«Этот мир изменить вряд ли получится, но себя ещё можно»
31 октября в клубе Ray Just Arena группа «СерьГа» отметит 20-летие. Корреспондент «Известий» встретился с лидером группы Сергеем Галаниным.
—В «Арену» вы наверняка позовете кучу своих друзей. Чем станете удивлять?
— Я решил, что буду звонить дня за три — кто сможет, тот и придет. Перед своим 50-летием я две недели с телефона не слезал. Мы покажемся нынешним составом. Сыграем с оркестром «Глобалис». Потом выйдет Сергей «Лёва» Левитин, с которым мы создали группу «СерьГа» и играли 10 лет. Учитывая, что Лёва сейчас — сердце «тяжелой» группы Mordor, это тоже должно быть жестко.
Если кто из моих друзей захочет выйти на сцену и что-то исполнить — замечательно. Я же хочу сыграть как можно больше песен. 30–35 точно успеем. Я больше месяца думал над программой и решил, что сыграю то, что на слуху. А 2 ноября эту же программу сыграем в Питере, в «Главклубе».
— Трудно поверить, что вашему сольному проекту уже два десятка лет. «СерьГа» ведь появилась сразу после распада «Бригады С»?
— После того как были записаны две последние пластинки — «Все это рок-н-ролл!» и «Реки», стало понятно, что надо двигаться дальше. Гарик Сукачев предложил мне делать новый проект, но даже под новым названием нас бы всё равно называли «Бригадой С». Так что я отправился в сольное плаванье.
— С первого альбома «СерьГа» предложила свой звук и песни — вариант этакого городского рока с простыми текстами. До вас что-то подобное за океаном делал Том Петти.
— Наверное, у нас было еще что-то от музыки, которую я слушал в школьные и студенческие времена. А это в основном гитарные группы 1960–1970-х — и «Битлы», и «Роллинги», а также Sweet, Slade, Smokie, T-Rex, Queen. Очень любил Creedence Clearwater Revival, но кантри, как они, играть не умел.
Том Петти мне очень нравится своим спокойствием. Я никогда не пытался под него косить, да это и бесполезно. Каким-то похожим образом на меня воздействует Саня Васильев из «Сплина» или Слава Бутусов — они маги. Ничего особенно голосом не выдают, а в итоге к главному — текстам — подводят именно своим тембром.
— На первых порах ваши альбомы казались немного странными, хаотичными. Там могли быть и хиты, и совершенно проходные песни. Делали себе на радость?
— Я никогда не выстраивал линии продвижения нашей музыки. Сейчас немного жалею, что первые четыре пластинки были составлены хаотично и некоторые песни на них — откровенные «порожняки».
Сейчас я бы оставил из первой пластинки 3–4 песни, какие-то подредактировал, какие-то просто отложил. Некоторые совсем старые песни просят до сих пор, но мы их уже не играем. Например, «Спокойной ночи», которую мы переаранжировали, мне уже неинтересна, но радиостанции ее любят, поэтому на больших концертах она звучит. С новыми пластинками я уже не тороплюсь. Надо выпускать, когда захочется, и записывать только то, чем горишь.
— «СерьГе» на первом этапе помогли клипы, в которых снимались молодые Владимир Машков, Андрей Смоляков и др. Они активно крутились на ТВ. Почему вы сделали на это ставку?
— Я страшный киноман, помню наизусть огромное количество советских фильмов — по актерам, эпизодам и множеству нюансов. Ну, а еще мы крепко дружили с «Табакеркой». Наш тогдашний директор Дмитрий Гройсман пришел от Олега Павловича Табакова, у которого был администратором.
Вообще мне не нравится, когда в клипе снимаются музыканты без инструментов, пытаясь что-то из себя изображать. На меня это производит ужасающее впечатление.
Когда делаешь видео на песню — рассказываешь историю, которая в идеале должна остаться на экране на долгие годы. А если человеку не дано сыграть в кадре и ему всё мешает? Помните, как Чуриковой в «Начале», когда она играла Жанну Д'Арк, мешали руки. Поэтому в клипе на «Ты снова ушла» у нас играют профессионалы — Саша Робак и Андрей Мерзликин, и я очень рад, что так всё получилось. До этого мне очень подфартило с «Детским сердцем», где играли Гарик Сукачев, Михаил Ефремов и Иван Охлобыстин. И с клипом на песню «Холодное море молчит», смонтированным на основе фильма «Первый после бога», и с «Ангелом» из фильма «Кто я?».
— У вас есть потрясающая баллада «Уходят актеры», посвященная памяти Влада Галкина. Но работать над ней, вы, кажется, начали задолго до его ухода.
