Стрельба по особым правилам

о. Премьера театра "Et cetera", поставившего пьесу Жоржа Фейдо "Люсьет Готье, или Стреляй сразу!", принадлежит к чистейшим образцам этого жанра. Француз Фейдо (1862-1921) считался мастером бульварной драматургии; режиссер Александр Морфов сделал все, чтобы репутация автора не померкла: такого количества гэгов, кульбитов, подзатыльников, падений навзничь и спущенных штанов не было ни в одном московском спектакле последнего десятилетия. Драматург написал пустоватый, но изящный текст, режиссер превратил его в энергичное и чрезвычайно смешное действо, насыщенное трюками. Молодой человек (Владимир Скворцов) женится на девушке из хорошей семьи (Наталья Житкова) и не может признаться в этом своей любовнице-певичке. Ту приглашают петь на свадьбе, юноша разрывается между своей пассией, невестой и будущей тещей (Людмила Дмитриева). В конце концов эстрадную диву и ее друга обнаруживают в огромном кофре. Сюжет пошловат, но Морфов доводит ситуации Фейдо до безумия: он заставляет его героев ходить колесом и гонит действие вскачь. Музыканты из окружения певички (Юрий Буторин и Григорий Старостин) превратились в клоунов, то и дело выкидывающих какой-то трюк (им среди прочего ничего не стоит и раздеться), влюбленный в диву боливийский генерал (Петр Смидович) стал карикатурным воплощением мачо, а великосветская невеста героя обернулась чуть подмороженной, но бескомпромиссной нимфоманкой. По сцене мечутся маски, сходство с цирком усугубляет и то, что персонажи ходят по карнизам, принимают душ из газированной воды, вина и свежезаваренного чая и с удовольствием наступают друг другу на любимые мозоли. Пошлость Фейдо увеличивается до титанических размеров. И снимается: мастеровитый и банальный сюжет становится поводом для игры в абсурд. Пьеса Жоржа Фейдо сложнее, чем кажется на первый взгляд: по мере концентрации сюжетных нелепостей она переходит в иное качество, повторение нелепостей превращает персонажей комедии положений в марионеток. Режиссер делает на этом акцент: все его гэги на редкость однообразны, и с ног герои спектакля валятся совершенно одинаково - как оловянные солдатики. И все это, оказывается, театр: в финале выясняется, что действие разворачивалось на сцене кабаре, и было лишь спектаклем, который репетирует труппа Люсьет Готье. И все же изящные постановочные ходы здесь вторичны: суть дела в том, что Александр Морфов выпустил крепкий, смешной, пригодный и для Москвы, и для гастролей коммерческий спектакль. В своем - во всех отношениях полезном - роде он вполне хорош. Удивляет лишь то, что никто из занятых в "Люсьет Готье" актеров по-настоящему не запоминается. Такого рода драматургия испокон века была поводом для актерских бенефисов, а здесь все работают ровно, гладко, вполне профессионально, но ни одной действительно яркой работы в спектакле нет. А главный герой теряется и на этом, достаточно блеклом фоне - он не лучше и не хуже шустрых ребят из команды Люсьет Готье. Понять, почему певица пылко любит именно его, невозможно. Отсюда и общее ощущение сглаженности: режиссер сделал то, чего от него хотел театр, артисты - то, что было нужно режиссеру, а зритель понемногу устает от актерски не наполненной постановочной акробатики. Смех тоже утомляет, и когда подходит к концу третий час сценического действия, начинает хотеться чего-то большего: такие истории надо рассказывать гораздо короче или наполнять их хоть каким-то смыслом. Но это уже относится к спектаклям иного рода: в своей системе координат, среди московских коммерческих постановок "Люсьет Готье" - почти совершенство.