Без свисту пропавшие

В Лондоне продолжаются гастроли балетной труппы Большого театра. Умилившись балету "Дон Кихот", умеренно похвалив "Лебединое озеро", английская пресса почти единодушно разгромила балет "Ромео и Джульетта" в постановке англичанина Деклана Доннеллана и молдаванина Раду Поклитару. Российские информационные агентства уже поспешили сообщить, что балет в Лондоне "освистали" (со ссылкой на газету The Guardian). У балетного обозревателя "Известий", побывавшего на первом показе спектакля в Лондоне, сложилось другое впечатление - публика приняла балет более чем благосклонно. И все же, судя по отзывам критиков, спектакль, на который Большой делал самую серьезную ставку, вызвал самый серьезный скандал в Лондоне.

Ничто грозы не предвещало. Публика, как обычно, стекалась в Ковент-Гарден - слишком разряженная и напомаженная для города, где одеваются (в русском понимании этого слова) только на свадьбы и похороны. Зал был полон - билеты на все спектакли раскупили задолго до гастролей. Режиссер оригинальной версии "Ромео и Джульетты" - преуспевающий и популярный английский режиссер Деклан Доннеллан наприглашал друзей: артистическую элиту и театральных критиков - а последние ходят в балет нечасто. Здесь был тот самый особый случай: Большой театр, решив возродить драмбалетную традицию, пошел на риск и пригласил на постановку "Ромео и Джульетты" сначала драматического режиссера, а потом уже хореографа - молодого, но уже побывавшего в кресле художественного руководителя балета Кишиневского театра оперы и балета Раду Поклитару. Лондону предложили этот риск оценить.

Оба постановщика подошли к Шекспиру без предубеждений - настолько, что вместе с пуантами, которые сняли с артистов, заставив танцевать в тапочках на босу ногу, избавились и от всяческой балетной патетики. Наивный символизм постановщиков равен не менее наивному натурализму. Здесь нет возвышенных устремленных в небо адажио: Ромео просто зажимает голову Джульетты под мышкой и буквально "потерявшая голову" от любви девчонка вслепую лупит воздух ногами. Кордебалет передразнивает и сталкивает главных героев, олицетворяя не столько власть толпы и силу судьбы, сколько пародию на то и другое. В нравах - простота необычайная. В действиях - определенность, не оставляющая простора для интерпретаций. Если уж любят - то ноги раздвигают отнюдь не на ширину плеч. Если дерутся - то толкаются, пихаются и оглушительно шлепаются на пол. Если умирают - то, как Меркуцио Юрия Клевцова, дотошно, основательно и до мурашек по спине. А когда Ромео (Денис Савин) - не блещущий интеллектом влюбленный щенок - кромсает ножом сначала тело Тибальда, а потом, долго и отчаянно, воздух - вдруг понимаешь, что так просто и "от живота" никто не отваживался проиллюстрировать знаменитые прокофьевские "двенадцать ударов".
Не проймет только зачерствелого ханжу. Не проняло. Все первое действие отыграли (или оттанцевали?) в гробовой тишине. Вежливо похлопали и разошлись. Две тысячи триста зрителей выглядели скорее озадаченными: что это? "Пантомима?" - "Си!" - обменялись впечатлениями две итальянки. "Дороговато будет", - судачили две англичанки, и понятно было, что речь не о качестве постановки, а о ценах на билеты. Все это сильно контрастировало с атмосферой предыдущего дня, когда на "Лебедином озере" зрители взрывались восторженными аплодисментами и лучились счастьем, как дети, впервые попавшие в цирк.

Бывает, что публика ждет скандала и готова к провокации. Здесь явно не тот случай. Большой в Лондоне толком не видели с конца восьмидесятых и готовы были проглотить хоть черта в ступе. Но то ли Доннеллану соотечественники не простили того, что в России поощрили - посягательства на священную "пуантную" территорию. То ли искушенная в contemporary dance не меньше, чем в балете, публика почувствовала, что здесь не обошлось без профанации. Выдохнул зал только после второго действия. И Джульетта Марии Александровой наконец-то предстала во всей красе. И коробящих англичан вульгарностей и стилистических снижений здесь было все-таки поменьше. Зрители поверили, что их не дурят. Что артисты, слегка пережимавшие в эмоциях от перенапряжения (все-таки родина за спиной), не издеваются над "их" Шекспиром и своей балетной историей, а играют до полной гибели всерьез, до отчаянной веры, что это и есть самое актуальное искусство. Аплодировали не так долго, как "Лебединому", но уважительно и проникновенно. Артисты выглядели вымотанными - доказывать состоятельность в современном репертуаре им, кажется, пришлось впервые. Правда, выяснилось, что "современность" в Москве и в Лондоне понимают по-разному.

