Лекарство от экстремизма

Россия столкнулась с проявлениями новой тактики международного терроризма в Чечне, где уже почти десять лет идет тяжелая война. Но настоящая дискуссия о межнациональных и межконфессиональных противоречиях, которые оборачиваются большой кровью и способны обратить человечество в тотальный страх, на страницах "Известий" началась после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Мы касались разных тем - от права граждан на легальное владение оружием в целях самозащиты ("Господин Маузер". Олег Осетинский. 16.07.2002, "Добро пожаловать, господин Маузер". Форум "Известий". 03.08.2002,"Довольно раба". Страница "Тенденции". Олег Осетинский. 09.01.2003) и взаимодействия религиозных догматов с правилами светского государства ("Платочки белые". Георгий Бовт. 03.08.2002, "Платочки белые велено снять" Георгий Бовт. 27.08.2002,"Платок раздора, платок мира". Форум "Известий". 14.09.2002) до фашизации России на фоне признаков усиливающегося противостояния исламской и христианской цивилизаций в мировом масштабе ("Если бы я был бен Ладеном". Политический памфлет в 4 частях. Страница "Тенденции". Олег Осетинский. 13.09.2002, 26.09.2002, 3.10.2002, 10.10.2002, "Я не хочу быть бен Ладеном". Форум "Известий". 28.09.2002, "А не депортировать ли чеченцев на Луну?" Страница "Тенденции". Лидия Графова. 17.10.2002, "Война с исламом может расколоть Россию". Страница "Тенденции". Евгений Примаков. 05.11.2002, "Фашизм крепчал". Александр Архангельский. 03.12.2002, "Чистота крови". Форум "Известий". 14.12.2002). В этой дискуссии принял участие и известный публицист диакон Андрей Кураев, чья статья "Как бороться с терроризмом без спецназа", опубликованная 13 ноября 2002 года, вызвала множество читательских откликов. Сегодня Андрей Кураев в продолжение этой дискуссии обращается к еще одной принципиально важной теме - как преподавать религиозные ценности детям, чтобы воспитывать в них уважение к инородцам и иноверцам, а не желание убивать. Перспектива введения в школах предмета "основы православной культуры" вызвала бурную дискуссию: ток-шоу, открытые письма, пикеты... Мне бы хотелось выйти из круга привычных доводов и возражений. И поставить вопрос иначе: а разве есть выбор? Слишком радикально может религия калечить судьбы людей, чтобы эта сфера жизни оставалась без общественного и государственного надзора, контроля, оценки. Неужели для общества все равно - какие уроки и какой веры получают дети? И из Библии, и из Корана можно вырастить "богословие любви", а можно сконструировать "богословие ненависти". От толкователя зависит, сделает ли он лейтмотивом своей проповеди призыв "иди и убей" или же призыв к миру. Ваххабиты и "опричники" История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну кто бы мог подумать, что в начале XXI века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так - правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или католическая общины. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама - это голос улемов, знатоков богословия. От них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя "шахида" (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми "неверных", или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей... Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было и исламский мир сохранял средневековую монолитность мнений. Но должны ли мы быть просто зрителями? Или же можем принять в этих дискуссиях участие? У государства есть весьма простой путь: создать условия, чтобы в российском школьно-информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно. Однако нечестно было бы не замечать, что "ваххабиты" есть и среди православных. Сами себя они любят называть "опричниками". Вот сказочка новых "опричников": "...И тут очнулись русские люди, обрадовались, помолились Богу и Он дал им Грозного Царя. Теперь на том Царстве Грозный Царь всех колдунов и вещунов на кострах сжигает. Конец и Богу слава!" (Сергиев Посад. Православно-патриотический вестник. 2001, № 16) Вот их песенки: "...