Старик и время

Репортаж первый. Смерч тишины Пар над рекой - это единственный признак ночи на летней Индигирке. Ночью вода (+5) становится теплее воздуха (-2). Это август. С несусветным грохотом, который издает наш катер-шестидесятник, мы отчаливаем от пристани. Позади - поселок Чокурдах, впереди - 120 километров пространства, которое легче сравнить с поверхностью Луны, чем Земли. Желто-зеленый панцирь тундры и белые кратеры сточных озер - если сфотографировать этот пейзаж на черно-белую пленку, получится один в один лунная поверхность. Большая собачья река (так раньше называли Индигирку) - это родниковый ручей шириной до километра: во время нашего путешествия холодную воду мы зачерпывали из-за борта, горячую - наливали из шланга охлаждения двигателя. Прямо в чайник заваривали. Я сначала стремался, но потом привык. Капитан Эдуард сказал, что мы специально вышли в ночь, чтобы не попасть на лоск. И предупредил: "Если начнется лоск, будем стоять и ждать, сколько бы это ни продолжалось". - Что такое лоск? - спросил я. - Лоск - это штиль. Полный штиль. - Ты боишься штиля? - Штиля - нет. А лоска все боятся, - ответил Эдуард, оставив меня в непонятках. Я увидел лоск утром, когда пар над рекой исчез и обнажилась ровная, как стекло, поверхность Индигирки. Когда Эдуард пришвартовался к берегу и заглушил мотор, я уже не спрашивал - зачем. Представьте себе, что серая вода и серое небо сливаются в единую массу, напоминающую открытый космос. Паническое чувство потерянности приходит моментально. Наверное, так выглядит конец света. Куда-то делось ощущение земного притяжения, на несколько секунд я почувствовал, что проваливаюсь, - будто я не на катере, а на самолете, попавшем в воздушную яму. Мы спрыгнули на берег, но лоск... продолжался. Я закрыл глаза - и все равно был лоск. То же самое, что с водой, творилось со звуком. У меня загудело в ушах, и не знаю, чем бы это кончилось, если бы неподалеку не пролетела с криком гагара. Здесь такая пустота, что полет птицы приковывает внимание, как будто это не птица, а самолет. - А, понятно, - Эдуард улыбнулся, увидев в моих глазах страх. - Не бойся, к тишине привыкнуть можно. К лоску не привыкнешь. Я включил плейер и, пока не заработал двигатель катера, с Эдуардом не разговаривал. Пока мы добрались до старика Шахова, нам дважды пришлось пережидать лоск. Потом, на мое счастье, проснулся ветерок, пошел дождик со снегом, и эта погода, которую я в Москве назвал бы мерзкой, здесь показалась мне благодатью. Как швет начиналша - Перво ниохто не был, ни людей, никого, бул только дух на небесах, и от этого духа основался человек, и он там жил, на небесах. Он думает, этот человек: должна ведь быть жемля. Он посмотрел вниз - а там моро - и увидел: чего-то чернеет одном мести. Вот он к нему жближился, этому месту, и увидел: гагара на море плавает. Стал он ш ней баять (он тоже, этот гагара, как швятой): "А ты знаешь, агде жемля лежит?". "Я думаю, внутри есть, очень далеко", - отвечат гагара. "Как-нибудь не могом ли достат жемли?" - человек шпрашиват... Старик Шахов обмакнул юколу в соль, глотнул чаю, прикурил потухший "Беломор" и хитро посмотрел на меня: - Понимаешь хоть, о чем я говорю? - Не-а, - честно признался я. Это теперь мне на бумаге все кажется узнаваемым, а на слух воспринимать - головная боль. - Может, на русский перейдете? - А я и говорю на русском. Если я баять начну, вообще иностранцем стану. Потихоньку Иннокентий Иванович все-таки подстроился под мою речь и заговорил почти без акцента. - Гагара нырнул и долго его не было, наконец выплыл - пустой. "Есть, говорит, земля, но достать сил не хватило". Тогда дух прибавил ему силы - он опять нырнул, и снова пустой. "Снова, - говорит, - не хватило силы". Сделал дух его еще сильнее - и вынес гагара землю на себе. А дух взял ту землю и дунул по всему свету. Где упало больше - там стали горы, курганы, где меньше - суша, а море морем осталось. Старик Шахов рассказывал "священное писание" не меньше часа. Про то, как гагара стал строить