Убийства, которых нельзя прощать
Inter armaenim silent leges, говорили ораторы гордого Рима. «Когда гремит оружие, законы молчат». И действительно: там, где грохочут пушки, действуют совсем другие законы, неписаные.
Но вот наступает долгожданный день мира, или хотя бы перемирия. И тут закон обязан вновь возвысить свой голос – иначе многие преступления, совершенные в кровавом хаосе военных действий, могут быть преданы забвению навсегда, а преступники, их совершившие – благополучно уйти от возмездия. «Война все спишет».
Обнаруженные в Донецкой области захоронения гражданских лиц – пример преступлений, которые ни в коем случае не должны быть забыты. Хотя первоначальные сообщения о десятках трупов, к счастью, пока не подтверждаются, уже эксгумированы пять тел из одного захоронения и четыре – из другого. Среди погибших есть и женщины, причем, как это ни ужасно, что их не просто убили, но и пытали перед смертью. Иными словами, кто-то (предположительно, военнослужащие 25-й аэромобильной бригады ВС Украины и бойцы батальона «Айдар», дислоцировавшиеся в районе села Коммунар Донецкой области) в свободное от основной работы время «развлекался», мучая и убивая безоружных и беззащитных мирных жителей.
Разумеется, со стороны украинского Минобороны уже поступили не слишком логичные, но яростные опровержения («ни один боец Национальной гвардии в районе Коммунара никогда не находился», но «стояли другие украинские подразделения»). Но опровержения эти всерьез никто не воспринял – все понимают, что киевская хунта находится сейчас в крайне сложной ситуации.
Киев с большим трудом и только благодаря информподдержке Запада отвел от себя (по крайней мере, до публикации окончательных результатов расследования, которых предстоит ждать еще год) подозрения в гибели малазийского «Боинга».
В западной прессе уже появляются статьи, в которых прямым текстом говорится – Украина передергивает факты и занимается откровенной дезинформацией. На этом фоне обвинения в преступлениях против мирных жителей Киеву совсем ни к чему.
Однако повлиять на ситуацию у него тоже нет возможности. Территория, на которой обнаружены захоронения, контролируется защитниками Новороссии, руководство которых сразу же заявило о необходимости расследования преступлений под международным контролем, в том числе ОБСЕ и ООН. Представители ОБСЕ уже работают на месте захоронений совместно со следственными органами ДНР. О намерении провести независимое расследование объявил и представитель Управления Верховного комиссара ООН по правам человека в Женеве. Иными словами, есть некоторый шанс, что результаты расследования, проведенного при участии авторитетных международных организаций, будут признаны мировым сообществом.
Особенно важно добиться объективности такого расследования, которое может быть достигнуто лишь путем перекрестных проверок и участия действительно независимых экспертов. Достаточно вспомнить историю с обнаруженным в январе 1999 г. у села Рачак могильника, где были похоронены одетые в гражданскую одежду косовары. Западные дипломаты и журналисты немедленно обвинили режим Милошевича в массовых убийствах мирного населения, причем первую скрипку играл как раз представитель ОБСЕ. Позже, после проведения детального расследования, выяснилось, что убитыми были боевики Армии освобождения Косово, привезенные в Рачак из разных мест края и переодетые в гражданскую одежду. Но правда открылась лишь через несколько лет, а в марте 1999 г. спровоцированная СМИ и международными организациями волна возмущения «зверствами сербов» в Рачаке сделала возможными массированные бомбардировки и ракетные удары по территории Сербии и Черногории в рамках операции НАТО «Союзная сила».
Конечно, даже если вина украинских военных в убийстве мирных жителей у села Коммунар будет доказана, Запад не станет бомбить Киев и вряд ли даже выскажет хунте свою «озабоченность» нецивилизованными методами ведения войны. Это, однако, не отменяет того факта, что преступление должно быть раскрыто, виновники найдены и осуждены.
Это подтверждают и немногие старающиеся быть объективными западные правозащитники, в частности, член совета Британской Хельсинкской группы по правам человека, директор исследовательских программ Института демократии и сотрудничества Джон Лафлэнд.