И не будет зоны, лагерей и тюрем, все враги России будут казнены. Мы врага настигнем по его же следу и порвём на клочья, Господа хваля..." (Жанна Бичевская). Вот их пресса: "Верим, что придет время и христопродавцев будут попросту убивать на улицах тяпками и кастрюлями" (Иркутский казак, 2001, № 6). Тут уж впору взмолиться: избави, Господи, Православие от таких "защитничков" - а с сектантами мы тогда и сами справимся... Энтузиасты "православной" педагогики Есть печальный социологический закон: один хулиган испортит настроение целому автобусу. Человек с сумасшедшинкой всегда активнее обычных людей. Спроецируем этот закон на отношения школы и Церкви. Разрешает российское законодательство вести религиозное преподавание в школах? Да. Предписывает ли законодательство контроль религиозной организации над тем, что преподается от ее имени в госшколе? Нет. В итоге именно "люди с сумасшедшинкой" нередко оказываются рядом с детьми. Это ведь только антиклерикальная пропаганда утверждает: наши батюшки такие ревностные проповедники, что спят и видят - как бы им "затащить в церковные сети нашу молодежь". Не рвутся священники в школу. С интересом в ее сторону посматривают только те, кто до своего прихода в Церковь получил университетское образование (и чаще всего - педагогическое). Но такие священники никак не составляют большинства. В русской традиции "хороший батюшка" не обязан быть "златоустом". Наиболее ценим не тот батюшка, который хорошо говорит, а тот, который хорошо слушает. Кроме того, человек традиции привык к спокойному, плавному течению жизни. Он не стремится весь мир переделать под свою веру и под свой вкус. Опасен бывает неофит: он сам недавно поменял взгляды, а потому ему кажется, что и в других людях он способен произвести такую же перемену. Желание хорошее. Вот только не всегда такой энергичный проповедник сам понимает - в чем именно должна состоять та перемена, которую он стремится произвести в жизни встреченных людей. "Что значит быть христианином?" Ответ на этот вопрос может оказаться довольно шокирующим. В одной из школ Красноярского края в декабре 2001 года дети высыпали на меня гору своих недоумений: оказалось, что на уроках Закона Божия в них пробуют вложить полную энциклопедию православных суеверий. Им уже поведали, что ИНН есть печать антихриста, что собака уносит из дома благодать, что Иван Грозный и Григорий Распутин - святые люди. Наконец, им сообщили, что люди перед всемирным потопом носили с собою фляжки с водой (и это было знамением того, что мир скоро потонет), а сегодня модно носить с собой зажигалки - и это знак того, что мир скоро сгорит... Вещали им эту ахинею дипломированные учительницы! Диплом-то у них настоящий. А вот приложить свои навыки критически-проверяющего мышления к проверке церковных сплетен они не решились. И в итоге к детям понесли бесцензурную дурь. Вот образчик той бесцензурной "православной" педагогики, с которой "энтузиасты" приходят к детям: Мальчик к батюшке пришел И спросил со вздохом: - Что такое "хорошо" И что такое "плохо"? Что такое ИНН? - Нет у нас секретов: ИНН - духовный плен, Надо помнить это. В зону нас шенгенскую Втягивают споро, Как в смолу геенскую. Скоро, очень скоро Ни купить, и ни продать Невозможно будет - Как же станут жить тогда На планете люди?.. Завершается этот длинный рассказ так: ...Мальчик радостный пошел, И решила кроха: "С Богом - очень хорошо, С ИННом - плохо!" Было бы бессовестно сказать, будто все (или даже большинство) те педагоги, что сейчас преподают Закон Божий, несут такие откровения детям. Но и не видеть проблемы нельзя. Принцип двойного контроля Проблема состоит в том, что нынешняя форма взаимодействия школы и Церкви дает возможность "опричникам" от имени Православия входить в школы. Но не дает детям возможность узнать об ином понимании Православия, независимом от взглядов местных приходских активистов. О том, которое и породило великую и светлую православную культуру. Выбор ведь очень простой: или мы оставляем людей (и маленьких, и больших, и детей, и учителей) наедине со стихией религиозной иррациональности, в мире бескультурья, в мире примитивнейших религиозных и магических практик, которые сегодня проповедуются на каждом углу, - или мы даем им возможность прикоснуться к традиции человеческой мысли на религиозные темы. Когда речь шла о втаскивании в школу программ сексуального образования, то педагоги-новаторы причитали: "Ну как же дети будут об этом узнавать в подворотне?! Давайте мы их просветим!" Но когда речь идет о духовном образовании - то они же оказываются против! Я, напротив, считаю, что эту часть человеческой жизни нельзя оставлять во власти стихии. Если Россия не желает быть растерзанной в межрелигиозных столкновениях, не желает платить судьбами своих детей за душевные болячки тех или иных религиозных активистов, то она должна взять под свой контроль ознакомление детей с основами религиозной культуры. Как православной, так и мусульманской. Слишком многими ниточками Церковь уже связана с российским обществом, а потому наши болячки уже начинают угрожать и совсем сторонним людям. Если рассуждать логически, альтернативой (то есть отрицанием) "основ православной культуры" является - "Без-основательное не-православное