престол выше, чем у духа, и пришли к гагаре апостолы с предупреждением. Про то, как гагара их не послушал. "Я, - говорит, - на то землю доставал, чтобы царствовать ею". Про то, как сдунул дух гагарин престол в море и сказал: "Будь ты Сатанаил!" И так - до распятия Христа. "А когда он на кресте бул, хотели уже жиды проколоть ему сердце копьем. Но увидели на груди будуницу, это шмель по-нашему, и решили, что сердце уже проколото. Так-то Христос и спасся. А будуница потому есть священное животное". - Иннокентий Иванович, а настоящую Библию вы читали? - А это не Библия вовсе, что я вам рассказываю. Библия - это вон стоит. Сам не читал, мама в детстве описывала. А я вам предания говорю. В Библии нет ведь ничего про шаманов, про то, что огонек кормить надо, про Сендушного тоже ничего нет. А мы знаем, старики рассказывали. А откуда старики знали - Бог ведает. Как только мы начали разговаривать на эту тему, Иннокентий Иванович стал вести себя как-то беспокойно. Особенно когда я спросил, кто такой Сендушный. Старик закряхтел, заерзал и стал коситься на огонь в камельке. Я решил на время отложить разговоры о богах. Но в Русском Устье мне не раз еще пришлось вспомнить и про Сендушного, и про пуженку, и про шулюканов, и про худого чукчу. 60 лет одиночества Старик Шахов - один из самых старых в Русском Устье. А Лабазное - самая дальняя русская заимка на Индигирке. От нее еще 30 километров - и начинается ледяная пустыня Северного Ледовитого океана. Иннокентий Иванович поселился здесь в 1940 году, когда ему было 15 лет, и с тех пор живет безвыездно. Всего в устье Индигирки разбросано 29 русских заимок. Большую часть жизни русскоустьинские рыбаки и охотники проводят на них, навещая поселок, лишь чтобы сдать рыбу или решить какие-нибудь вопросы. Так было всегда. Если заменить у берега моторку на традиционную русскоустьинскую лодку-ветку, то Лабазное будет выглядеть так же, как и век, и два, и три назад. Юрта, лабаз для хранения сетей и грузил, которые до сих пор делаются из мамонтового бивня, и несколько шалашей из бревен. Дрова здесь ценятся на вес золота. Их река приносит весной с верховьев, и, если, не дай бог, в этот период заболел или просто поленился, можешь тут же ложиться и помирать. Иногда бревна сами собой собираются и плывут по реке большим скопищем. Такое явление называют божьим плотом. Юрта (ее еще называют балаганом) - традиционное русское жилище. Это полуземлянка-полуизба, очень тесная и душная, поскольку окна в ней не открываются, а дым из камелька, что в углу, без всякой трубы уходит в отверстие в крыше. У основания юрта-балаган квадратная, стены идут вверх под наклоном, крыша плоская. Со всех сторон юрта покрыта кусками дерна, щели между ними замазаны какой-то специальной глиной. Окна очень маленькие, и их обязательно должно быть три: два в стене, которая напротив входа, и одно - в той, что от входа справа. За этим в Русском Устье следят строго, хотя и не могут объяснить почему. "Такая у нас вера". Раньше вместо стекол в окна вставляли налимью кожу, а зимой - толстый кусок льда. За день лед изнутри покрывался инеем, который каждое утро соскребали специальным скребком. Считается, что юрту русские позаимствовали у местных народов, но недавно археологи обнаружили подобные постройки на раскопках Великого Новгорода и Мангазеи - первого заполярного русского города, существовавшего когда-то на Ямале. - Иннокентий Иванович, а вам тишина не мешает? - А здесь не тихо. Здесь ветер с океана все время дует, в ушах шумит. И лоска почти не бывает. Хорошее место. - А тоска? - Тоска - это смерть. Тут если затоскуешь, тут же помрешь. Тут постоянно работать надо, иначе не выживешь. Сейчас просто рыба уже прошла, а то, думаете, баял бы я тут с вами. Это не город, здесь даже на паперти встать негде. У нас пословица такая есть: "При худе - худо, а без худа - гаже того". - Как это? - Видишь, тебе не понятно. А мне про тоску не понятно. Вот этнографы приезжали, тоже про тоску спрашивали. Помешались, что ли, все на этой