Тактика сделки
На первый взгляд новые и достаточно жесткие санкции, введенные США против российских физических и юридических лиц, как минимум нелогичны. По крайней мере если их рассматривать в контексте неоднократно уже сделанных Трампом и подтвержденных его администрацией заявлений о том, что «с Россией было бы очень хорошо поладить». Более того, на днях Вашингтон отдельно подчеркнул, что новые санкции никоим образом не ставят под вопрос подготовку саммита Трампа и Путина, который сам же Вашингтон и предложил. Этот явный когнитивный диссонанс просто побуждает отбросить в сторону любые попытки рационального объяснения и погрузиться в модные ныне рассуждения о переходе эпохи Постмодерна, превратившей абсурд в норму, в эпоху Постправды, когда истинного объяснения ни у одного существенного политического поступка или явления нет и быть не может в принципе.
Однако такие рассуждения, вероятно, были бы еще вполне уместны в отношении Британии. Там талантливая журналистка «Гардиан», характеризуя политическое поведение министра иностранных дел Бориса Джонсона, создала красивый неологизм postshame. То самое состояние «постстыда», когда этическая система координат и политическое поведение оказываются в непересекающихся измерениях.
Но его едва ли возможно приложить к США и Трампу. В прагматическом измерении новые ограничения вполне соответствуют его цели: ведь в первую очередь это даже не особо скрываемый протекционизм, когда санкциями облагаются успешные конкуренты своих производителей в весьма широком спектре, от алюминия до зерна и вооружений. Трампу необходимо любой ценой выиграть промежуточные выборы в ноябре этого года: на кону будет треть сенатских кресел, полностью будет переизбрана палата представителей и на две трети может обновиться состав губернаторов, то есть тех людей, которые правят Америкой непосредственно «на земле». И тот, кто выиграет эти выборы, и будет контролировать политическую систему следующие шесть лет. И ради быстрого внутриполитического результата Трамп готов идти на любые внешние риски. Ведь под угрозой оказываются не только крупные российские компании, но и их зарубежные контрагенты, и санкции будут стимулировать их выход из «долларовой юрисдикции», что в перспективе может обернуться для США стратегическим уроном.
Во-вторых, санкции вполне встроены в сиюминутную политическую прагматику. Как мы помним, еще не успевшее остыть последнее обострение отношений Запада и России произошло по поводу «дела Скрипаля», когда Запад и Россия с подачи Лондона и при поддержке Вашингтона произвели масштабные взаимные высылки дипломатов. Однако эта подача Британии, кроме прочего, оказалась как минимум спорной. Более того, Борис Джонсон затем был пойман на вранье, а репутация Терезы Мэй как ответственного политика оказалась под очень серьезным вопросом.
И Трамп тут опять поступает как взвешенный и искушенный политический игрок, который может извлекать свои бонусы при любой структуре игры. Так, на первом этапе он с готовностью подтолкнул пол-Европы к демонстрации солидарности с Британией, но при этом и самим фактом высылки 60 дипломатов из США наглядно показал всем, что главный тут он, а не Лондон. На следующем же этапе он технично вышел из ситуации и закрепил победу за собой, чуть ли не на следующий день предложив Москве взаимно восстановить численность дипломатов. Что интересно, этот демарш, по сути, совпал с выяснением прессой факта, что Борис Джонсон соврал. В итоге в публично-политическом пространстве произошло разделение ролей: «проблема Скрипаля», по сути, осталась с Британией, а обретенный политический вес — с Вашингтоном. Нынешние санкции этот разрыв делают еще большим: для Вашингтона теперь «инцидент Скрипаля» — это уже закрытый вопрос, после которого произошло много иных значимых событий. Британия же может сама решать, как ей дальше справляться с информационным менеджментом этой ситуации.
В-третьих, а на самом ли деле противоречат новые санкции заявленному желанию Трампа «поладить с Россией» и начать об этом разговор на саммите с Путиным? На самом деле вовсе нет. Не стоит забывать, что «сделка» — а Трамп как человек из мира бизнеса оперирует именно термином сделки — отнюдь не предполагает дружбы и задушевных отношений двух взаимодействующих контрагентов. Более того, наиболее прочные и эффективные сделки, как правило, заключаются как раз между противниками — уже просто потому, что взаимное недоверие стимулирует обе стороны на создание сложных, но работоспособных институциональных механизмов взаимной прозрачности и взаимного же понимания.
И в этом плане Трамп на самом деле готовится к заключению сделки. Поэтому новые санкции как раз вполне логичны: чем хуже положение контрагента, тем на менее выгодных условиях для себя тот будет вынужден договориться. Но проблема в том, что Вашингтону договориться сейчас нужно больше, чем России. Напомним, Трампу любой ценой надо выиграть промежуточные выборы в ноябре этого года. Победа же создается не только экономическими результатами — а они у Трампа уже есть, — но и политическими. И таким прорывным политическим результатом, по закону жанра, может стать только урегулирование северокорейской ядерной проблемы: усилиями главным образом самих США в предыдущие полгода ее значимость была вполне осознана всем миром.
Однако сделка с Ким Чен Ыном, судя по всему, невозможна без участия внешних гарантов: северокорейский лидер хорошо помнит, что односторонние гарантии Запада уже имели и Саддам Хусейн, и Муаммар Каддафи. Как известно, они им не особо помогли, в силу чего КНДР будет требовать гарантий не только самих США, но и тех, кто мог бы США сдерживать. Выбор кандидатур неширок: очевидно, что такими гарантами могут быть только Россия и Китай. Это означает, что цену вопроса в достижении Трампом успеха в решении северокорейской проблемы будут определять именно они.
Таким образом, демонстративное создание Вашингтоном угрозы российскому (а до этого — и китайскому) бизнесу, кроме прочего, имеет близкой целью создание пространства для диалога, когда уступки Москвы и Пекина могли бы быть куплены Вашингтоном относительно дешево. Что, впрочем, вовсе не означает, что Москва и Пекин примут предложенные условия игры, а не начнут в ответ навязывать свои.
Автор — доцент МГИМО, политолог
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
