Андрей Решетин: «Я командирован из «Аквариума» на другую деятельность»

В Санкт-Петербурге проходит XVII Международный фестиваль старинной музыки Earlymusic. С художественным руководителем форума, известным скрипачом Андреем Решетиным встретилась корреспондент «Известий». 

— Почему вы так хотите приобщить публику к старинной музыке? 

— Наверное потому, что я сам ею занимаюсь. Еще в 1990 году в Петербурге организовался ансамбль Musica Petropolitana, где я стал первой скрипкой. В 1993 году мы заняли первое место на конкурсе в Амстердаме, и это был первый случай, когда музыканты из России, занимающиеся старинной музыкой, поднялись так высоко. Тогда у нас было много гастролей по зарубежью, но здесь, в России, абсолютно ничего не происходило. Из желания, чтобы город услышал прекрасных западных музыкантов, с которыми мы работали, возникла идея фестиваля. Эта музыка во многом связана с монархиями, старой аристократией. А Санкт-Петербург — последний город-аристократ в нашей стране. 

— Фестиваль проходит в 17-й раз. Вы довольны тем, чего удалось достичь за эти годы? 

— В общем я, конечно, удовлетворен. Наш фестиваль — не просто концерты, но и образовательные программы: мы стараемся, чтобы этот род искусства прививался на нашей почве. За всем стоит честный труд, но что-то могло быть и лучше. Например, для меня идеальный фестиваль обязательно должен быть с оперной барочной постановкой. Тем более что в России нет ни одного театра, где бы в аутентичном виде ставились барочные оперы. Было бы здорово делать хотя бы одну постановку в год. 

— Вы довольны реакцией публики? 

— Одно из главных богатств фестиваля за 17 лет — наша публика. Это и петербуржцы, и те, кто специально приезжает в наш город. Сколько бы я ни путешествовал, такой публики ни на одном фестивале нет.

— В этот раз Earlymusic приурочен сразу к трем датам: 300-летию Карла Филиппа Эммануила Баха, 250-летию Эрмитажа и, что кажется странным, 100-летию с начала Первой мировой войны. 

— Юбилей Карла Филиппа — это наше частное событие, мы считаем его композитором, предопределившим развитие музыки во второй половине XVIII века. Для Эрмитажа мы подготовили несколько премьер. А что касается Первой мировой войны — мы хотим взглянуть на это событие из глубины времен. 

— Что, на ваш взгляд, вам удалось лучше всего? 

— Для меня могут быть важными самые маленькие вещи. Например, двухминутное выступление Даниила Ведерникова, который читал двустишья Симеона Полоцкого, посвященные царю Алексею Михайловичу и его семье, в аутентичной фонетике и с соответствующими барочному времени жестами. Подготовка к этим двум минутам заняла больше полугода.

Или, например, то, что на одном из концертов нам удалось исполнить стихиру Ивана Грозного и сопроводить ее видеорядом из Лицевого летописного свода. Это повествование в 38 томах, написанное по желанию Ивана IV, с множеством изумительных живописных миниатюр. 

Важнейшая задача, которая должна стоять перед культурой, — возрождение вкуса, который был свойственен нашим предкам. Мы счастливые, мы живем в Петербурге, где видим исключительные образцы вкуса. Так что Петербург нас воспитывает. 

— С Петербургом связана еще одна грань вашей жизни — участие в группе «Аквариум». Не ностальгируете по тем временам?  

 — Я очень люблю этот период. Но когда я пришел в «Аквариум», в 1986 году, это уже была состоявшаяся группа: то, что делал я, не было для нее определяющим. В нынешней моей работе многое зависит от меня. Но, с другой стороны, как ясно из названия группы, из «Аквариума» уйти невозможно. И я по-прежнему остаюсь музыкантом «Аквариума», просто командирован на другую деятельность (смеется). 

Триумф Франко и Порпоры 

Кульминацией фестиваля стал концерт молодого контртенора из Аргентины Франко Фаджоли, быстрыми темпами покоряющего сердца европейской публики. В программе вечера — сплошь арии почти неизвестного у нас, но от того не менее прекрасного итальянского композитора Николо Порпоры. Сложись события иначе, Порпора вошел бы в историю в качестве придворного музыканта Анны Иоанновны: переговоры о его приезде в Петербург зашли так далеко, что декоратор театра Порпоры, Якопо Амигони, даже написал два парадных портрета: императрицы и Петра I под руку с Минервой. Контракт в итоге подписал Франческо Арайя, но портрет Петра до сих пор можно увидеть в Малом тронном зале Эрмитажа. 

Музыка Порпоры — сплошь утонченная, с множеством вокальных трудностей, распевов и рулад. И если в первой арии контртенор, появившийся на сцене с грацией тигра, казалось, чувствовал себя не очень удобно, то ближе ко второму отделению концерт заметно оживился. Многочисленная публика, до отказа заполнившая зал (слушателям в центре было практически нечем дышать), прониклась красотой редкого тембра и стала внимать каждой певческой тонкости. А их было достаточно: Франко искренне наслаждался возможностями собственного голоса, а в сольных каденциях наполнял зал звуком вплоть до бельэтажа. Аккомпанировал ему итальянский барочный ансамбль Academia Montis Regalis, он же заполнял паузы между выходами солиста концертами Антонио Вивальди.

Градус оваций нарастал с каждым выходом Франко, ансамбль также получил свою порцию зрительской любви. К финальной арии из оперы Carlo il calvo публика столь расчувствовалась, что заглушила овациями бравурную коду. Приемом гость остался доволен, спел два биса того же Порпоры, по объему равных трети заявленной программы, а в завершение сообщил залу, что очень рад приехать в Россию.

— Хорошо как поет! И оркестр эмоциональный. Вот бы еще джазу дали, — делились впечатлениями слушатели, неспешно покидая зал.