Элла ПАМФИЛОВА: "Все опять упирается в коррупцию"

Проблем в области защиты прав человека в нашей стране пока больше, чем решений, сказала председатель комиссии по правам человека при президенте России Элла ПАМФИЛОВА, которая вместе с корреспондентом "Известий" Натальей РАТИАНИ провела "Прямую линию" с читателями газеты. - Закон о гражданстве новый приняли, а простым гражданам зачастую все так же сложно оформить не то что гражданство, а вид на жительство, регистрацию. - У нас масса жалоб по этому поводу. Да, закон изменили, но нет у государства ни осмысленной миграционной политики, ни стратегии в этой сфере. Нет надведомственного органа, который занимался бы социальным аспектом вопроса. Бесконечные реорганизации Федеральной миграционной службы привели к ее невероятному ослаблению - она все больше освобождается от социальных функций и от сотрудников, которые занимались этой проблемой. Весь цивилизованный мир понял, что эффективная миграционная политика выгодна государству экономически, политически, с точки зрения социальной, культурной. А у нас получается, что на нелегальной миграции чиновники наживают огромные средства и у тех людей, которые могут быть нашими гражданами и близки нам по культуре, традициям, менталитету, меньше всего возможностей легально получить гражданство. А для криминальных группировок как не было, так и нет никаких преград. Все опять упирается в коррупцию. - На ваш взгляд, наше население вообще незнакомо с теми правами и свободами, которые гарантирует Конституция? - За 15 лет у нас произошло абсолютное изменение правовой базы. Многие специалисты не успевают за этим. Слом бывших прав и несформированность новых приводят к тому, что люди плохо ориентируются в своих правах и обязанностях. У наших ведомств стиль работы такой: чем более они закрыты, тем им легче, тем больше произвола, они не очень заинтересованы, чтобы граждане их часто ловили за руку. У нас человека годами гоняют по пустячному поводу. Чиновник, вместо того чтобы подумать, просто отпихнул человека, и никто за это не несет ответственности. Я часто задаю себе вопрос: почему мы такие жестокие? Жестокость общества проистекает от тотального равнодушия чиновничьей бюрократии. Причем чем ниже уровень чиновника, тем больше равнодушия. Леность душевная и равнодушие - главный источник невероятной жестокости нашего общества и нашей государственной машины. Поэтому так много сломанных судеб. У нас очень низка общественная культура формирования госинститутов власти. Мнение, что человек - пустое место, превалирует. И сами люди в это начинают верить. Привыкли считать, что от них ничего не зависит, и не умеют спрашивать. Мне звонят люди, говорят, что за жилье льготы сняли, пенсию не платят. Я их спрашиваю: а вы обращались к своему депутату с этим вопросом? И выясняется, что они за него голосовали, деньги на его работу как налогоплательщики отчисляют, но даже фамилии его не знают. У нас не общество формирует власть, а власть довлеет над обществом и работает сама на себя в своих интересах. Вот это отношение надо менять. Раз я его избрал на четыре года, раз плачу ему зарплату - значит, и спрашивать с него буду по полной. - А какие гарантированные Конституцией права в нашем государстве выполняются на 100%? - Формально практически все декларированные права гарантируются. Но в каком виде? Их качество таково, что, скажем, право на бесплатную медицину оборачивается в итоге медициной платной - это в лучшем случае. А в худшем случае - потерей здоровья, и потом никому не докажешь - формальности соблюдены. К сожалению, слишком велик разрыв между формальной реализацией прав и реальной. Пока не выработаны четкая стратегия и набор мер, действия властей сводятся к постоянному тушению пожаров в разных сферах. - Жизнь и страна - другие, а правовая база об ответственности за работу с обращениями граждан все на том же уровне - сформирована еще Верховным Советом СССР в 1967 году... - Граждане пишут жалобы, но никто не знает, как с ними работать. Именно поэтому такое огромное количество обращений к президенту. Наша комиссия выступила инициатором закона о праве граждан на коллективное и индивидуальное обращение. К сожалению, работа над проектом идет очень тяжело. Более года назад мы обратились к президенту, он дал поручение, но многие госструктуры не хотят увеличивать свою ответственность. Сейчас, правда, Главное правовое управление президента подготовило закон о петициях, который тоже нужен. Но один он проблему не решит. - Все чаще из уст правозащитников можно услышать, что с правами человека в России с каждым годом становится все хуже... - А что, было лучше несколько лет назад? Я, например, по себе знаю, что было не лучше. Единственное, что лучше, - это расцвет свободы слова, только в конце 90-х, в начале 1991 года и еще 1992-й. Потом, как только наши новоявленные хозяева жизни поделили между собой информационные рынки, финансовые и ресурсные, все закончилось. Была абсолютная вольготность для определенной - узкой - прослойки элиты, которая, собственно говоря, страну под себя прогнула. Во имя либеральных реформ, как тогда говорили. Простите меня, действовали наши либералы совершенно большевистскими методами. Я не хочу сказать, что сейчас хорошо с правами человека. Плохо. Но говорить о том, что несколько лет назад было кардинально лучше, нельзя. В чем-то лучше, в чем-то хуже. Идет реформа в уголовно-процессуальной сфере. Вся Европа это признает. Хуже стало для той элиты, которая строила страну под себя. И которую стали сейчас потихонечку вытеснять. Вот она и кричит: караул, идем к тоталитарному государству! Да, есть тревожные моменты. Но для меня разговор должен быть предметный. Плохо, на мой взгляд, что выжжено политическое пространство. То, что выборы превращаются все в большей степени в фарс, то, что, если я в 1995 году могла избираться по округу с малыми ресурсами, потом это практически стало невозможно. Если за тобой не стоит мощная группа с финансовыми, административными, информационными ресурсами, практически невозможно ничего добиться. Искусственное формирование политических партий - тоже плохо. Все, что можем, мы делаем для развития общественных инициатив гражданского общества.