До начала учебного года осталось буквально пару дней — для детей это мучительная пора, лето заканчивается и возобновляется школьная рутина. Ради эксперимента я задала школьникам простой вопрос на своей странице «В Контакте» — хотят ли они 1 сентября идти в школу? Меньше 30% ответили «да» — большинство либо «не хочет» (37%), либо вообще «не желает» учиться (34%). Казалось бы, а как еще они могут ответить, мы же помним свое детство, это нормально. Но это нормально для советской школы. К сожалению, во многом наше среднее образование остается слишком советским. Мы сами воспитаны этой системой и поэтому уже как-то не задумываемся о том, что вообще-то отвращение к школе — это не совсем нормально. Посмотрите с каким удовольствием дети ходят в кружки, секции, музыкальные школы — разве можно сказать, что они не любят учиться? Нет, учиться им нравится, им не нравится унылая и бессмысленная зубрежка, им не нравится «совковый», формальный подход к получению знаний, которые зачастую никак не связаны с их реальными жизненными и профессиональными потребностями.
Это относится и к тому — КАК учат в наших школах, и к тому — ЧЕМУ учат.
Если говорить о том, как учат — то это все мы помним, вот тебе учебник, вот тебе домашнее задание, сиди-зубри, на контрольной проверим. Даже самый интересный предмет в формате такой «долбежки» быстро начнет вызывать отвращение. Ладно бы еще в старших классах, но все то же самое касается младшей и средней школы. Между тем урок для школьника ничего не стоит превратить в праздник, в настоящее приключение. Почти по каждому предмету можно придумать какие-то практические занятия, что-то, что запомнится, и вызовет интерес. Как можно меньше занятий должно проходить в душном классе с ручкой и конспектом и как можно больше — в лаборатории с микроскопом и пробирками, в палеонтологическом музее, в картинной галерее. Сами по себе знания теперь у каждого есть на расстоянии двух кликов в мобильном телефоне, гораздо сложнее сделать так, чтобы школьник за время учебы не утратил своего любопытства и научился все эти знания осмыслять.
Российские школьники раз за разом показывают очень слабые результаты на международных тестах PISA (Programme for International Student Assessment), причем даже в таких дисциплинах, которые у нас считаются сильными, — математика, физика. Почему так? Да потому что наших школьников натаскивают на однотипные задачи, вроде бассейна, где в одну трубу вливается, а из другой выливается. А в тестах PISA нет шаблонов, там самому надо догадаться, какие расчеты надо провести, и тут выясняется, что наши школьники не привыкли сами подбирать способ решения задачи, у нас такое практикуется только на олимпиадах. А ведь в реальной жизни умение найти нужный алгоритм решения важнее, чем высчитывать длинные алгебраические уравнения (которых, кстати, в тестах PISA нет). Уравнение в реальной жизни решает калькулятор, а вот научить соображать, никакой компьютер не сможет.
Не меньше вопросов и к содержанию образования. Школьники, особенно в старших классах, явно перегружены, причем зачастую теми знаниями, которые им никогда не пригодятся в жизни. Если теорию эволюции видов или, скажем, отечественную историю так или иначе надо знать всем, то высчитывать сложные логарифмические функции или прописывать сложные химические формулы — удел тех, у кого есть к этому способности. Это не значит, что у детей в школе не должно быть углубленных знаний — просто дайте школьникам возможность самим выбрать, в какой области у них есть особый интерес. Школьники в западных странах к старшим классам уже сами пробуют поставить какой-нибудь эксперимент или, скажем, если это гуманитарные науки, выбрать себе тему для собственного исследования. И хотя нагрузка в западных (особенно американских) школах ниже, чем в российских, к моменту поступления в вуз школьники из западных стран оказываются более готовыми к самостоятельной работе.
Кстати, все это касается и школьных учителей — чрезмерная нагрузка тоже мешает им перейти от советской конвейерной системы к игровой и ориентированной на практику модели. Наконец, чтобы в каждом ученике разглядеть личность со своими интересами, нужны учителя нового поколения, молодые и незашоренные... На этом месте мне становится очень грустно. Потому что это слова — «молодые и незашоренные, самые лучшие учителя, а не те, кто пошел в профессию по остаточному принципу»... Все это мы говорили уже много раз, хочется не говорить, а уже наконец увидеть этих самых учителей. Но как принято говорить в России, надежда умирает последней.
