Скандал на Малой Бронной

Два года назад Андрей Житинкин принял должность главного режиссера театра на Малой Бронной и говорил о том, что директор театра Илья Коган его поддерживает. Срок контракта истекает 7 февраля - за некоторое время до этого группа актеров отправила директору письмо, где просила контракт не продлевать. Директор собрал коллегию театра (на Бронной она заменяет худсовет, но при этом имеет лишь право совещательного голоса), и та с этим согласилась. Так начался громкий скандал: за Андрея Житинкина вступились пресса и коллеги по режиссерскому цеху. Верные директору актеры сомкнули ряды еще теснее. Андрей Житинкин чрезвычайно кассовый и весьма скандальный режиссер - это является важной частью его личного имиджа. Илья Коган пользуется репутацией театрального Макиавелли, человека, затравившего Эфроса, выжившего из театра тогдашнего главного режиссера Дунаева, вслед за этим благополучно выдавившего с Бронной еще трех главных. Такая слава ему совершенно ни к чему, но избавиться от нее уже невозможно. Главный режиссер и директор - существа из двух разных миров: советский управляющий схватился с мастером постсоветского поп-театра. Оба изложили "Известиям" свое мнение о происходящем. Андрей ЖИТИНКИН, главный режиссер театра: Это почти частный театр - Все произошло достаточно неожиданно. Когда собралась коллегия театра и было озвучено таинственное письмо, которого никто не видел, я сказал, что выполнил все свои обещания, выпустил "Портрет Дориана Грея", "Лулу", "Метеора" и "Калигулу", сейчас работаю над "Анной Карениной". В театр вернулся зритель, самые дорогие билеты - пятьсот рублей за партер - на мои спектакли. Билеты на спектакли старого репертуара стоят 200 рублей, и посещаемость у этих постановок невысокая. Директор меня использовал - благодаря мне театр получил пять кассовых спектаклей, на подходе шестой, и он будет долго их крутить. А схема избавления от неугодного режиссера известна: два года работы по контракту и затем письмо актеров с просьбой контракт не продлевать. Но подписанты неизвестны: я знаю, что ведущие актеры - Дуров, Вавилов, Мартынюк и Сайфулин - письма не подписывали. - Была ли у вас, как главного режиссера театра, возможность строить театр, или его полностью контролировал директор? - Я абсолютно бесправен. У всех моих друзей, возглавляющих театры, контракты с городом. А я не определяю ни кадровую, ни финансовую - да и вообще никакую политику. Ведь это же почти частный театр. Директор относится к нему как к своей собственности. Илья Аронович Коган - теневой художественный руководитель театра (то, что худруком театра является именно гендиректор, записано в уставе театра. - "Известия"). Он взял на работу всех, в том числе и меня. В театре все зависят от Когана - и он всеми замечательно манипулирует. Звания, квартиры, зарплаты, контракты... Здесь работает огромное количество пожилых актеров - он их прикрывает, не дает возможности брать молодых, и они его поддерживают. А я привел с собой Домогарова, Стахова, Крюкову - на них ходит зритель, и это задевает исконных актеров Бронной. Избавившись от меня, он будет продавать зрителям мою продукцию, мои спектакли. - У вас были конфликты? - Постепенно директор стал вмешиваться в творческие вопросы. На заседании коллегии театра бурно обсуждалась "Анна Каренина" - морфинистка героиня спектакля или не морфинистка. Коган говорил, что это безобразие, хотя сам Лев Николаевич писал: "после морфина она перешла на опиум". Но я сказал, что никакой коллективной режиссуры не будет, концепт режиссера есть концепт режиссера, а обсуждать еще не поставленный спектакль невозможно. - Вы видели устав театра? - Конечно, нет. Это система - Коган не показывает ничего. Заключая со мной контракт, он сулил золотые горы, но устав не показал. Он не показал даже направленное против меня письмо - зачитал его и спрятал в папочку. И они еще говорят о традициях Эфроса! Да это же просто какой-то паноптикум. Избавившись от Женовача, на Малой Бронной играли Саймона и Мильяна - а в зале сидели полторы старухи. Илья КОГАН, генеральный директор: Скандалы мы получили, с аншлагами хуже - Андрея Житинкина пригласили вы и, вероятно, хорошо представляли его режиссерскую манеру... - Инициатором приглашения была небольшая группа ведущих артистов театра, работавших с ним в "Нижинском", наиболее приличном из идущих у нас его спектаклей. Мы собрали коллегию театра, позвали на нее Андрея. То, что он нам рассказал, было достаточно симпатично: Андрей говорил об уважении к труппе, о традициях Анатолия Васильевича Эфроса, о том, что он будет работать в направлении, свойственном нашему театру. Разговор не вызывал никаких тревог, и мы пригласили его в главные, но только на два года. Он согласился. - Журналисты и театральное общественное мнение поддерживают Житинкина: он обновил репертуар, привел публику в театр... - А Коган - киллер. - Совершенно верно. - При этом меня намеренно отсоединяют от коллектива: я убираю Житинкина, а коллектив его обожает. Хотя с ним захотела расстаться именно труппа (более половины состава), к такому же выводу пришла и коллегия театра, в свое время рекомендовавшая его. Была договоренность о