Владимир МАЛАХОВ: "Могу и потому танцую"

- Что бы вы еще, кроме "Жизели", хотели станцевать в Большом? - Хотелось бы исполнить весь репертуар, так как я его знаю и танцую в других местах. Но самым любимым после "Жизели" балетом, наверное, остается "Лебединое озеро". Многие люди легче воспринимают сюжетные балеты, но среди абстрактных тоже есть очень интересные. Сложнее абстрактных балетов Марты Грэм или Начо Дуато, где самому танцовщику приходится придумывать для себя истории, для меня ничего нет. И еще, станцевав на полу босыми ногами, тяжело возвращаться в балетные туфли. - Большой театр оказался среди последних, открывших для вас свои двери? - Остался "Ковент-Гарден". Но я не рвусь, так как много где танцевал: в Метрополитен-опере, Парижской опере, "Ла Скала". У меня наступил такой этап в жизни, когда мне интереснее исполнять то, что специально ставят для меня. Я работал и с Ноймайером (у нас есть с ним задумки), и с Килианом, и с Начо Дуато, и с Твайлой Тарп. - Год назад, не афишируя свой приезд, вы побывали в Москве в связи со съемками фильма. Что это за фильм? - Съемки фильма, название которого в русском переводе звучит несколько необычно - "Рожденный быть диким", закончились в августе. Это фильм о четырех артистах Американского балетного театра: Хосе Кареньо, который выступал на фестивале в Большом до меня, Анхеле Корейа, Итане Стифеле и обо мне. Нас объединили в созданном специально для фильма новом балете, который мы танцуем на музыку Шуберта. - Вас не страшит груз ответственности? У вас множество премий, вас называли танцовщиком века - не боитесь провала? - Я могу и потому сегодня танцую. Кстати, я не завистливый человек и прекрасно понимаю, что мое время пройдет и придут те, кто будет лучше меня. Лет через двадцать я не смогу так бегать и прыгать - тогда буду писать мемуары (смеется). Знаете, мой прапрадедушка дожил до 118 лет, а я о дальних планах даже не задумываюсь. Может быть, займусь педагогической деятельностью, меньше думаю о балетмейстерстве, возможно, буду директорствовать, мне это тоже интересно. Вот Кобборг, к примеру, уже руководит компанией, и пока мы оба были в Москве, предлагал мне работу у себя. - На ваш взгляд, в чем ваши недостатки, а в чем сила? - Трудно говорить о самом себе, легче спросить у кого-то, что у меня лучше получается, а что хуже. Многие не любят слушать критику. Я же после спектакля первым делом спрашиваю: "Что было плохо?" и только потом - "Что удалось?" Всем знакомым я сказал: "Когда буду плохо танцевать, вместо цветов бросайте мне на сцену живых зверей, кошек, кур. Для меня это будет означать, что, Малахов, вам пора закончить танцевать и разводить свой зоопарк". Я обожаю животных и хотел бы иметь зоопарк у себя дома. В нью-йоркской квартире у меня живут две кошки - Даша и Дина. Когда мне делали операцию на колене, они снимали негативную энергию и лечили меня. - Останется у вас время побродить по любимым московским местам? - Я специально выкроил после спектаклей два свободных дня. Конечно, Москва меняется, европеизируется, но для меня она осталась прежней - Москвой моего детства. Мне нравится новая Москва, но чувствуется, что она работает под Запад. На этот раз, думаю, смогу наконец-то посмотреть храм Христа Спасителя. - И все-таки о ваших планах. - Хоть я и не вижу себя в будущем балетмейстером, но ценю предложения из Венской оперы ставить для них. С удовольствием работаю в классическом стиле: в марте прошлого сезона состоялась премьера моего "Бала-маскарада", сейчас по просьбе Венской филармонии я готовлю на музыку вальса "Голубой Дунай" балетную программу новогоднего концерта, который 1 января 2002 года будет транслироваться на весь мир.