тоске. Однажды только я тосковал - когда баба моя умерла. Такую бабу мне уж не найти, все вместе со мною делала, боевая была. Во всем мне помогала и до 42 лет рожала. До сих пор забыть ее не могу. И еще был один случай, когда тосковать пришлось. Во время войны привез как-то дядя мой Павел 8 женщин эвакуированных. Каким ветром их сюда занесло, не знаю. А я еще холостой был. И вот там была Валя, красивая девка из Питера. Я за ней сразу ухаживать стал: дрова рублю, воду таскаю. Ну и пошевелил я ее. В смысле того... Она вернулась в Питер и пишет мне: "Приезжай". Война-то вон сколько мужиков кончила, что даже с другого конца страны зовет. А я к тому времени уже женился: не бросать же старуху свою. А сердце все равно Валю эту помнит, не забывает. Три года подряд писала. Старуха моя карточку ее как-то нашла - и в камелек. Вот тут она от меня получила. Никогда я Авдотью не бил, а тут сильно ударил. "Ты что, говорю, делаешь? Она же вон где, а я здесь". Но тут же письмо отправил: "Валя, больше не пиши. Хороший человек найдется -- выходи замуж". Наутро при хорошем свете я обнаружил в сенцах лук и стрелы. - Вы спортом, что ли, занимаетесь? - Почему спортом? - обиделся Иннокентий. - Это настоящий охотничий лук. В молодости я с ним охотился, ружья тогда еще в диковинку были. Но перво-наперво это - знак. - Какой знак? - Знак ояви. - Какой? - Ну это как второе рождение - оявиться заново. Это знак того, что я есть не я, а брат мой Павел. У меня 9 братьев было, но все они умерли еще до моего рождения. И вот когда последний умер, пришел мамин дядя - он гроба делал. И говорит маме: смотри, попадется мужик - не уворачивайся. Последний сынок у тебя будет. Она послушалась, и появился я. Червонец. А последний брат Павел умирал 12 лет от роду и, умирая, сказал маме: "Вот мои лук, стрелы и нож (он уже охотился к тому времени), сохрани их, они еще пригодятся". Мама их в амбар положила -- так они и лежали там, пока я не подрос. И вот однажды я потянул маму за рукав в амбар: "Пойдем, мама. Мое там лежит". И взял эти лук и стрелы. И тогда она поняла, что я ояви Павел. У нас это на каждом шагу - в каждой семье ояви есть. Их так и называют: ну, например, Рустина Черемкина, по батюшке Ивановна ояви Евдокия. Чтобы человек пришел ояви, нужно в его гробу сделать дырку. Если же человек был плохой, в его могилу вбивают осиновый кол - чтобы не пришел ояви. - А у эвенов тоже ояви есть? - Нет, это наше, исконно русское. - А откуда вообще здесь исконно русское? Кто вы вообще и откуда? - задал я самый главный вопрос. Иннокентий показал свой паспорт. В графе национальность стояло: "М/русский". - "М" - это тоже какое-нибудь ояви? - "М" значит местный. Местные русские мы. Мы здесь еще раньше эвенов поселились, не говоря уже о якутах. А вообще-то мы новгородцы. Когда я был маленький, старики рассказывали, что предки наши приплыли сюда на кочах по Голыженской протоке - от удушья спасались, болезнь такая. И остановились там, где Елонь впадает в Индигирку. И построили 14 домов, кабак и баню. Первое время много пили, гуляли, несколько человек утонуло. Оттого это место до сих пор называется Гулянка. Потом была оспа. Многие умерли. После Гулянки переселились на то место, где теперь Русское Устье стоит. Исход и земля обетованная Рассказ старика Шахова продолжают исследования ученых. История Русского Устья -идеальный сюжет для национальной духоподъемной киноэпопеи. 1570 год. Иван Грозный захватывает Великий Новгород. Зверствует опричнина. Тысячи жителей Русского Севера снимаются со своих мест и на кочах (древних кораблях) отправляются по Ледовитому океану на северо-восток в поисках Земли обетованной. История не знает, сколько лет и какой Садко-Моисей водил новгородцев по ледяной пустыне, но спустя почти 400 лет археологи обнаружили остатки русского поселения XVI века на Таймыре, а их американские коллеги нашли следы новгородской колонии на Аляске и датировали ее 70-ми годами того же века. Эту версию подтверждают ученые, которые считают, что в те времена