двухлетней работе. Два года прошли. Житинкина называют "режиссер-аншлаг" и "режиссер-скандал". Скандалы мы получили, а вот с аншлагами хуже: посещаемость его спектаклей колеблется от 30 до 90 процентов. В среднем - 50-70, и достаточно высокие цифры уходов со спектаклей. Андрей говорит, что материальное благополучие театра зависит только от него, но это далеко от правды. За 2002 год доходы от его постановок в среднем составляли 42 тысячи рублей в месяц. А народные артисты у нас получают пять тысяч... Теперь об "убитых" мной режиссерах. Анатолий Васильевич Эфрос вполне мог остаться здесь; к этому времени уже созрели условия для того, чтобы назначить его главным. После "Ленкома", откуда он был уволен, на его личном деле было написано Гришиным: "Впредь главным режиссером не назначать". К этому времени Любимов остался за границей, горком партии хотел "заткнуть эту дыру" красиво - и предложил Таганку Эфросу. Он согласился. Затем был Женя Лазарев - он поставил у нас парочку спектаклей и решил, что это все-таки не его дело. В настоящее время он живет в Америке. Затем был господин Портнов - он нормально работал, но его любимая женщина уехала в Израиль, в театр "Гешер". И он поехал за ней, как благородный и влюбленный человек. Ситуация с Женовачем была похожа на нынешнюю. Мы пригласили его с двенадцатью актерами - и очень быстро выяснилось, что он хочет создать "театр в театре". Труппа Театра на Малой Бронной "затосковала", оставшись не у дел, и я предложил ему перейти в режиссеры-постановщики. Он отказался. Андрея Житинкина в искусстве интересуют, к сожалению, только две вещи - секс и смерть. Он сам об этом говорит. Он обижает труппу, приглашая на главные роли в каждом своем спектакле людей со стороны, причем приглашая их по "непрозрачным" для труппы театра критериям. Тенденция показывать на сцене неизвестно что вызывает протест в коллективе Бронной: работать в "Калигуле" отказались несколько актеров, в "Карениной" - уже семь. Кирилл Казаков вообще ушел из театра. Люди говорят, что Андрей главный режиссер своих спектаклей - судьба труппы его не интересует. Комментарий "Известий" На первый взгляд ларчик открывается просто. Илья Коган, безусловно, человек незаурядный, он - основоположник распустившегося пышным цветом "директорского театра", его деловые качества и воля к власти по-настоящему поражают. В том, что он искренне предан Театру на Малой Бронной, никакого сомнения нет. Он любит его так сильно, что театр хрипит в его объятиях. И в его отношении к Андрею Житинкину нет просчитанной интриги: это обычная ревность сильного человека к хваткому и удачливому сопернику. Отдавать ему любимый театр Илья Коган не хочет. Но на самом деле все гораздо сложней. Нынешняя история - в чудовищно искаженном виде, как фарс - повторяет то, что происходило на Бронной ровно двадцать лет назад. Артисты подняли мятеж, вступившийся за Эфроса главный режиссер Бронной Дунаев также попал под огонь: Илья Коган не был главным заводилой "бунта на корабле", но за спинами обрушившихся на Эфроса и Дунаева артистов стоял он. Директор ловко манипулировал людьми - в результате они отвоевали Бронную для него. Абсолютно правых и полностью виноватых здесь не было. Эфрос устал от собственных актеров: они старели, на главные роли он брал людей со стороны, те, кто считал его режиссером своей жизни, обижались, а потом приходили в ярость. Драма Эфроса (порой кажется, что свои последние, странные, горькие, опустошенные спектакли он ставил о себе самом) еще ждет исследователя. Важно другое - ситуация взорвалась, вскоре местом действия стал и Театр на Таганке. В конечном счете Эфросу это стоило жизни, многим артистам Таганки и Малой Бронной - репутации. Театральное шестидесятничество было сильно скомпрометировано, миф поблек. А Илья Коган получил театр и больше не выпускал его из рук. Добро редко бывает вознаграждено, однажды сделанное зло несет наказание в себе самом. Во времена Эфроса и Дунаева Бронная была театром отличных актеров. Сейчас все изменилось, многие из тех, кто очень хорошо играл в начале 80-х, перешли в иное профессиональное качество. Люди стали собственными тенями: за то, что произошло в 1983 году, они расплатились двадцатью годами работы в новом, то и дело ссылающемся на Эфроса Театре на Малой Бронной. В 1983 году внутритеатральная война тоже начиналась с собрания - рядового, ничем не примечательного. На нем решался вопрос одной персональной пенсии. Но тогда все произошло более или менее спонтанно, а в то, что нынче дело обстоит именно так, поверить сложно. И каков бы ни был исход титанического единоборства, драма театра продолжится. По сведениям "Известий", победа Ильи Когана вовсе не очевидна. Московское управление культуры вполне может отправить его на пенсию. Попутно решается судьба директора Театра Станиславского Феликса Демичева, распоряжающегося им единовластно, так что "директорскому театру" может быть нанесен ощутимый удар. Но Андрей Житинкин, чьи спектакли имеют полное право на существование, - сомнительная альтернатива Илье Когану в качестве художественного руководителя этого театра. Хотя какая-то закономерность в этом есть - трагедии часто оборачиваются фарсом.