Лео БОКЕРИЯ: "Клеточные технологии - будущее всей кардиологии"

Лечение без лекарств и скальпеля - такие возможности предоставляют современные клеточные технологии, о которых все чаще и подробнее говорят и пишут ученые. В большинстве случаев это лишь первые экспериментальные попытки применить в медицинской практике новейшие научные разработки. А нередко и лжесенсации, желание вбить свой колышек на перспективном и модном научном поле. Но есть у российской науки и реальные достижения.

В среду на заседании президиума Российской академии медицинских наук был представлен доклад Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева, где уже выполнено несколько десятков поистине сенсационных операций с применением клеточных технологий. Директор центра академик РАМН Лео БОКЕРИЯ ответил на вопросы обозревателя Татьяны БАТЕНЕВОЙ.

- Клеточные технологии - понятие довольно широкое. Какие именно методы сегодня уже применяются в вашем центре?

- Эти методы направлены на то, чтобы восстановить функцию органа, который пострадал из-за ишемии, то есть кислородного голодания. Наиболее часто страдает от этого сердце - заболевание так и называется "ишемическая болезнь сердца" (ИБС). Страдают от этого и ноги при так называемой критической ишемии нижних конечностей (КИНК). В пострадавший орган мы доставляем жизнеспособные клетки. Но обеспечить ткани кислородом невозможно без ангиогенеза (роста новых сосудов. - "Известия"). Чтобы добиться роста сосудов там, где они погибли, вместе с коллегами из Института биологии гена мы создали новый генный препарат ангиостимулин. Он прошел первую фазу клинических испытаний - проверку на токсичность. Было доказано, что препарат не опасен для человека, и мы получили разрешение на его применение у больных, добровольно на это согласившихся из-за крайне тяжелого состояния.

- Известно, что вы осуществляете и международный проект по клеточным технологиям.

- Да, мы сотрудничаем с лабораторией всемирно известного американского профессора Питера Лоу, в которой выращивают аллогенные миобласты, то есть донорские мышечные клетки. Из скелетной мышцы донора берется маленький кусочек, и эти клетки можно нарастить до несметных количеств. У метода есть преимущество - можно наработать их целый банк. Но есть и недостаток: поскольку эти клетки чужеродны для больного, приходится применять лекарства-иммуносупрессоры, чтобы подавить реакцию отторжения. Правда, иммуносупрессия очень легкая и нужна в течение всего двух-трех недель.

- А разве нельзя вместо донорских использовать клетки самого больного?

- Можно, и это третье направление нашей работы. Из костного мозга пациента мы получаем стволовые клетки и затем выращиваем из них предшественники клеток эндотелия - особых клеток, которые выстилают сосуды изнутри. Наконец, применяли и фетальные миобласты, то есть мышечные клетки плода, полученные из абортивного материала.

- Какие пациенты были отобраны для лечения новыми методами?

- Ангиостимулином лечили 35 больных с ИБС и КИНК. При критический ишемии ног результаты просто удивительные. Если в начале лечения на рентгеновских снимках видна совершенно пустая от сосудов зона, то уже через три месяца на этом месте вырастает целая сосудистая сеть. У больных коронарного профиля не просто наблюдается очевидное улучшение, результат лечения подтвержден исследованиями на позитронно-эмиссионном томографе.

- А какие результаты при других методах лечения?

- Донорские мышечные клетки применили у трех человек с поражением трех крупных сосудов, снабжающих кровью сердце. В те зоны, где сосуд невозможно было заменить шунтом (обходным протезом сосуда. - "Известия"), во время операции ввели клетки, чтобы полностью восстановить функцию сердечной мышцы. Подобную манипуляцию мы выполнили первыми в мире и теперь хотим посмотреть, каковы будут отдаленные результаты.

- Операции с применением клеток вы выполняете и совсем маленьким детям. С какой целью?

- Да, и тоже первыми в мире. Речь идет о детях трех-, шестимесячного возраста со сложным пороком сердца: у них одна из артерий, питающих сердце, аномально отходит не от аорты, а от легочной артерии. Такие малыши в очень раннем возрасте переносят множественные инфаркты и без операции рано погибают. Обычно им выполняется очень большая реконструктивная операция на сердце, как взрослым. Но мы знаем, что к 10 году после операции у взрослых остается в живых не больше 75 человек из ста. А у этих детей впереди еще вся жизнь, они не должны умирать. И когда подоспели эти технологии, решили попробовать. Сейчас уже прооперированы семеро детей с очень хорошими результатами.

- Стало быть, клеточные технологии необходимы лишь отдельным категориям больных?

- Пока мы строго отбираем больных, но в принципе они необходимы всем кардиологическим пациентам. Скажем, при ревматическом пороке, как правило, в сердечной мышце возникают мелкие рубцы, которые ухудшают сократительную способность миокарда. Детям и взрослым с сердечной недостаточностью, с самыми разнообразными формами кардиопатий... В общем, практически всем нашим больным.

- И обязательно в сочетании с операцией на сердце или сосудах?

- Совершенно необязательно. Всех своих больных мы сначала лечим медикаментами. И ставим вопрос о хирургическом лечении лишь тогда, когда видим, что терапевтические методы исчерпаны. Может быть, в будущем многие больные дольше либо вообще никогда не будут нуждаться в операции, если им помогут живые клетки.

- Клеточные технологии пока делают первые шаги, но уже появилось много рекламы, много громких заявлений о том, что ими лечат все на свете. Как различить, где правда, а где наглое желание нажиться на больных?

- Критерий, на мой взгляд, один: либо мы должны прислушиваться к ведущим врачам, либо пациенту придется брать всю ответственность за последствия на себя. Без всесторонних экспериментов, без испытаний нового сначала на животных, без лицензии на право заниматься созданием новых методик лечения можно нанести вред и людям, и сам метод будет скомпрометирован. А тех, кто предлагает лечение клетками всех болезней, надо просто хватать за руку и привлекать к ответственности. Законодательство позволяет это делать. Наш центр, к примеру, имеет лицензии по 53 направлениям, которыми мы занимаемся уже 46 лет, и каждый раз по полгода подтверждаем свое право ими заниматься. А ставить эксперименты на людях там, где лицензий никаких вообще нет, - преступление.