Только такой циничный (вариант — многострадальный) город, как Москва, способен забыть большую местную трагедию 20-летней давности. Телевидение и газеты сегодня, конечно, напомнят, но вообще события октября 1993-го в столице уже мало кого волнуют. А ведь здесь шли боевые действия на улицах. Сотни погибших (150 по официальным данным), включая случайных прохожих и стихийно вооружившееся ополчение. Двухдневная гражданская война, 3 и 4 октября. Последний раз, когда здесь стреляли из артиллерийских орудий и сходились в бою целыми подразделениями. Потом уже были только теракты.
И я слышу, что теперь многие готовы осудить Бориса Ельцина за те решения. Расстрелял парламент, ай, нехорошо, говорят в том числе люди, питающие к нынешним депутатам такие чувства, что, кажется, будь у них возможность пальнуть в Охотный Ряд, некоторые недолго сомневались бы. А тот состав, работавший с советского 1990 года, уже забылся и может представляться за давностью лет не столь одиозным. Ну давайте напомню. Там было 86% коммунистов и 14% беспартийных, выбирались они даже не в Госдуму, а в Верховный Совет РСФСР. Среди них Генерал Ачалов, занявший во время путча-1991 сторону ГКЧП, молодые политики Хасбулатов, Руцкой и Бабурин, а на улице за них стояли боевые отряды Альберта Макашова и Виктора Анпилова.
Эти люди подняли вооруженный мятеж, успели взять мэрию и штурмовали «Останкино» спустя пять месяцев после референдума, на котором 67% граждан проголосовали за досрочные перевыборы их парламента и 59% высказали доверие Ельцину. Но они не хотели уходить, а вместо этого объявили, что президент — больше не президент и его полномочия переходят к одному из них. Мирным путем их уже было не остановить.
Конечно, это была борьба двух политических кланов за удержание теплых мест, и никого из них не жалко, в отличие от убитых и раненых. Но это также была война за наше будущее против нашего прошлого, которое сопротивлялось с оружием. Схватка двух идеологий. В последний раз решалось, быть стране советской или развиваться более-менее как все. Антисоветские (напишу «наши») победили, и это была последняя победа над коммунистами без чувства стыда, в отличие от выборов 1996 года, когда ради недопущения Зюганова в Кремль владельцы СМИ «на время» ввели самоцензуру, а избиркомы рисовали Ельцину 146%.
Бились, впрочем, не за чистую идею, а за контроль над собственностью. Парламент пытался остановить приватизацию, переход в частные руки крупных предприятий, которому сопротивлялись могущественные «красные директора» брежневского призыва. В тот момент приватизация еще была не олигархической, а «народной»: каждому гражданину выдали бумагу под названием «ваучер» и предложили обменять ее на какие хочешь акции (кто догадался выбрать «Газпром», через несколько лет смог выручить за них сотни тысяч рублей) или продать барыгам, платившим $100–200.
В общем, будущее тогда победило, хотя сейчас уже многие скажут, что оно так и не наступило. Конец 1993 года — октябрь, ноябрь и половина декабря — был, кажется, последним периодом сладких иллюзий для тех, кто выступал за демократию и обновленную Россию на рубеже 1980-х и 1990-х. Я легко могу объяснить своим молодым протестно настроенным друзьям, как мы тогда себя чувствовали: представьте, что власть сменилась и ваш Навальный победил. И вы в эйфории, вы думаете, что скоро всё наладится, потому что считаете, что помехой были только эти, которые ушли. И мы тогда тоже думали, что проблема в персоналиях, а не в чем-то более системном.
А потом Россия показала себя. На декабрьских выборах в первую Госдуму больше всех голосов получила партия Жириновского (привет нынешним борцам за свободные честные выборы). Через год началась чеченская война, а через два на залоговых аукционах были проданы: «Норильский никель» за $170 млн, «Лукойл» — за $141 млн, «Сибнефть» — за сотню. И так далее, и тому подобное.
Теперь уже трудно разобрать: Ельцин тогда победил как либерал? Или как прикрытие для беспринципных дельцов, будущих явных и скрытых миллиардеров? Или как хитрый аппаратчик, словивший конъюнктуру? Если у вас есть один определенный ответ — я вам завидую, у меня вот не получается выбрать.
Но несмотря на это и многое, что мы увидели и пережили за минувшие 20 лет в результате кому-то уже представляющейся совершенно неважной, а кому-то сомнительной победы Ельцина над Хасбулатовым и Руцким, я уверен, что 4 октября нужно отмечать как праздник. Потому что любой худой, грабительский, бандитский, «семейный» и как его еще там называли, капитализм, по-моему, лучше, чем самая светлая политическая благодать минского образца. В 1993 году мы не стали Белоруссией. Лично мне этого уже довольно, чтобы вспоминать те события с ощущением «всё правильно сделал Борис Николаевич».
А память у страны короткая. И вот уже молодые оппозиционеры голосуют за коммунистов из чистого протеста, хотя превращаться в политическую Белоруссию при этом не хотят. А в Волгограде либеральные противники партии власти поддерживают вышедшую на улицы КПРФ. Выводы из прошлого мы ленимся делать, ходим кругами, потому и светлое будущее европейского образца у нас не наступает.
