Надо признать, что при всей своей неожиданности выход США из Совета ООН по правам человека в рамках стратегии президента Трампа является шагом вполне логичным и последовательным. Этот шаг приносит ему куда больше выгод и бонусов, нежели издержек. Как минимум в краткосрочном периоде.
Действительно, в плане позиционирования США на международной арене Трамп последовательно реализует ситуацию, когда Соединенные Штаты должны неизменно оказываться вне привычных форматов и правил, а лучше всего — над ними. Выход США из ЮНЕСКО, настойчивые требования реформы ООН, отмена американского участия в иранской сделке, «троллинг» на грани скандала остальных лидеров «свободного мира» в ходе саммита «семерки» — это не что иное, как последовательное избавление Вашингтона от любых институтов, которые могут его хоть как-то ограничивать. Что вполне логично ложится в привычную концепцию якобы американской исключительности — в том виде, как ее понимает значимая часть электората Трампа. «Град на холме» — это неподсудный образец, причем значимы тут оба слова. Так, образцу можно пытаться подражать, его можно пытаться копировать, но любая копия всегда будет уступать оригиналу. И последний в силу того, что он оригинал, уже сам по себе является главным критерием различения добра и зла, от которого и должны вести свой отсчет все остальные.
Кроме того, отказ от инструментария, который дает концепция прав человека, является вполне логичным шагом после отказа США от политики демократизации других стран, — а об этом было заявлено сразу после прихода Трампа к власти. В самом деле, если демократический интервенционизм снимается с актуальной повестки дня, то больше нет необходимости и в системе легитимации этого интервенционизма, основой которого, как правило, служили обвинения в нарушении прав человека.
В этом контексте СПЧ ООН на самом деле превратился для США на данном этапе в излишний и довольно дорогой инструментарий, который к тому же традиционно находится в руках оппонентов Трампа из Демократической партии. И во внутриполитическом аспекте выход США из СПЧ — это в первую очередь существенный удар по политическим противникам, заметно ограничивающий международные амбиции недружественных Трампу американских негосударственных организаций. Он будет иметь предсказуемые последствия в виде сокращения их влияния, а вместе с ним — и располагаемых ими рабочих мест. Что столь же предсказуемо будет порождать в рядах политических противников Трампа конкуренцию за выживание, а также эффект разброда и шатания. В преддверии приближающихся промежуточных выборов всё это весьма немаловажно.
Но есть и еще один крайне важный аспект этого решения США, значение которого существенно выходит за рамки тактических соображений и заставляет задуматься о произошедших качественных изменениях ситуации. Стоит ли воспринимать выход США из СПЧ как признание того факта, что права человека — не вообще, а как императивная ценность, определяющая все остальные ценности, — превратились в нечто устаревшее для американской внешней политики, что и списывается теперь в архив?
Действительно, концепт прав человека, породивший феномен ценностной политики, при Билле Клинтоне успел пережить свой расцвет, наступивший с распадом СССР. При нем же он оказался серьезно скомпрометирован войной в Косово, когда права одного народа были реализованы за счет прав другого. При Буше-младшем после американского вторжения в Афганистан и Ирак он прошел через еще более существенную дискредитацию, после которой говорить всерьез о возможности его международно-правового использования было уже крайне затруднительно, если вообще возможно. Наконец, при Обаме он превратился уже в чистый симулякр, применение которого США стало зависеть исключительно от партийных предпочтений и различения «свой-чужой» и породило многочисленные обвинения извне в «постправде» и «двойных стандартах».
В этом плане не является ли осуществляемый Трампом по факту отказ от ценностной политики в пользу геополитических мотиваций осознанной заменой выработавшего себя инструментария на функциональный? Разумеется, это не расчистка «авгиевых конюшен», оставленных предшественниками, но это как минимум попытка построить рядом с ними новые. Причем с созданием более честной, применительно к сегодняшним международным реалиям, системы координат. Когда главными субъектами мировой политики вновь являются государства, а их действия легитимируются их интересами — которые, в отличие от ряда ценностей, скомпрометированы пока куда в меньшей степени.
Правда, если такой переход произойдет в полной мере и геополитика на самом деле обретет статус доминирующей парадигмы, то это станет крайне некомфортным развитием событий для ряда традиционных союзников США, и в первую очередь — для Европейского союза, в институциональной основе которого как раз и лежит концепт прав человека. Очевидно, что любые попытки ее переформатировать будут нести в себе куда больше рисков, нежели выгод, и в худшем варианте могут превратиться в кошмарный вызов для ЕС. Впрочем, с точки зрения реальной политики слабость одного контрагента по определению является силой другого — и в этом плане на европейском направлении Трамп тоже может получить больше выгод, нежели издержек.
Автор — доцент МГИМО
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
