Алексей РЫБНИКОВ: "Я пишу оперу о Березовском"

У нас есть о чем поговорить с одним из первопроходцев нового театрально-музыкального стиля и, возможно, самым технически экипированным композитором России, который представляет свой творческий цех в Совете при президенте России по культуре и искусству. Исчезнувший театр - Лет десять назад вы создали театр. Потом он исчез - куда? - Это театр-лаборатория, он размещался в подвале, и я хотел опробовать там свои идеи музыкального спектакля как слияния драматургии, звука, света и цвета. Поставили оперу-мистерию "Литургия оглашенных". Разделить сцену и зал на 40 мест невозможно - сценография охватывала все пространство, и на любой нюанс музыки реагировала компьютерная световая программа. Получилось "голографическое ТВ" - как бы экран, где действовали трехмерные персонажи. Нас спрашивали - а почему только на 40 человек? И был создан модуль на 400 зрителей. Мы успели сыграть там три раза, и нас пригласили на гастроли в Америку. А когда прилетели в Москву, то целый год не могли вернуть 18 тонн оборудования - его было уже негде разместить: цены на помещения подскочили и стали не по карману. В конце концов мы оказались в Театре-студии киноактера, поставили оборудование и немного там поиграли. Потом нас оттуда выдавили: технику привезли - спасибо, теперь и без вас обойдемся. Театр остался бездомным - труппа в 60 человек, всех надо кормить. Теперь наконец театр стал государственным, ему помогли встать на ноги, за что спасибо правительству Москвы, - оно передает нам для стационара кинотеатр "Бородино". Березовский под псевдонимом - Незадолго до смерти Григорий Горин рассказал мне про ваш совместный проект оперы о композиторе XVIII века Максиме Березовском - "Оперный дом". Что было дальше? - Проект в работе, мы его делаем вместе с "Ленкомом". В его основе - мое музыкальное произведение "Vivo al Mondo" (слова из Микельанджело, которые можно перевести как "Живя в этом мире"). - Горин говорил, что премьеру хотели сыграть на открытии филиала ГАБТа. - Была такая договоренность. Но руководство Большого сменилось, и какую оно предложит репертуарную политику, не знаю. Так что мы пока решили это делать в "Ленкоме". В Москве ведь почти нет площадок для музыкальных спектаклей! Театр Станиславского и Немировича-Данченко вот-вот закроется на ремонт, Большой - тоже. На всю Москву останутся оперетта и "Новая опера"! - Что успел сделать для спектакля Горин? - Три страницы пролога и общую разработку сюжета. После его смерти у всех руки опустились. Потом я написал либретто по историческим материалам и повести Кукольника. Показал его Марку Захарову, который тут же стал придумывать свой вариант. - А какое участие в этом принимает сам Максим Березовский? - Он теперь Берестовский. Собирательный образ русских композиторов конца XVIII века. Они учились в Италии и возвращались в Россию, где их жизнь была успешной, как у Бортнянского, или трагичной, как у Березовского. Ни одной его ноты не используем - это мое погружение в ту эпоху. Так и в сюжете: современный человек ныряет в прошлое. - Что это будет по жанру? - Симфонический оркестр, оперные певцы, драматические актеры, балет. То есть опера, какой она была в XVIII веке. Точно определить жанр не берусь, и вообще это рискованное дело - шаг в неизведанное. - Расскажите о новейших съемках "Юноны и Авось". - Спектаклю 20 лет, а диска с записью актеров "Ленкома" так и нет. Был диск, записанный в 80-м с другими исполнителями, а сам спектакль не зафиксирован, если не считать английского документального фильма. В сотрудничестве с компанией "Профит-Арт решили сделать запись на современном технологическом уровне - прежде всего для DVD. - На DVD сейчас заново рождаются многие кинофильмы - вот и "Через тернии к звездам" Ричарда Викторова с вашей музыкой. - Да, вместе с моим сыном Дмитрием мы написали минут пятьдесят новой музыки - хотелось,чтобы музыка сопровождала