Выход США из соглашения по РСМД, похоже, может вернуть нас к пику эпохи холодной войны, когда интервал между миром и началом боевых действий был равен времени подлета к границе СССР размещенных в Европе американских крылатых ракет. Последнее составляло около шести минут, в силу чего зависимость мира от случайного технического сбоя и крепости нервов находилась на признанно критическом уровне.
Похоже, но — необязательно. Внутренняя логика сегодняшнего развития существенно иная, нежели в прошлый раз, и базируется на иных причинах. Главнейшей из них является затянувшаяся, давно перешедшая все рамки приличного и приемлемого внутриамериканская политическая борьба.
Бескомпромиссность и беспощадность этой войны всё чаще вынуждает Трампа прибегать к «чикен гейм» — американскому варианту игры в «слабо», получившему название от рискованного развлечения американских подростков 60-х. На пустой дороге две машины, наезжая на разделительную полосу, на скорости неслись навстречу друг другу, и каждый водитель жал на педаль газа в расчете, что у соперника не выдержат нервы и он свернет раньше, став «цыпленком». Не исключено, что Трамп использует «чикен гейм» вовсе не потому, что настолько любит риск. Вполне возможно, тактика наглядного торга действиями оказывается единственно работающей в ситуации, когда слова обесценены, а доверие подорвано, вследствие чего работают только самые простые и грубые приемы.
Логичным образом такой подход экстраполируется и на международные отношения. Более того, в ситуации обостренной внутренней конфронтации эта экстраполяция оказывается единственно возможным выходом — демонстрация иных приемов тут же подвела бы точку опоры под обвинения оппонентов в том, что Трамп «поет с чужого голоса». Так или иначе, но этот ход оказался успешным. Образ взбалмошного и резкого политика, готового повышать ставки, а если надо, то и кулаком по столу грохнуть, оказался для традиционных партнеров США шокирующим. И те начали сворачивать с точки столкновения, соглашаясь со статусом «цыплят». Свернуто Парижское соглашение по климату. Ликвидированы Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнерства. Разжалованный Вашингтоном до статуса международной организации, прогибается Евросоюз, где только Германия по-тевтонски твердо и упорно держит оборону по линии «Северного потока». Прогнулись Канада и Мексика, согласившись с перезаключением на более выгодных для Вашингтона условиях соглашения об общей зоне торговли.
Тем не менее, нужно понимать, что торг действиями ведется вовсе не для того, чтобы рассориться, и уж тем более не для вхождения в открытый конфликт. Это торг по поводу более выгодных для себя условий, и взвинчивание Трампом ставок вовсе не безрассудно — оно подпитывает американскую экономику, создает в США новые рабочие места. Учитывая, что военно-промышленный комплекс сегодня является бесспорно главным локомотивом американского экономического развития, выход Вашингтона из ДРСМД — это не только рабочие места, но и распределение контрактов. Сумма их оценивается примерно в $300 млрд, а этого вполне достаточно, чтобы заключить альянсы со стратегическими для Трампа группами интересов по поводу выборов 2020 года. При этом физический объем ракет, который будет произведен, создает задел для последующего размена. Ведь Трамп совершенно честно сказал, что его целью является не война, а перезаключение соглашения, с желательным привлечением и других сторон, в первую очередь — Китая. Тем не менее, такой деловой подход к военным материям существенно повышает риски.
Если вернуться к теории игр, легко заметить, что «чикен гейм» имеет смысл, когда есть весомые основания полагать, что твой оппонент свернет первым. А вот пытаться атаковать скалу смысла нет. Такого рода атака уже не отвага, а глупость: играют для того, чтобы выиграть, а не для того, чтобы самоуничтожиться. А Россия не может позволить себе отступать, когда речь идет о ее насущных интересах, от которых зависит стратегическая безопасность.
Поэтому Россия и не сворачивает. Правда, она и ставки не взвинчивает, но обещает зеркальный ответ. Анонсированная возможность перевода гиперзвуковых ракет на наземное базирование — это крайне серьезное уравнивание ставок, которое должно отрезвлять. Ведь в 80-е физическая близость ракет поставила вопрос о возможности ответного удара в случае внезапной атаки, и у каждой из сторон она порождала искушение превентивного удара — уже потому, что в готовности нанести его подозревался противник. Еще выше те же самые риски будут сейчас, когда скорости существенно выросли.
Москва это очень хорошо понимает, в силу чего Владимир Путин анонсировал отказ от размещения ракет на территориях третьих стран до тех пор, пока США будут воздерживаться от аналогичного размещения. Это создает пространство для воздержания от ошибок. И этот сигнал, судя по всему, был услышан — чем и объясняется неожиданное заявление Госдепа о том, что «США рассмотрят возвращение к ДРСМД в течение полугода» и что «США сохраняют за собой право отозвать уведомление о выходе из договора до конца этого шестимесячного периода, если Россия вернется к полному и поддающемуся проверке соблюдению договора».
Ощущение роста угрозы, когда она взаимна, меняет систему координат и дает возможность договориться. Что не менее существенно, это может позволить Трампу легитимировать свой отход от «чикен гейм» во внешней политике на российском направлении как победу здравого смысла и как победу над своими внутренними оппонентами, которые и загнали ситуацию в очень узкий коридор возможностей. Тем более вопрос о ДРСМД теперь может обсуждаться только и исключительно на саммите Трампа и Путина. Требование Путина к МИДу и министерству обороны не инициировать переговоры по проблеме РСМД однозначно означает перевод проблемы на верхний этаж, где ДРСМД становится исключительной сферой компетенции будущего российско-американского саммита. И, конечно, личной ответственности Трампа.
Автор – доцент МГИМО, политолог
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