"Не так часто можно услышать "бу-у-канье" на балете" Люк Дженнингс, Guardian, 28 июля

Не так часто можно услышать "бу-у-канье" на балете, но в этот раз его ни с чем нельзя было спутать и предназначалось оно поднявшимся на сцену режиссеру Деклану Доннеллану и хореографу Раду Поклитару после лондонской премьеры новой постановки Большого театра - "Ромео и Джульетта".

"Это хулиганская культура" Клемент Крисп, Financial Times, 28 июля

Это хулиганская культура, соединенная с самым ширпотребным, деноминированным пониманием театра, полностью эгоистичная в возне с драматической схемой и музыкой в поисках низкопробных трюков. Спектаклю не хватает эмоционального резонанса: Джульетту превратили в бой-бабу, слишком часто злоупотребляющую позами со сведенными судорогой ногами, агониями перекрученных конечностей - всем тем, что сейчас выставлено в широкую продажу на рынке Eurotrash dance. Нет здесь и хореографического стержня. Ромео - сопляк, мотающийся по сцене как лосось на нересте. Меркуцио кажется бисексуалом и появляется на балу у Капулетти в женском платье. В итоге сюжет, который заложен в этой партитуре (если отвлечься от Шекспира), опознается с трудом. (...) Состав отчаянно боролся со своими карикатурными ролями. Мария Александрова в роли Джульетты излучала энергию, словно Сильви Гиллем. Денис Савин оказался неврастеничным и неутомимым Ромео. Я салютую Юрию Клевцову - Меркуцио, который вознесся над глупостью своей роли, и Денису Медведеву, отточенному как нож Тибальду...

"Традиционалисты возненавидят этот балет"  Сара Фратер, Evening Standart, 27 июля

Доннеллан создал произведение, принадлежащее современному физическому театру, и то, что ты замечаешь, а вернее, то, что берет тебя за горло, - это то, насколько это освобождает артистов.

Вопрос в том: правильно ли это для Большого театра? Зачем отметать классическое обучение? Зачем, на самом деле, приглашать английского режиссера Деклана Доннеллана, чтобы переделать русскую балетную труппу? Ответ: чтобы освободить балет от его ограниченности.

Традиционалисты возненавидят этот балет, и там есть много, что можно ненавидеть, но, определенно, этот спектакль взрывает традицию не больше, чем постановка "Весны священной" Кеннета Макмиллана в Королевском балете в 1962 году.

"Смелый новый мир Большого театра? Скорее похоже на мертвую утку и упущенную возможность" Дебра Крэйн, The Times, 28 июля 2004

Если начальники Большого театра хотели продемонстрировать свое желание идти на художественный риск, то это им удалось. Но если они хотели получить хороший балет, то нет ничего, чтобы этому соответствовало в увиденном мной передернутом двухактном спектакле. (...) Мультфильмообразный стиль Поклитару - водяной рубеж между Матсом Эком и Анжелином Прельжокажем - банален и бессмысленен, напорист и раздражителен, неуклюж и наивен и, очевидно, страдает от проблем центральной нервной системы. Кордебалет двигается как крабы с больными клешнями, любовный дуэт в спальне - это несчастье с перебиранием ног и путаницей в простынях. (...) Смелый новый мир Большого театра? Скорее похоже на мертвую утку и упущенную возможность. "Негативные статьи не говорят о провале"

Алексей Ратманский, художественный руководитель балета Большого театра, Лондон

Я смотрел из зала все четыре спектакля и могу сказать, что из тех постановок, которые мы на сегодняшний день показали в Лондоне, "Ромео и Джульетта" получила самый теплый зрительский прием. Что касается критики, то и в Москве на премьере в декабре реакция критики и зрительного зала не совпала. То же самое произошло и здесь, и негативные статьи (хотя были и положительные) не говорят о провале. Все билеты были распроданы.

Объяснения этому я вижу в том, что, с одной стороны, в отношении английской критики существовала определенная предвзятость, а с другой - этот путь коренной ломки и переделки традиционных спектаклей английский балет прошел несколько раньше, чем мы.

Для нас этот спектакль стратегически очень важный шаг, мы включили его в репертуар лондонских гастролей не для того, чтобы понравиться английской критике, а для того, чтобы показать Большой театр и балет Большого в развитии, как он есть сейчас.