«С режиссером Александром Вартановым мы чуть не подрались»

29 марта в московском клубе «Дом» состоится концерт композитора Алексея Айги и его оркестра «4'33"». Повод — выход саундтрека к фильму «Дубровский» режиссера Александра Вартанова. С одним из самых востребованных в российском кинематографе композиторов встретился корреспондент «Известий».

— Работа над «Дубровским» отличалась от работы над первыми вашими саундтреками времен «Страны глухих» и «Ретро втроем»?

— Ну, когда я делал «Страну глухих», я слабо понимал, что такое киномузыка, и еще никаким кинокомпозитором не был, только осваивался. Демо для Валерия Тодоровского было сыграно ему прямо в монтажке на скрипке, и понять, что же я написал, было трудновато. Сейчас технологии совсем другие. Тогда всё делалось на глазок, никаких компьютеров, всё записывалось на пленку. Поэтому один из номеров в «Стране глухих» получился длинный, минут на восемь. Мы просто играли, пока бобина не закончилась.

Кстати, записывал и «Страну глухих», и «Дубровского» один и тот же звукорежиссер — легендарный Геннадий Папин, ответственный за все главные российские саундтреки последних лет пятнадцати. С ним же мы писали и наш последний диск. Мы виделись буквально на днях, записывали музыку к «Бесам» Владимира Хотиненко.

—  А с кем еще из старой гвардии работаете?

— В апреле выходит в прокат фильм «Шагал — Малевич» Александра Митты с моим саундтреком.

— Как происходит ваше общение с режиссерами: вам показывают наполовину готовый вариант ленты и далее вы двигаетесь параллельно к сроку сдачи?

— Все режиссеры разные. Кто-то заходит издалека, со сценария, совместного распития алкоголя — это один из лучших вариантов. Кто-то дает фильм «на растерзание». Кто-то компостирует мозг до самого конца безумными идеями. С Вартановым мы, кстати, чуть не подрались на записи, но обошлось. К композитору вообще подход нужен, так скажу.

— Насколько для вас важно, чтобы вам нравился фильм? И была ли работа над «Дубровским» в определенной степени компромиссом в отношении ваших вкусов?

— Конечно, надо как минимум с интересом подходить к материалу. Если я берусь за работу, то потихоньку начинаю любить почти все свои работы, даже те, за которые брался с неохотой. К счастью, их немного. «Дубровский» мне, кстати, очень нравится, это была комфортная ситуация, интересный проект. Я работал с режиссером, с которым дружу, продюсер в нашу работу не вмешивался.

— В создании саундтрека есть разделение обязанностей — скажем, вы занимаетесь оркестровой частью, а кто-то — электроникой?

— Обычно все аранжировки я делаю сам. Электронную часть мы в «Дубровском» делали вместе с моим «4'33''». В частности, наш клавишник Аркадий Марто вложил много сил в аранжировку электроники. Должен сказать, мне повезло, что он — мэтр отечественной электроники, работавший, кстати, с Эдуардом Артемьевым, — уже более 12 лет играет в «4'33"».

— Эдуард Артемьев рассказывал, что Тарковский к музыке в своих фильмах подходил крайне щепетильно. 

— Всё зависит от типа режиссера. С кем-то легко, с кем-то не очень. Кому-то нравится всё, кому-то надо делать по 3–4 версии музыки, как Андрею Прошкину, с которым мы начали уже третий совместный проект. Это «Орлеан» по сценарию Юрия Арабова. Должен сказать, что, как и на первой нашей работе — «Орде», где была задача сделать рок-н-ролл XIV века, снова придется попотеть. Инструментарий будет, мягко говоря, необычный.

— Поскольку выступления вашего «4'33"» нечасты, следует полагать, что вам сейчас наиболее комфортно на ниве кинокомпозиторства.

— Мы стали немного меньше играть, но концертную деятельность не сворачиваем. Весной-летом нам, кстати, исполнится 20 лет, будем делать специальную программу. Мне не хочется становиться чистым кинокомпозитором, я стараюсь как-то балансировать.

— Когда вы начинали, кинокомпозиторов было совсем немного. Сейчас имена не успеваешь запоминать. 

— Композиторов, наверное, было много. Просто в этот момент рухнуло советское кино, произошла смена поколений во всех киноцехах, все были в какой-то растерянности. Я же в кино попал случайно, поэтому никогда не рефлексировал на эту тему. Голливудский тип кинокомпозитора мне не очень-то близок, все эти «священные коровы» меня никогда не интересовали.

— Кого из коллег по созданию музыки к фильмам вы могли бы выделить? 

— В российском кино продолжается музыкальная катастрофа. Если в 1990-е — начале 2000-х всё просто делалось дома на ужасных синтезаторах, то теперь беда пришла с другой стороны — от музыкального супервайзинга. Это когда музыка подгоняется под какие-то кретинские стандарты. Вроде копирования западных саундтреков. Начинается тотальный плагиат, «цитаты на грани узнавания», как выражается критик Дмитрий Ухов. 

Супервайзинг есть и в Европе, но там он не принимает такие дикие формы. Назвать кого-то сложно. Если начинают просить выделить кого-то из молодых, то я начинаю чувствовать себя, хм, немолодым. Но той «молодой шпаны», о которой пел Гребенщиков, так и не появилось. Тоска и запустение. Хотя интересные саундтреки появляются — хотя бы в «Шапито-шоу».

— Многие современные рок-артисты, исчерпав жанровые изобразительные средства, ищут источники вдохновения на стороне, например в world music. Насколько вам интересен такой подход? 

— Мне интересны разные коллаборации. Я, знаете, занимаюсь музыкой для удовольствия, а его мне приносят совместные концерты с музыкантами из другой культуры. Например, с японским скрипачом Кейсуке Ота, кельнским Ensemble de Plante, в котором играют немецкие, иракские и турецкие музыканты. Бурятской певицей Намгар, с которой мы недавно сделали очередной саундтрек. С французской джазовой певицей Миной Агосси мы только что записали новый диск, и он выйдет во Франции осенью.

— На Западе композиторы вашего уровня работают на больших площадках, вы же, как правило, на небольших, вроде клуба «Дом».

— Видимо, я лузер. Хочется, конечно, играть в залах побольше, ездить в мировые турне, но пока из «Дома» — ни ногой. Ну, иногда в Японию или Францию. Если честно, не знаю. Думаю, что я просто никогда не предпринимал каких-то усилий для расширения аудитории, всё происходит само собой. В России для музыки, которую идентифицировать стилистически проблематично, места не очень много. Вся эта «не-рок-не-джаз-не-классика» не имеет своей инфраструктуры — залов, филармоний, клубов, агентов.

— Не так давно вы сыграли замечательную курехинскую программу, до этого сделав нотную расшифровку его музыки. Это была разовая акция? 

— Надеюсь, что нет. 5 апреля в Питере на вручении премии имени Курехина мы эту программу частично повторим. Там же в Питере, если всё сложится, повторим на «Усадьбе. Джаз» в июле.

— За творчество какого композитора вы бы взялись с не меньшим энтузиазмом?

— За Айги бы взяться...