Евросоюз отметил 20-летие крупнейшего в истории расширения. 1 мая 2004-го его ряды пополнили сразу десять государств — Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Словакия, Словения, Чехия и Эстония. По такому случаю в разных концах континента прошли торжественные мероприятия, чиновники произнесли праздничные речи. Диссонансом прозвучал разве что голос главного «смутьяна» современной Европы — премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, обрушившегося на ЕС с очередной порцией жесткой критики.
«Мы вступали не в такой Евросоюз. Я сам в 2004 году проводил кампанию за вступление в ЕС и до сих пор считаю, что внутри ЕС лучше, чем вне его. Но 20 лет назад перед странами Евросоюза не стоял вопрос о том, что они будут пускать миллионы мигрантов на континент, а страны, которые, как Венгрия, против, будут принуждать. Не обсуждалось, что на государства, которые, подобно Венгрии, прописали в конституции, что семья — это союз мужчины и женщины, будут давить», — перечислил Орбан главные претензии в эфире радио Kossuth.
Орбан также выразил недовольство внешней политикой Евросоюза — особенно той ее частью, которая касалась вооружения Украины и разрыва с Россией. Он дал понять, что и экономические цели Венгрии, которые она ставила 20 лет назад, не достигнуты. Страна рассчитывала получить доступ на обширные рынки стран Западной Европы. В итоге же выяснилось, что Евросоюз переживает один кризис за другим. И потому теперь Будапешт старается развивать связи со странами Африки и Азии, в особенности — с Китаем.
Отталкиваясь от слов венгерского премьера, можно посмотреть, какие же претензии могли накопиться к Евросоюзу у его тогдашних новичков, а также у присоединившихся позднее Болгарии, Румынии и Хорватии. Действительно, 20 лет назад ЕС был другой, и однополые браки тогда не узаконили даже в Голландии, которую можно считать образцом «европейских ценностей». Однако первые шаги в ту сторону многие страны уже сделали, и то, что так не нравится Орбану, по сути, было вопросом времени.
Толпы мигрантов в тот момент действительно ЕС не штурмовали. Однако страны Западной Европы уже тогда заполонили сотни тысяч беженцев из государств бывшей Югославии, где бушевала война. Кроме того, в Париже, Лондоне, Амстердаме или Стокгольме в начале XXI века имелись большие иммигрантские гетто, и уже тогда в них обнаруживали ячейки радикальных исламистов. Потому нельзя сказать, что 20 лет назад об этой проблеме не было известно. Просто новички ЕС такой минус предпочитали не замечать.
Насчет доступа к рынкам — тут Орбан, конечно, погорячился. За время подготовки к членству в Евросоюзе свои торговые марки смогли более-менее сохранить только два наиболее зажиточных кандидата — Чехия и Словения. Сегодня они по уровню доходов на душу населения опередили Испанию и подошли вплотную к Италии. Прочие остались бедными, всех своих крупных производителей почти потеряли. Выходить на рынки Западной Европы они могут только с сельскохозяйственной продукцией либо с тем, что делают сборочные заводы, принадлежащие иностранцам.
К тому же Орбан прекрасно знал, что законы ЕС стоят выше национальных и что отдельные государства обязаны им подчиняться. У всех вместе новичков элементарно не хватит голосов в Европарламенте, Совете ЕС и Еврокомиссии, чтобы заблокировать решения, которые согласовали более «богатые и знаменитые». Как раз по вопросам внешней политики требуется единогласие — но на отдельную страну всегда можно надавить с помощью денежного рычага. Всё это было известно заранее, вот только на такие «мелочи» тогда внимание не обращали.
Со своей стороны, и богатым странам вроде Германии, Нидерландов, Австрии или Швеции есть на что пожаловаться в связи с расширением ЕС. Оно стоило им сотни миллиардов евро. Одна только Польша, будучи самой населенной из стран-новичков, получила €161 млрд. К тому же на Запад хлынули миллионы трудовых мигрантов, которых олицетворял собирательный образ польского водопроводчика. Они отобрали работу у кого-то из датчан или бельгийцев, они стали получать голландские и шведские зарплаты, отправляя деньги на родину.