— С Владом мы познакомились на съемках шоу «Форд «Боярд», а у песни действительно долгая история. В начале меня сильно пробила смерть Александра Абдулова. Мы были с ним знакомы со времен его фестиваля «Задворки», на котором работали еще с «Бригадой С». Александр Гаврилович ушел в возрасте 54 лет, то есть ему было, как мне сейчас. Уходили и другие люди, занимавшие место внутри тебя. Они были такие масштабные, очень нужные, и вот ушли, оставив после себя черные дыры. Два года я что-то доделывал, убирал, выбирал. Когда ушел Влад, всё встало на свои места и потом записалось.
— Вы первым записали пластинку дуэтов «Я такой, как все», во многом подав пример многочисленным любителям творческих коллабораций.
— Она появилась вовремя. Успели записать с Михеем «Мы дети большого города», а ведь могли и не успеть (певец и композитор Сергей Крутиков (Михей) умер в 2002 году. — «Известия»). Дуэты для меня отдельная история.
— Вероятно, важная, как и сам факт общения, в том числе и с героями юности.
— Точно. Работа с тем же Алексеем Романовым из «Воскресения» — это же идет не от комплексов: мол, вот я со своим кумиром на одной площадке. Просто эти люди остались для меня героями. Я уже в таком возрасте, что хочу общаться только с добрыми и интересными людьми, поэтому если и петь дуэты, то только с такими.
— Это заметно по последним пластинкам — «Детское сердце» и «Природа, свобода и любовь», условно разделенными на «боевые» и «лирические» песни.
— Человек, как мне кажется, должен быть искренним, открытым и кайфовым. Во мне начинает пропадать эта пористость, появилась целостность. Сейчас я хочу, чтобы на одной пластинке не было одновременно и веселухи, и серьезных посылов. Я за легкие песни, но намеренно делать веселуху — не вижу смысла. Для своих ты можешь петь, что хочешь, а вот для всех — не получится. Ты тем самым ставишь людей в тупик, они оказываются дезориентированы, не понимают, кто ты.
— При этом в рок-тусовке у вас репутация человека очень позитивного. Кому как не вам писать веселые песни?
— Радость и веселье — очень разные вещи. Я могу поймать ощущение радости на концертах Гарика Сукачева, Жени Маргулиса, Чижа или «чайфов». Потом прихожу домой и начинаю писать песни. Сейчас мы, кстати говоря, параллельно с подготовкой к концертам в Москве и Питере сидим в студии в театре на Таганке. В одной из новых песен есть такая строчка: «Нас тащит на дно тупое веселье».
Так получилось, что прилагательное «тупой» к слову «веселье» применить можно, а к «радости» — нет. Вот и вся разница. Времена сплошного веселья и угара, после которых голова не на месте, для меня прошли. А радость всегда спонтанно возникает. Бывает, едешь на какой-нибудь концерт — неведомо куда и к кому, а там вдруг и атмосфера как надо, и люди интереснейшие.
Я окружил себя друзьями-товарищами, среди которых очень талантливые, душевные люди: Гарик, Скляр, Маргулис, Кинчев, Чиж, Бутусов, Шахрин. Может, поэтому всё и получилось с песней «Детское сердце». Я поставил ее Гарику, тот послушал и не узнал в ней прошлого меня. Я ему предложил снять клип как режиссеру, но он, понимая, что не уложится по времени, свел меня со своим вторым режиссером Андреем Томашевским, с которым снимал «Дом солнца». Андрей собрал всех в одном месте и в одном время — Сукачева, Охлобыстина, Ефремова, меня, наших детей и их друзей. Все такие разные, и все собрались в одном клипе. По-моему, получилось очень неплохо.
— Вы застали, как сейчас принято считать, самый расцвет российского рока. Ностальгировать, наверное, рано, но все-таки — в каком времени вы чувствовали себя наиболее комфортно?
— Ну, конечно, в отрезок с «Бригадой С». Мы и сейчас не чужды искренности и драйва, но ощущения, как будто мы летим в сторону вечнозеленого острова посреди океана, где легко дышится и постоянно шикарная погода, уже нет. Это было время чудесных перспектив.
В жизни всё получилось немного иначе, но я неизменно следую установке дорогого всем нам Алексея Романова: «Делай свое дело». Нельзя опускать руки от того, что в мире происходят очень неправильные вещи и, к великому сожалению, всегда будут в приоритете какие-либо негативные новости. Этот мир изменить вряд ли получится, но себя — еще можно. Поиск смысла жизни — занятие тупиковое. Матереть надо в своем деле.
Рожая детей, ты должен быть для них примером, в том числе и как человек, состоявшийся в своей профессии. А творческое начало можно проявить в любой профессии, и если ты определился с тем, что должен делать, то каждый новый день должен преодолевать новую ступенечку.
«Делай, дари, а не говори, время готовить костер» — это тоже из нового, на ту же старую тему. Когда делаешь свое дело, то и времени нет на пустое. Я делаю то, что делаю, и другого я не умею, но смею надеяться, что своими песнями я провоцирую людей на что-то для них очень нужное.
