Черный список

Потому, что при всей благостности ситуации Россия по-прежнему находится в "черном списке" FATF (Financial Action Task Force for Money Laundering) - международной организации по борьбе с отмыванием "грязных" денег. А если летом, когда FATF на своем заседании в Париже отказалась выводить Россию из позорного списка, это не казалось катастрофой, то сейчас сложилась принципиально иная ситуация. Летом нашим переговорщикам в Париже казалось достаточным добиться того, чтобы FATF обещала не применять к стране никаких серьезных санкций в связи с тем, что страна в "черном списке". Но летом не стоял вопрос о том, что России надо перезанимать у того же Международного валютного фонда (МВФ). Цены на нефть держались высокие, на выплаты по долгам денег хватало. В обществе развернулась плодотворная дискуссия по поводу того, как распоряжаться сверхприбылями, каким должен быть финансовый резерв или каким он не должен быть. Обсуждение бюджета-2002 свелось в итоге к торгу правительства и Думы по тому, как поделить ожидаемые миллиарды. Только договорились, проведя серию трудных "экономических" консультаций, только правительство отрапортовало президенту, что все в порядке, а парламентарии - своим благодетелям, что деньги на острые нужды выбиты, как вдруг теракт, и цена нефти падает. И то ладно - пусть бы падала, действует же договоренность с МВФ, что в таком случае фонд предоставит нам так называемый кредит предосторожности. Но Запад не на шутку начал борьбу с финансированием терроризма. И от России, как от всех других стран, требует конкретных действий в этом направлении. Без чего рассчитывать на новые кредиты трудно. Это отлично знал Кудрин, когда ехал в Оттаву на встречу "двадцатки". Знал, на какой главный вопрос ему предстоит отвечать. И знал, что дежурных упоминаний о принятии в России закона о противодействии отмыванию грязных денег будет мало. И что сообщения о создании финансовой разведки, указ о чем спешно подписал президент, тоже недостаточно. В Оттаве в принципе договорились (а большинство договоренностей там принимаются кулуарно), что не видать кредитов тем, кто не доказывает делом верность борьбы с терроризмом. Для России это значит, что следует отказаться от понятия банковской тайны, по крайней мере для службы финансового мониторинга. Потому что Запад ждет от нас исчерпывающей информации о движении денег в банковской системе. Но по ряду причин пойти на такой отказ мы не можем. Что делать? Тогда Кудрин предлагает выработать некие единые правила борьбы с финансированием терроризма, в соответствии с которыми все страны будут выстраивать свои законодательства. Это предложение не нашло в Оттаве широкого отклика. Понятно: пока такие предложения будут согласованы, новые камикадзе могут повзрывать пол-Европы. Но нашему министру надо было выиграть время. Что будет дальше? Если цены на нефть вырастут, то вопрос решится быстро. А если нет? Тогда придется просить для России особых условий, предлагать верить нам на слово, что через территории всех субъектов федерации деньги террористов не пройдут. Если поверят - то дадут новый кредит. А если нет? Что будет тогда, никто не знает. Потому что просчитывались только такие варианты, когда прибыли от нефти будут или очень большими, или не очень крупными. На другое не закладывались. Будущее - в тумане.