26 лет назад, в августе 1990 года, ночью накануне похорон Виктора Цоя я сидел на ступенях собора Александра-Невской лавры и пел песни группы «Кино». Какой-то человек у рок-клуба сказал, что отпевать будут в лавре, и часть растерянной толпы, съехавшейся со всей страны, пошла туда. И я с ними. Таких кусков этой толпы в ту ночь по всему Питеру было много, и в каждом из них пели песни. У лавры, помню, пел я. Хотя откуда взялась гитара — не помню. Видимо, ее передавали из рук в руки, потому что целую ночь петь песни «Кино» я, конечно, не мог.
И даже в самых странных снах я бы не смог представить себе, что сижу на ступенях лавры, пою песни «Кино», как вдруг из темноты выходит человек в хорошем костюме и говорит мне: «Максим Витальевич, вы замечательно пели. А теперь потрудитесь составить список исполненных песен и заплатить за их публичное исполнение согласно прейскуранту».
Я бы, конечно, спросил у этого человека: «А ты, собственно, кто?» И он бы ответил мне: «Я представитель компании «Музыкальное право», которая является на основании договоров с наследниками Виктора Цоя законным обладателем исключительных авторских и исключительных смежных прав на произведения, фонограммы, исполнения и аудиовизуальные произведения Виктора Робертовича Цоя».
В этом месте я бы, наверное, проснулся. Но такой сон мне не снится. Даже во сне я не могу представить себе такой шизофрении.
А ведь она наяву происходит. Эта самая компания «Музыкальное право» только что подала в Арбитражный суд Петербурга и Ленобласти иск к социальной сети «ВКонтакте». А в Девятом арбитражном апелляционном суде обжалует отказ взыскать с «Первого канала» за исполнение песни «Кукушка» в шоу «Голос». Причем кто эти люди, которые теперь требуют за песни, принадлежащие всей русской нации, никто не знает. Ну то есть имена их известны, конечно, но кто они — никто не понимает. Просто какие-то люди. Не имеющие к Цою ни малейшего отношения. Не отец его и не сын. И уж точно не музыканты группы «Кино», роль которых в создании известных песен тоже важна.
Эту иллюстрацию я привел специально для того, чтобы у читателя заранее сформировалось правильное отношение к понятию «правообладатель». Правообладатель в общем случае не имеет к создателю произведения ни малейшего отношения. Но все деньги за использование произведения хочет получить без остатка.
Правообладателей никто не любит. Правообладателей презирают за творческую импотенцию. Правообладателей ненавидят, когда они запрещают автору бесплатно опубликовать свое произведение. Причем все деньги за издание этого произведения (за вычетом нищенского гонорара) правообладатель и так уже получил. Да я сам написал несколько книг, но ни разу (ни разу!) не получил ни копейки за пределами того самого нищенского гонорара, существовать на который то время, которое пишется книга, решительно невозможно.
Но на чьей стороне в этом противостоянии находится государство? Разумеется, всегда на стороне правообладателя. Количество законов, направленных на обеспечение интересов правообладателей, трудно поддается исчислению. В то время как законов, защищающих права авторов, практически нет. И даже разразившийся наконец криминальный скандал с РАО (о проблемах в котором, напомню, авторы криком кричали долгие годы) не останавливает законодательную машину, работающую только в интересах тех, кто хочет денег, не создавая при этом вообще ничего.
И вот в недрах Министерства культуры уже готовится новый законопроект, цель которого — вернуть ответственность сервисов (например, социальных сетей) за публикацию контрафакта пользователями. Эту ответственность с сервисов вроде бы сняли поправки в ст. 1253.1 Гражданского кодекса, которые ввели понятие «информационный посредник». Ну действительно — почему я, владелец программы, должен нести ответственность за то, что кто-то с помощью моей программы нарушает закон? Ответственность должен нести тот, кто нарушает закон. Эдак мы будем призывать к ответу за убийства производителей орудий убийства. Даже не обязательно пистолетов. А, например, табуреток.
Однако логика правообладателей прозрачна и совершенно понятна. Ловить каждого конкретного пользователя, который выложил контрафакт, дорого. А денег с этого пользователя в общем случае не получишь, потому что он выложил контрафакт не со зла, а просто так. Социальная сеть же обычно управляется богатой организацией. И получить с нее денег так хочется. Ну, как компания «Музыкальное право» хочет получить за песни Цоя с «Первого канала» (к слову, заплатившего за «Кукушку» положенные отчисления в РАО) и с сети «ВКонтакте», а с пацана, горланящего песни «Кино» в подземном переходе, совершенно не хочет, потому что с пацана им взять нечего.
И ведь все понимают, что это позор и бесстыдство. И публика, и авторы, да и сами правообладатели. Но деньги, как известно, не пахнут. И если уж существует закон об отчислениях с носителей (кстати, кто-то из авторов получил из этих отчислений копейку?), то лично у меня нет никакого сомнения, что и эта законодательная инициатива будет поддержана. И социальные сети снова станут ответственны за публикации пользователей. Ведь их же так приятно доить.
О поддержке же собственно авторов речи вообще не идет. В России практически умерла поп-музыка, исчезает беллетристика, кинематограф тотально провален. Правообладатели кормят нас сказками о том, что в этом виновато пиратство. Я и сам раньше так думал и даже получил однажды премию IFPI за публикации против пиратства. Но за эти годы, получив богатый авторский опыт, я передумал.
Нет, в катастрофической ситуации с авторским контентом в России виновато отнюдь не пиратство. В этом виноваты сами правообладатели, давно уже ставшие жаднее и беспринципнее любого пирата. И в ситуации, когда правообладатель обирает автора, а пират обирает правообладателя, симпатии любого нормального человека (а тем более — автора) будут, разумеется, на стороне пирата.
А симпатии Министерства культуры, конечно, на стороне правообладателя.
