и хочет увидеть красивую, по-голливудски прислащенную легенду.