условия мореплавания по северным морям были более благоприятными. Вероятно, подобные поселения лет триста назад были разбросаны по многим устьям северных рек, но почти все они были либо уничтожены эпидемиями, либо вырезаны местными племенами, либо полностью ассимилировались с ними. Осталось лишь два: Русское Устье на Индигирке и Походск на Колыме - это в 800 километрах отсюда. Русскоустьинцы и походчане всегда ездили друг к другу на собаках в гости, занимались торговлей, старались брать друг у друга невест - в общем, вели себя как добрые соседи. До сих пор в Русском Устье поют частушку: "У меня была папаха,/ из кольца в кольцо вилась./ А походская девчонка/ три версты за мной гналась". Но ради продолжения рода русскоустьинцам все же приходилось жениться на "юкагирских красавицах". Реже за юкагиров и эвенов выдавали девушек. Допускалось это лишь в том случае, если инородец соглашался переехать жить в дом невесты, принять крещение и стать полноправным членом общины - то есть обруситься. 1913 год. В Русское Устье ссылают члена ЦК партии эсеров, организатора взрыва Охранного отделения в Москве Владимира Зензинова. До и после него сюда больше политических не отправляли. Приезд человека с Большой земли с керосиновой лампой и печкой-буржуйкой для Русского Устья был настоящим потрясением. Впрочем, потрясение было взаимным. Вот как описывал Зензинов свой первый день в Русском Устье: "Не знаю, не понимаю, куда я попал. После полуторамесячного странствия по якутам, с их непонятной речью и чужой для меня жизнью, вдруг светлые рубленые избы, вымытый деревянный пол, выскобленные стены и чистая русская речь. Странные, древние обороты речи и слова, совершенно патриархальные, почти идиллические отношения. Это, конечно, Россия, но Россия XVII, может быть, XVI века". Год жизни среди индигирцев повлиял и на самого революционера: он стал более консервативным и уравновешенным человеком. Вернувшись на Большую землю, Зензинов издает сразу несколько книг о Русском Устье, благодаря которым о далеком индигирском поселении впервые стало широко известно. Для этнографов обретение Русского Устья было сравнимо, пожалуй, лишь с рукописью "Слова о полку Игореве", случайно обнаруженной Мусиным-Пушкиным в пропадающих ярославских архивах. Для потомков тундра сохранила живую частицу русской культуры XVI века. И свидетельство огромной силы того, что на Большой земле уже стесняются называть русским духом. Прощаясь с Иннокентием Ивановичем, я еще раз посмотрел в его лицо. Узкие глаза, седина еще не полностью скрыла черные как смоль волосы - оболочка абсолютно азиатская. Воистину дух дышит, где хочет. - До навиданья, - Иннокентий вновь перешел на русскоустьинский. - Оштанется время - заезжайте, я вас на Станчик свожу. - А что это такое - Станчик? Старик делает какой-то загадочный взмах обеими руками сразу: - Это ждесь самое главное место. Это наша Крашная плошадь. - Стоп, машина. Остаемся. Что же вы сразу не сказали? (Продолжение следует) Малый русскоустьинский словарь Авидень - туда и обратно за один день. Адрень - ветхость. Айдан - скандал. Ахлипеснуть - дать пощечину. Ачилинка - любовница, зазноба. Барабан - большая лепешка из муки. Бардовать - стесняться, бояться. Басник - сплетник. Беда - употребляется в значении "очень". Бедовый - удалой. Бель - еле различимый свет. Битва - шумное событие. Богат - может быть (богат, пурга завтра будет). Бог простил - родила. Братан - двоюродный брат. Бровить - говорить много. Бригать - обижаться. Букишка - междометие, выражающее удивление. Употребляется в значении "Господи!" Булдыр - шишка. Буш - мелкий дождь. Быстриться - зло смотреть на кого-либо. Вара - заварка чая. Веснусь - прошлой весной. Вечерша - вчера вечером. В зарах-те - не помня себя, в аффекте. Во-длинна - длинновата. Воздухом болеть - болеть гриппом. Вонный свет - загробный мир. В пень прийти - сильно устать. Выворотень - гордый, высокомерный человек. Выкладывать - кастрировать. Выпрягаться - выходить из себя. Гад - мусор, нечистоты.