А на замечания Орбана в свое время ответил его главный идеологический противник в Европе — премьер Нидерландов и будущий генсек НАТО Марк Рютте. Он обращал внимание на то, что те же Венгрия и Польша нарушали принцип разделения властей, когда подчиняли правительству центробанк или судей. А также на то, что они, будучи недовольными «навязыванием однополых союзов или мигрантов», продолжали брать деньги из общеевропейских фондов.
И здесь уже Рютте может задать своим предшественникам вопрос: а кого они приняли в Евросоюз? Получается, что Польша, Венгрия, Чехия и иже с ними просто не в состоянии выполнить обязанности, которые вытекают из их членства в ЕС. Главная из них — следовать решениям, принимаемым в Брюсселе. Это касается и мигрантов, и «ценностей», и внешней политики. Западная Европа потратила сотни миллиардов на строительство им новых дорог, аэропортов, обновление исторических зданий — а они еще и недовольны?
По сути дела, Орбан и Рютте стали живыми символами двух разных Европ, которые объединились под «крышей» Евросоюза. Первый представляет Европу консервативную, где господствуют традиционные ценности и строится национальное государство, где нет места большому количеству иноплеменников. Второй — Европу «ценностей», Европу без границ, Европу «мультикультурную». Справедливости ради, голландский премьер довольно сильно ужесточил миграционную политику — но деяния предшественников все-таки полностью не перечеркнул.
И каждый раз, когда «Европа Орбана» и «Европа Рютте» (или «Европа Меркель», поскольку бывшая канцлер Германии символизирует политику открытых дверей даже больше) сталкиваются между собой, возникает один и тот же вопрос: а не развалится ли Евросоюз? Уж слишком тяжело ужиться вместе Венгрии и Нидерландам. А между ними есть промежуточные варианты вроде Италии или Чехии. А есть ведь еще Болгария и Румыния, которых ввиду цыганской проблемы и высокого уровня коррупции только частично пустили в Шенгенскую зону.
И тут Орбан сам дал четкий ответ: «внутри ЕС лучше, чем вне его». Все опросы показывают, что выйти из Евросоюза хочет не более 20% венгров. Более евроскептически настроенными выглядят жители Австрии, Ирландии и особенно Дании с ее 27%. Такое «лидерство» датчан вполне объяснимо — часть их территории (Гренландия и Фарерские острова) в ЕС не входит, уровень жизни у них высокий, и даже немного нефти с газом они имеют. Могут в любой момент послать поляков, румын или латышей — но пока не делают этого.
Вышедшая из ЕС Великобритания изначально была в нем «инородным телом». У нее есть свой собственный англосаксонский мир, с которым она себя отождествляет. Ни одна другая страна чем-то похожим похвастаться не может. Для более богатых государств вроде Нидерландов или Дании Евросоюз — средство продвижения их интересов и капиталов. Для более бедных типа Венгрии или Латвии — финансовая подушка безопасности. Для «средних» вроде Италии, Чехии и Словении — то и другое примерно в равной степени.
К тому же у ЕС есть общий цивилизационный фундамент в виде западного христианства. Из него несколько выпадают православные Греция, Кипр, Болгария и Румыния, но они даже вместе — относительно невелики на фоне «ядра» объединения. Общеевропейская идея насчитывает несколько веков, и свой вклад в нее вносили (пусть и в неравной мере) представители едва ли не всех государств — в том числе и тех, кто вошел в Евросоюз 1 мая 2004 года. Потому, когда они говорят о том, что находятся в ЕС по праву, они имеют на то основания.
Таким образом, рассчитывать на то, что Евросоюз развалится, не приходится. Однако вполне возможно, что внутри него появятся разные уровни интеграции и разный доступ к принятию решений. В таком случае оказаться среди «избранных» могут только три новичка 2004 года — Чехия, Словения и Мальта. Кроме того, противоречия внутри объединения останутся достаточно существенными, и не участвующие в союзе страны вполне могут на них играть. Чем России и следует пользоваться.
Автор — политолог, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
