Фернандо МАРИАС: "Я представил себе Лорку стариком"

Выставка-ярмарка "Книги России", проходившая в ВВЦ, завершила свою работу. Ярмарка имела статус национальной, иностранное присутствие на ней было весьма ограниченно. Едва ли не единственным зарубежным писателем, приковывавшим к себе внимание, был испанец Фернандо МАРИАС, автор нашумевшего романа "Волшебный свет", в русском переводе вышедшего в издательстве Machaon. Фернандо Мариас ответил на вопросы корреспондента "Известий" Андрея САЙКИНА. - Роман "Волшебный свет" - ваш литературный дебют. Как родилась идею воскресить Гарсия Лорку? - Однажды мне пришла в голову такая мысль: я представил себе старого Гарсия Лорку, как бы он выглядел, если бы был стариком. Может быть, он превратился бы в бродягу, старого алкоголика. Я увидел такой образ, и эта идея показалась мне очень романтичной. И первое, что я сделал, - это выяснил, правда ли, что тело Гарсия Лорки не было найдено. И когда мне подтвердили, я решил написать об этом роман. Я не знаю, как это получается, но иногда мне приходит в голову какая-нибудь идея, и я уверен, что это мой будущий роман. Так произошло и с этой книгой: я начал писать и получился роман. - В вашем романе одной из ключевых является метафора солнечного света: на рассвете водитель хлебного фургона находит раненого поэта, под палящими лучами солнца тридцать лет спустя к Лорке возвращается память. Свет - это благо или зло, что лучше - смерть или потеря памяти? - Это очень хороший вопрос, мы сами - писатели не знаем ответа на него. Мы даем возможность каждому читателю найти свой ответ на этот вопрос. Тем не менее в романе свету отведена очень важная роль. Свет как наше воображение. Для меня это свет, который возникает, когда проходит ночь и начинается рассвет. В этой книге я описываю именно такие моменты: переход ночи в день. Если вы провели бессонную ночь, то ваше тело, ваш мозг работают по-другому, вы становитесь более чувствительны к свету. Именно в такие моменты на рассвете ваш мозг открывается, воображение обостряется. На рассвете любая история может быть реальной. Например, что Гарсия Лорка мог не умереть, а выжить. - Кстати об истории, она - многоступенчатый вымысел. Вы прячетесь за рассказ пьяного старика в баре, который якобы спас Лорку много лет назад, потом за записи корреспондента, который этот рассказ слушал. Зачем такое нагромождение рассказчиков? - Для любой истории очень важно, чтобы она выглядела реальной, чтобы читатель поверил, что все это произошло. В то же время мне хотелось, чтобы у него остались какие-то сомнения. Я не хотел доказывать, что это реальный факт. Я просто рассказываю и ничего не утверждаю. Я рассказываю историю за пьяницу, который предлагает ее корреспонденту за выпивку в баре, в то же время я рассказываю историю, которую сочиняет журналист, чтобы потом ее продать и получить за это деньги. Я думаю, что такое описание читателю ближе, ведь у каждого свое восприятие. - А как вы думаете, могло такое случиться, что Лорка не умер в 1936 году? - Я думаю, что в 1936 году он умер. Но иногда история с нами играет. Ведь до сих пор не найдено его тело. Все возможно в этой жизни. - В романе вы заканчиваете историю Гарсия Лорки восстановлением памяти. Почему вы не захотели написать, что с ним произошло дальше: он покончил с собой, стал снова писать?.. - Прежде всего роман написан от лица человека, который спас Лорку. Я думаю, что гораздо интересней не объяснять, что в результате произошло. Истории, у которых нет определенного конца, интереснее читать. Если я, например, заканчиваю роман тем, что к Лорке вернулась память и он покончил жизнь самоубийством, то это неинтересно, а если роман заканчивается тем, что к нему вернулась память и он уходит, то у читателя есть возможность домыслить конец самому. Так роман продолжает жить. - Тогда если созданный под эгидой ООН комитет по розыску останков поэта подтвердит, что Лорка погиб, то иллюзия развеется? - Конечно, риск существует. Я думаю, что тело найдут, но это не повредит роману. Он живет своей отдельной жизнью, это фантазия. Самое главное - тот эффект, который текст производит на читателей. Я разговаривал со своими читателями, они перечитывают, задумываются, чем это может закончиться, - это и есть продолжение романа. - Через тринадцать лет после выхода книги по ней был снят фильм. Вы принимали участие в работе над ним? - Нет, я только написал сюжет, но я принимал участие в обсуждении. Хотя я не участвовал в съемках, я постоянно общался с авторами фильма, они меня постоянно о чем-то спрашивали, я писал диалоги. - Вы получили множество наград за свои книги. Что для вас значит Гран-при Московского кинофестиваля? - Это была первая премия фильму. Он сначала демонстрировался в Испании и полностью провалился по продажам. Мы думали, что ошиблись и сняли плохое кино. А когда фильм приехал в Москву и получил премию - это была большая радость. Начиная с Московского фестиваля, фильм был показан на других фестивалях - в Лос-Анджелесе, в Монреале, в Тулузе, и на всех показах он был премирован. Я думаю, что московская премия дала толчок всем остальным, поэтому в моей душе Москва занимает особое место.