«Работы Сидура следовало бы спрятать в запасниках до лучших времен»

После акции вандализма в Манеже, в результате которой пострадало четыре работы художника и скульптора Вадима Сидура, специалисты ГМИИ имени Пушкина провели экспертизу культурной ценности поврежденных работ. О результатах экспертизы «Известиям» рассказал хранитель коллекций русского рисунка XVII—XX веков и русского гравированного портрета Олег Антонов.

— Насколько сильно были повреждены работы Сидура? Многие сомневаются, ведь никто не видел повреждений. 

— Работы действительно повреждены, ко мне они попали уже после акции в Манеже. Хотя оценку повреждений я не проводил — моя работа заключалась в ином — но очевидно, что отреставрировать их будет проблематично. В прессе часто пишут, что повреждены линогравюры, однако все гораздо хуже. Повреждены не линогравюры, а доски, то есть основы, с которых впоследствии печатался тираж. Доска – это не отпечаток. Доска никакого тиража не подразумевает, она единственная, ее ценность гораздо выше. Кроме того, если поврежденную бумагу можно склеить, то я плохо себе представляю, как можно отреставрировать линолеум. 

— Каковы итоги вашей экспертизы?

— Я делал экспертизу культурной ценности поврежденных экспонатов. Результат положительный, иначе и быть не могло. Вообще-то, тот факт, что работы Сидура имеют культурное значение, понятен и без экспертизы. Это декларировано тем, что они включены в музейный фонд РФ. Но моя экспертиза заказывалась для дополнительного независимого экспертного мнения.

— Расскажите о критериях определения культурной ценности?

— Это очень тонкая и сложная материя, ведь в истории искусств нет абсолютных величин. Однако в конкретном случае мы имеем дело с несколькими константами. Культурную ценность произведения определяет его вписанность в контекст определенной эпохи. Сидур был фронтовиком, и в этом факте биографии важно, что он принадлежал определенной эпохе и в своем творчестве выражал ее мироощущение. Второй ключевой момент – это вписанность искусства Сидура в мировой художественный контекст. Мы можем встретить переклички с творчеством таких значительных мастеров послевоенного времени, как Йозеф Бойс или Эдвард Кинхольц. 

— Православных активистов возмутило изображение половых органов у Христа…

— В ответ на это я могу сказать, что работы Сидура – это светское искусство, а не церковное. Произведения не являются интерпретацией Библии, а библейский сюжет используется для того, чтобы выразить собственное мироощущение. Это ощущение человека в эпоху тотальной дегуманизации и попытки найти новый гуманистический идеал. Кстати, в данном случае в самом образном строе можно найти определенные переклички с лагерным искусством, например рисунками Ефросинии Керсновской.

— Чем светское искусство отличается от церковного?

— Когда художник делает росписи в храме или пишет икону, то следует определенному канону, отступление от которого не приветствуется. В отличие от церковного, светское искусство не существует в рамках канона. Художник может обращаться к любым темам. Заказчиком произведения не выступает церковь, произведение не претендует на роль иконы, это не молельный образ. Поэтому произведения Сидура рассчитаны на зрителя, который способен думать, рефлексировать, которому интересно мироощущение человека послевоенного времени. 

— Существовали ли подобные прецеденты непонимания различий церковного и светского искусства в истории живописи? 

— Конечно, и не один. Могу привести в пример знаменитое «Распятие» Матиаса Грюневальда из Изенгеймского алтаря. Распятый Христос изображен очень натуралистично, буквально позеленевшим трупом. Сцену страдания и смерти Христа ни один художник до той поры не показывал так откровенно. 

Из русских художников можно вспомнить Николая Ге, например его картину «Христос и Пилат», где Христос изображен изможденным и оборванным, как человек, который не спал несколько дней. В свое время и картина, и образ Христа подверглись резкой критике церковных властей, полотно было снято с выставки Товарищества передвижников по настоянию Синода. В общем, примеров в истории искусства довольно много.

— Можете ли дать совет, что делать с такого рода спорными работами?

— Все зависит от зрительской способности понимать и рефлексировать. Если зритель не хочет знать, чем люди мыслили, дышали, о чем думали после войны, – то, возможно, им и не стоит показывать Сидура. Нужно приберечь работы художника для следующего, более понимающего поколения.

— Были ли случаи, когда припрятывали работы до лучших времен?

— На протяжении почти полувека в ГМИИ хранились портреты императорской семьи из крупных дореволюционных собраний Ровинского, Морозова и других. Они хранились на чердаке Гравюрного кабинета ГМИИ, куда никто особенно, кроме хранителя, не заходил. Зато сейчас эти портреты, сбереженные хранителями и временем, очень востребованы для исследований, выставок, публикаций.

Отчасти то же самое происходит в настоящее время с портретами Ленина и Сталина, тематическими композициями на сюжеты их жизни и деятельности, которые тоже хранятся до лучших времен, когда зритель сможет посмотреть на искусство этого времени беспристрастно.