«Если были найдены свидетельства военных преступлений против мирных жителей, то необходимо немедленно связаться с Советом Европы, ООН, и, в первую очередь, с Международным уголовным судом, который специализируется именно на таких ситуациях, - сказал британский правозащитник корреспонденту «Известий». – Повстанцы в Восточной Украине должны уведомить суд в Гааге, если эти массовые захоронения были обнаружены на территории, находящейся под их контролем».
Закон, чисто теоретически, должен быть суров и беспристрастен. И еще он должен быть один для всех. Однако на практике все получается иначе. Взять хотя бы широко известный Международный трибунал по бывшей Югославии в Гааге. С момента создания Трибунала (1993) по настоящее время его судьи рассмотрели 161 дело, относящееся к одному из четырех видов преступлений: геноцид, преступления против человечества, нарушения правил ведения войны и тяжкие нарушения Женевской конвенции. При этом почти 70% представших перед судом в Гааге (сто пять человек) были сербами и черногорцами; почти все они (за исключением четверых) получили серьезные сроки (от пяти лет лишения свободы до пожизненного заключения). Хорватов судили гораздо мягче: из тридцати двух подсудимых были оправданы семеро. Что касается боснийцев, то из девяти человек, попавших в Гаагу, оправданы были трое, в том числе печально известный Насер Орич, палач Сребреницы, на руках которого – кровь сотен мирных жителей Республики Сербской.
В отношении албанцев МТБЮ проявил и вовсе чудеса гуманизма: из девяти полевых командиров и боевиков АОК осуждены были трое, причем один из осужденных был освобожден досрочно, а другой оттрубил свой срок от звонка до звонка, вот только срок этот составил… четыре месяца лишения свободы.
Поневоле задумаешься: а не стал ли МТБЮ удобным инструментом, с помощью которого в глобальной информационной среде окончательно был закреплен образ сербов-агрессоров, сербов-преступников, сербов-карателей? И пресловутое верховенство закона превратилось в ширму, за которой вершились угодные «западным демократиям» процессы?
Впрочем, как бы ни относиться к международным судам, более авторитетных органов юстиции человечество пока не создало. В их числе и упомянутый Лафлэндом Международный уголовный суд (ICC), который, в отличие от МТБЮ, является постоянным органом, в компетенцию которого входит схожий комплекс преступлений (геноцид, агрессия, военные преступления и преступления против человечества).
В ситуации, сложившейся сейчас в Новороссии, Международный уголовный суд является единственным органом юстиции, чьи решения могут быть приняты всем мировым сообществом. Но Лафлэнд обращает внимание на интересную деталь: Верховная Рада Украины признала юрисдикцию Международного уголовного суда на территории всей страны, однако, действие этой юрисдикции было ограничено временным промежутком с 21 ноября 2013 г. по 22 февраля 2014 г. То есть правительство в Киеве попросило Международный уголовный суд наказывать виновных в преступлениях, совершенных вплоть до момента падения режима Януковича. «Это абсурдная ситуация» - считает Лафлэнд. Война на Украине началась именно в тот момент, когда срок юрисдикции МУС истек. Таким образом, в условиях военного времени у суда, в компетенцию которого входят военные преступления, на территории Украины нет юрисдикции.
Что может сделать в этой ситуации Россия? Можно было бы, апеллируя к принципу верховенства закона, убедить мировое сообщество (через международные организации) заставить Киев признать юрисдикцию МУС. Но поскольку ДНР и ЛНР де-факто уже не являются частью Украины, тут возможен целый ряд юридических сложностей. Возможен и другой путь: создание специализированного adhoc трибунала, по расследованию военных преступлений на территории бывшей Украины. Следует лишь приложить максимум усилий, чтобы этот трибунал не стал очередным инструментом Запада в его борьбе против неугодных режимов, как это случилось с МТБЮ.
Голос тех, кого уже нет, голос гражданских жертв войны в Новороссии, должен быть услышан живыми.
