Конец эпохи «невидимой руки глобального Провидения»?
В своей книге «Америка, которую мы заслуживаем», увидевшей свет в 2000 году, Дональд Трамп, уже тогда всерьез заявлявший о своих президентских амбициях, выступил с парадоксальным на первый взгляд утверждением. В том случае, если он станет президентом США, тут же назначит себя их торговым представителем, поскольку конституция страны не запрещает совмещение этих двух должностей одновременно. Американские президенты по большей части ассоциируют себя с американской военной мощью, но факт остается фактом — одним из первых шагов 45-го президента стало решение о выходе США из договора о Тихоокеанском партнерстве, который они вместе с 11 другими странами Азиатско-Тихоокеанского региона подписали в феврале 2016 года.
Политико-идеологическое значение этого решения трудно переоценить: по оценке американских аналитиков и наблюдателей, оно знаменует начало отхода ведущей экономической державы мира от политики свободной торговли, которая лежала в основе неолиберальной модели глобализации мировых экономических связей, которую США активно стали проводить с начала 1990-х годов.
Символом этой политики стала Всемирная торговая организация (ВТО), созданная в 1995 году. ВТО олицетворяет собой идею свободного передвижения капиталов, товаров и услуг, рабочей силы в системе мировых торгово-экономических связей, которая и утвердилась основой современной открытой рыночной экономики, частью которой является и экономика России. Применительно к США прообразом современной глобализации стало и соглашение о Североамериканской зоне свободной торговли (НАФТА), вступившее в силу в 1994 году, пересмотр условий которого, по всей видимости, также в самое ближайшее время будет запущен администрацией Трампа. Вместо реализации концепции «всемирного единого общего рынка» администрация Трампа вступает на путь заключения «сепаратных» двусторонних торгово-экономических соглашений с основными (а возможно, и со всеми) торгово-экономическими контрагентами Америки. Эту идею в «мозговых» центрах Республиканской партии вынашивали сравнительно давно, видя в ней альтернативу «зонам» и соглашениям о свободной торговле и многосторонних инвестиционных партнерствах.
Мощным сигналом движения в этом направлении американской торгово-экономической политики явилось выдвижение Трампом в начале января на пост торгового представителя США протекционистски ориентированного и антикитайски настроенного Роберта Лайтизера, давно известного как главный внешнеэкономический лоббист сталелитейной промышленности США. В 1980-е годы при Рональде Рейгане Лайтизер занимал пост заместителя торгового представителя США и оказывал самое активное давление на европейские страны, Китай, Японию и Южную Корею, агрессивно завоевывавших американский рынок стали за счет реализации продукции своей сталелитейной промышленности по демпинговым ценам. При выдвижении Лайтизера были очерчены главные приоритеты внешнеэкономической политики США: выход из Транстихоокеанского соглашения о партнерстве, пересмотр положений НАФТА и «полная перезагрузка» американо-китайских торгово-экономических связей.
Эпоха «невидимой руки глобального Провидения» к середине второго десятилетия XXI века обернулась для США хроническими ежегодными дефицитами торгового баланса в размере $800 млрд, 45% из которых приходится на долю КНР. После заключения НАФТА и вступления КНР в ВТО в 2001 году США потеряли примерно 1/3 рабочих мест в отраслях обрабатывающей промышленности и 50 тыс. заводских и фабричных производств. Торговое соглашение с Южной Кореей, заключенное в 2012 году, привело к потерям 100 тыс. рабочих мест и удвоению торгового дефицита США в товарообороте между странами за счет того, что американский экспорт практически не увеличился, а южнокорейский импорт возрос на $15 млрд. Создание НАФТА послужило тому, что торговый дефицит США с Мексикой, который практически отсутствовал в середине 1990-х годов, к настоящему времени достиг $60 млрд.
Последние 20–25 лет повторялась одна и та же картина — «невидимая рука глобального Провидения» уверенно переигрывала американскую экономику и американскую политическую элиту, которая в начале 1990-х годов опрометчиво пришла к выводу, что «свободные демократические выборы» являются синонимом получения США «свободных экономических выгод» от взаимоотношений с другими странами. Выступая 20 июня 2016 года с речью на ежегодном заседании вашингтонского Центра новой американской безопасности, бывший вице-президент США Дж. Байден раскрыл «тайну» как Транстихоокеанского соглашения о партнерстве, так и несостоявшегося Трансатлантического соглашения о торгово-инвестиционном партнерстве — они носили преимущественно политический характер; экономические соображения были отодвинуты на второй план. В результате только в 2015 году действовавшие соглашения США с 11 странами АТЭС — участниками договора о тихоокеанском партнерстве — обернулись для американской экономики торговым дефицитом порядка $180 млрд и потерей 2 млн рабочих мест. В случае реализации положений договора эта «черная дыра» в американской экономике могла с течением времени возрасти многократно.
Американская экономика сейчас находится в своеобразной точке бифуркации — прежняя неолиберальная модель экономической глобализации оказалась полностью несостоятельной, а вырисовывающиеся новые отношения, по сути предполагающие возврат к жестким протекционистским мерам и «перманентным» торгово-экономическим и валютным войнам, означают шаг в сторону полной экономической неизвестности, отважится на который мог позволить себе разве что такой продукт «американской политической революции» 2016 года, как Дональд Трамп.
Автор — главный научный сотрудник Института США и Канады РАН, доктор экономических наук