действие от начала до конца. Это кино выдерживает соревнование с новейшими лентами - отличное космическое зрелище. Сейчас так снимать у нас уже никто и не пытается - нет тех средств и возможностей. Живой звук и электроника - Как вы относитесь к "новой волне" мюзиклов? - Крайне положительно: это работает на цех, на дело. - А конкретно: "Метро", "Норд-Ост"? - Мне там не хватает хитов - мелодий, чтоб запоминались. Забавный случай: труппа "Метро" выступала в новогоднем шоу в Большом театре и спела... "Аллилуйю" из "Юноны". Что мне было очень приятно. В "Метро" потрясающая энергетика, профессиональная режиссура - атрибуты хорошего мюзикла. В "Норд-Осте" на замечательном уровне постановка, сценография, хореография - это серьезный шаг вперед. В музыке Иващенко и Васильева есть душевность и непосредственность. Я вышел с очень хорошим ощущением, что бывает не часто. - Вы работаете в союзе с техникой, а она развивается быстро. Какую из новинок вы считаете важной для сочинительства? - Сэмплерную технику. Она имитирует инструменты, человеческий голос - любой звук, который можно вообразить. Он фиксируется в памяти компьютера, и можно комбинировать, писать партитуры - это дает колоссальную свободу. Можно сразу проверить, как все будет звучать. И вот еще что мне очень нравится: в запись живого оркестра можно вводить любые, самые фантастические звучания. - А есть в вашей музыке невидимая часть айсберга - то, что публике менее известно? К примеру, симфонии? - "Оперный дом" и есть симфония с хором. Написан балет, хотя и его я назвал бы хореографической симфонией. И еще есть проект в рамках программы ЮНЕСКО "Музыка, сближающая народы" - собрать в едином гала-представлении звезд нашего балета, итальянских певцов и американской рок-музыки. - Давно хочу понять: какова в современном музыкальном исполнительстве доля фонограммы? Как она используется в живом спектакле? У вас, в частности? - В любом западном мюзикле уже в условиях контракта записано использование фонограммы. Это не та "фанера", которой эстрадные певцы облегчают себе жизнь. Фонограмма задает темп, ритм, жесткую форму. Она выверена, и актеры уже не могут ни затянуть, ни сыграть галопом, ибо торопятся смотреть футбол. А если в спектакле много электроники, которую трудно сбалансировать, - фонограмма вообще незаменима. В опере она невозможна - там живой звук должен через воздух доходить до слушателя. А "Литургия оглашенных" невозможна без фонограммы - такие там сочетания звуков. Для "Оперного дома" пишется не фонограмма, а компьютерная программа, где будут зафиксированы все элементы спектакля. Но речь идет только об инструментальном аккомпанементе - актер, конечно, поет вживую. Москва европейская - Вы вернулись из Норвегии - что вы там делали? - Был там композитор Гейр Твейт, и у него - балет по скандинавскому эпосу, написанный в 1937 году. В войну партитура погибла. Автор ее восстановил, но случился пожар, и партитура опять погибла. И вот год назад меня попросили помочь восстановить ее по записи - глухой и нечеткой. Полтора часа звучания, 700 нотных страниц! Работа была проделана, я привез партитуру в Осло, и меня пригласили в жюри конкурса пианистов имени Грига. Молодые таланты, которые туда съехались, меня поразили: в прошлом так могли играть только звезды! Победила Нана Мамаева из Харькова, она учится в Ганновере, но базовая школа у нее наша. И я еще раз убедился в том, что русская исполнительская школа даже после невосполнимых потерь остается фантастической. Но было больно за Московскую консерваторию, которая впала в нищету и теряет лучших педагогов. - Если говорить о состоянии нашей музыкальной жизни, есть основания для оптимизма? - Да. Многое начинается меняться в самом отношении к России. Мы уже не чувствуем себя на задворках мира. В Москве ощущение, что живешь в большом европейском центре. И даже появление мюзиклов, о которых мы говорили, в этом смысле симптоматично.