бес-культурье". Одно из проявлений бескультурья - религиозный экстремизм. Для того чтобы в государственной школе не несли чепуху, прикрываясь православием, я полагаю, необходим двойной контроль. С одной стороны, церковь должна нести ответственность за то, кого она посылает в школу. С другой стороны, государство не должно бросать бедных неофитов-учителей в поток бурной, современной информации, оно должно помочь освоить культуру мысли на религиозные темы. Как не потеряться в Церкви Вот и произнес я это проблемное слово: "неофит", "новообращенный". Есть - основы православной культуры. Есть ее вершины. И есть реальная многомиллионная православная Церковь. Совпадают ли эти три круга? К сожалению, нет. Немалое число людей, живущих церковно-приходской жизнью, изрядную толику своего ума и своего сердца держат в еще-не-воспитанном и непреображенном состоянии. Усвоение культуры православной жизни предполагает обретение умения жить в Церкви. Не просто войти в нее, не просто обратиться. Но именно - жить. Когда человек входит в мир Церкви, в нем естественно поселяется всеверие. Он переживает кризис: прежнее всецелое отторжение сменяется всецелым же принятием. Это нормально. Эта готовность есть признак нормального духовного становления. В этом покаянном кризисе и профессор светских наук должен понять, что ему есть чему поучиться у самой простенькой прихожаночки. Но со временем из этого всеприятия вырастает серьезнейший кризис: в мире, в котором все равновелико и равноценно, теряется ориентация. Когда все небо одного цвета - по нему невозможно ориентироваться. Если считать равноценными советы старшей дежурной по третьему подсвечнику и слова апостола Павла; советы известной всему городу "тайной монахини" и слова Патриарха; анонимную листовку и творения св. Иоанна Златоуста - то голова очень быстро закружится в этом равноосве(я)щенном мире. Чтобы избежать этого головокружения - необходимо со временем поставить вопрос о критериях истинности, о том, в какой иерархии соотнесены между собой различные источники церковного слова... У меня и сегодня нет какой-то вполне отчетливой и ясной "методы" уяснения церковной истины. Православие устроено сложно. Как и всякий нормальный живой организм. Но, во всяком случае, за 20 лет моей жизни в Церкви у меня выработалась стойкая антипатия к расхожей формуле "святые отцы учат" ("святии отцы рекоша") - особенно когда с нее начинают свою оценку какой-нибудь вполне модерновой и современной проблемы... Пока я не увижу конкретной ссылки на конкретный текст того или иного Отца и не выясню, действительно ли этот текст имеет тот смысл, который ему навязывает пересказчик, а также не узнаю - был ли поддержан его голос другими Отцами Церкви, до тех пор я предпочту воздерживаться от согласия с этими слишком обобщающими и потому анонимными тезисами. В былые годы нерадивые (или ироничные) студенты-технари на экзамене по идейным предметам бойко рапортовали "Карлмарксфридрихэнгельс писал". Экзаменатору приходилось разлеплять эту спайку... Вот так и сегодня надо учить людей не отождествлять случайно услышанное ими мнение с церковным учением. Для этого и нужна церковная воспитанность. Чтобы не множить ряды "ваххабитов" , надо объяснять человеку, что мир каждой из религий внутренне непрост. Основы православной культуры - это, в частности, рассказ о том, как не потеряться в Церкви. Это рассказ о сложности. И о том, что даже святые не всегда были согласны между собою. И о том, что не надо и сегодня бояться дискуссий. Предупрежденный об этой сложности человек поостережется ломать свою судьбу о совет случайно встреченного монаха, призвавшего (ввиду наступления "последних времен") разрушить обычную колею жизни, семью, бросить работу или институт. Человек, знающий основы православной культуры, готов к тому, чтобы при встрече с такими наставлениями хотя бы про себя сказать: в Церкви есть и иные мнения по этим вопросам. Но тот, кто знает, что в его собственной традиции есть разные мнения, поостережется и при встрече с глупостью, сказанной носителем другой традиции, сразу поставить знак равенства между этим "ваххабитом" и той традицией, от чьего имени тот ваххабитствует. Человек, знающий, какие глупости способны говорить его единоверцы, сможет воздержаться от того, чтобы отождествить глупость, сказанную иноверцем, с этим иноверием как таковым. Значит, он будет осторожен и в своих реакциях на инаковерие. Значит, и с этой точки зрения "основы православной культуры" - это лекарство от экстремизма. Государственно выверенный учебник по "Основам православной культуры" - это превентивный образовательный удар против экстремизма.