Алексей Чалый и его стратегический выбор
Алексей Чалый покинул пост и.о. губернатора Севастополя, пробыв на нем всего две недели. Он получил назначение в созданное по его инициативе Агентство стратегического развития. Комментируя просьбу Чалого об отставке, президент Владимир Путин сказал: «Вы не бюрократ, вы революционер». Чалый сказал на это, что «революция кончилась», но теперь у города возникли стратегические задачи, которые лучше всего решать не в губернаторском кресле.
Трудно судить, в какой мере просьба Чалого была в точном смысле добровольной. Не вынудили ли его к этому поступку давление строптивого аппарата и молчаливое сопротивление тех функционеров на местах, кому был не слишком удобен, с одной стороны, очень самостоятельный, а с другой — несомненно честный руководитель? Не знаю, и насколько серьезной и в самом деле эффективной структурой окажется формируемое агентство, не превратится ли оно в отдел прорывных разработок компании «Таврида. Электрик». Повторяю, всего этого я не знаю.
Однако я точно могу сказать, что людей, соединяющих в себе столь разные черты, как искренний патриотизм, неподкупность, нежелание вписываться в общие стандарты поведения и, плюс к тому, коммерческую предприимчивость, вокруг власти сегодня очень мало. Точнее, мы разучились их искать. Потеряли способность с ними общаться и о них говорить.
В Чалом наша страна увидела свою давно лелеемую мечту о герое своего времени, мечту, в наличии которой она боялась признаться самой себе.
Я впервые увидел Алексея Михайловича в выпуске Life News 25 февраля — там показывали, как он уже в качестве «народного мэра» зачитывает обращение севастопольцам. Это были самые отвратительные дни, черноту которых только чуть-чуть разбавляла радость от оглушительного и, самое главное, неожиданного успеха россиян на сочинской Олимпиаде. Но, помимо Олимпиады, всё было постыдно и позорно. «Правый сектор» растоптал соглашение с властью при бездействии тех политиков, кто это соглашение подписывал. Янукович смылся из «Межигорья» с чемоданами барахла. Премудрые эксперты втихую смеялись над российской политикой на Украине, умудрившейся сделать ставку на таких героев, как Допа и Гепа. Про Крым тоже никто не говорил ничего оптимистического, ссылаясь на крымско-татарский фактор. Даже в лояльных кругах в ходу было такое похихикивание над всеми нами, кто не уставал говорить последние дни о смертельной опасности победы киевского майдана.
И вдруг на этом фоне возникает Чалый. Поначалу его никто особо не замечает. Но с первого взгляда на него видно, что на сцене появился новый человек. Точнее, не столько новый, сколько слишком хорошо забытый старый. Хорошо забытый старый советский или, точнее, русский интеллигент. В котором видно происхождение из военной семьи, воспитание на хорошей русской литературе, высшее техническое образование, ну и, наконец, способность адаптироваться к неблагоприятной жизненной ситуации, не утратив облик интеллигента и поступившись принципами. Интеллигент — как их описывали Михаил Булгаков и Борис Пастернак. Алексей Турбин или Юрий Живаго.
Мы ведь все помним еще из нашего советского детства, что такие люди реально существовали — мы с ними общались, у них учились, старались на них походить. Как вышло, что нас поделили на преданных душой Западу креаклов и угрюмый в своем чинопочитании так называемый «уралвагонзавод»? Как мы сами дали убить то, что было лучшим в СССР, — вот этот тип русского технического интеллигента, который остается интеллигентом даже в том случае, если он, как герой Алексея Баталова, продолжает работать слесарем или если он, как персонажи Георгия Жженова, оказывается в начальственном кресле? Неправда, что такой человек представлял собой миф, созданный советским искусством, это были реальные люди, и многие из них живы до сих пор, только время осталось к ним равнодушным. И вот в критическую минуту, в минуту национальной опасности появился на политической сцене один из них. И страна встретила его общей любовью.
Я сейчас не хочу говорить про злосчастный свитер, в котором Чалый появился на церемонии подписания Договора о вступлении Крыма и Севастополя в состав РФ. Меня поразило ранее, как в своем интервью крымскому ТВ, еще до развязки киевских событий, он ясно и доходчиво, без патриотического аффекта объяснял ведущему, почему жителям Севастополя неприемлемо подписание соглашения об ассоциации с ЕС, почему вообще Севастополь не может войти ни в какую другую цивилизацию, кроме российской.
16 марта, в день референдума, мне удалось взять у Алексея Михайловича небольшое интервью для «Известий» — кажется, первое в нашей прессе. Из этого интервью было видно, что Чалый реально усматривает в севастопольских событиях шанс на оздоровление самой России. Очевидно, что вокруг человека, который совершенно без всякого внешнего пиара стал лицом «русской весны», должно было толпиться много разных политических активистов, что едва ли было по нраву этому человеку, в общем-то, случайно оказавшемуся в центре каких-то очень смутных общественных ожиданий.
Обидно, что нашей политике не удалось обнаружить таких людей, как Чалый, году в 2011-м, — может быть, в том случае обошлось бы и без Болотной площади? Во всяком случае, она не была бы столь многочисленной.
Нам долго обещали предъявить национально ориентированный бизнес. Его искали, что называется, днем с огнем. Нашли героя Куршевеля и в тот момент надежду российского автопрома Михаила Прохорова — и он казался еще не худшим вариантом для руководства «Правым делом». Но ведь и этот проект был с самого начала ориентирован исключительно на космополитические круги крупных городов — поскольку все почему-то исходили из предположения, что в России всё самостоятельное и разумное должно обязательно иметь легкий прозападный оттенок. А патриотизм и верность своему — лишь признак технологической отсталости. Были созданы и раскручены целые социологические теории в защиту этого, как теперь выясняется, абсолютно ложного допущения.
В итоге была создана праволиберальная «Гражданская платформа», причем маститые политологи убеждали нас, что такое движение, представляющее интересы российского бизнеса, может быть только 100-процентно прозападным, неукоснительно толерантным по всем европейским меркам и национально индифферентным.
Поскольку сам вождь этого движения быстро потерял к нему интерес, его первыми лицами стали его сестра, несомненно талантливый и честный человек, но без малейшего признака понимания государственных интересов, а также известный рок-музыкант, «наш молодежный герой», по выражению его покойного соратника, который в своей затянувшейся «битве с дураками» не заметил, что он уже борется со всей страной. Конечно, в России есть бизнес, ориентированный вовне, но есть и бизнес, который ориентирован внутрь страны. У него, безусловно, имеются свои претензии к бюрократии, в том числе силовой, но только он умеет различать эти претензии и гуляние под иностранными флагами.
Каким бы ни было политическое будущее конкретно Чалого, он, безусловно, стал одним из главных героев российской политики 2014 года. Жаль, если мы не усвоим главный урок этого года — что в России и в русском мире следует всегда делать ставку на тех людей, для кого личная независимость и гражданский патриотизм — идентичные понятия, две части одного целого. Потому что только они в решающий момент не убегут со своего поста и поддержат.
Другие же сольются и сдадутся.
И такие люди существуют среди нас, нужно только научиться их искать и не отдавать на растерзание алчной бюрократии, которая сегодня втихую радуется падению очередного честного «революционера». Будем надеяться, что эта радость преждевременна.
