"Лида, тебе нет пощады!"
"Лида, тебе нет пощады!"
2017-05-14T23:09:49+03:00
2004-10-14T10:08:00+04:00
Партийный переулок, д. 1, к. 57, с. 3
115093
Москва, Россия
info@iz.ru
Полуразрушенное здание школы № 1 напоминает громадную книгу отзывов. Чуть ли не каждый из посетителей оставляет на прокопченных, отколотых, простреленных стенах свои надписи: соболезнования, признания, слова поддержки, возмущения, угроз. Предсказуемый объект мести найти несложно. Вот он: "Братья осетины, знайте: эти нелюди - враги всей Осетии. Они умыли нашу Осетию кровью невинных ангелов". Но куда чаще читаешь на стенах проклятия в адрес конкретного лица. И лицо это вовсе не террорист
360
Эти погребальные венки хранились в подвале школы еще до трагедии. Учителя хотели возложить их к памятнику погишим в Великую Отечественную войну
Как и ожидалось, к исходу 40-дневного траура по погибшим в школе № 1 Беслана родственники жертв трагедии стали называть виновников, заслуживающих суровой кары. Но совсем не ожидалось, что первым в этом списке окажется имя не предводителя террористов, загнавших 1 сентября детей в душный спортзал и устроивших кровавую бойню, а директора школы Лидии Цалиевой - почетного гражданина Беслана, заслуженного работника образования России. Человека, который разделил участь заложников и после освобождения оказался с ранениями в больнице. Именно ее больше всего проклинают сегодня в Беслане.
Полуразрушенное здание школы № 1 напоминает громадную книгу отзывов. Чуть ли не каждый из посетителей оставляет на прокопченных, отколотых, простреленных стенах свои надписи: соболезнования, признания, слова поддержки, возмущения, угроз. Предсказуемый объект мести найти несложно. Вот он: "Братья осетины, знайте: эти нелюди - враги всей Осетии. Они умыли нашу Осетию кровью невинных ангелов". Но куда чаще читаешь на стенах проклятия в адрес конкретного лица. И лицо это вовсе не террорист.
До 1 сентября нынешнего года Лидию Цалиеву знали в Беслане как почетного гражданина города, заслуженного работника образования России, которая дала путевку в жизнь доброй половине бесланцев. Теперь она в глазах местных жителей пособница террористов, погубивших сотни детей. Большинство гневных обращений на стенах школьных коридоров и классных кабинетов адресовано именно ей. Все начинаются с небрежного "Лида" и "Лидия" - вместо принятого к учителям по имени и отчеству. "Лида, тебе нет пощады!", "Лида, приди сюда и застрели себя!", "Лида, ты предала своих детей!", "Лида, ты будешь наказана!", "Лидия, жри свои доллары и сникерсы!", "Лида, ты будешь гореть в аду!", "Лидия, тебе не жить!", "Лида, тебе будут мстить все, в том числе дети!", "Смерть директрисе!". И это лишь самые "мягкие" пожелания. Есть и куда покрепче, подкрепленные нецензурщиной.
С росписями кто-то тщательно борется, замазывая их известью, краской, а то и попросту срывая обои. Но упрямые фломастеры чертят ненавистное имя и на голой штукатурке. А возмущенный народ изливает чувства на уцелевших стендах, дверных косяках.
Женщина лет 35, войдя вместе со мной в учительскую, ознакомилась с проклятиями и сочла долгом добавить карандашом свое: "Продажная шкура!" Спрашиваю: о ком это она?
- Конечно, о директрисе. Когда бандиты стали вешать в спортзале взрывчатку, она было хотела им помешать. Но главарь ей сказал: ты доллары от нас получила? Вот и молчи.
- А вы были в это время в спортзале?
- Не была. Но это все знают. Ремонтировать школу к Цалиевой просились кударцы - выходцы из Южной Осетии. Она им отказала. А наняла ингушей, якобы по дешевке. Вот они под пол и заложили оружие и взрывчатку.
Собеседница отказывается назвать свою фамилию. Между тем ее речи собирают в учительской целую толпу народа, который затевает яростный спор. Все быстро переходят на осетинский.
- Я возразила этой женщине, - поясняет мне Людмила Баттиева. - Если сама не видела и не можешь сказать, от кого слышала, зачем утверждать? Я вот знаю от своей сестры, учительницы Татьяны Тетовой, что была в заложниках. Она говорила, что террористы мягко обращались с директором и спрашивали у Цалиевой, где дети Мамсурова (председателя парламента Северной Осетии. - Н.Г.). Какие выводы из этого сделать, я не знаю.
Но большинство анонимных авторов на стенах посланий, похоже, знают. Они утверждают, что директор школы Лидия Цалиева периодически удалялась из спортзала, чтобы вместе с боевиками разделить трапезу. И это в то время, когда обезвоженные дети в спортзале пили собственную мочу. Они утверждают, что именно с подачи директора террористы загодя, под видом ремонтных рабочих, подложили в школу взрывчатку и оружие.
- Слухи о якобы совершенных Лидией Александровной преступлениях обрастают такими деталями, что невольно хочется докопаться до первоисточника, - рассказывает заведующая территориальным отделом образования Правобережного района Северной Осетии Зарема Бургалова. - На днях мне рассказали, как она ела сникерсы с бандитами в подсобке, куда нечаянно заглянула одна из заложниц, Зита, фамилии которой по понятным причинам называть не буду. Встречаюсь с Зитой. Она утверждает, что сама не видела, но где-то и от кого-то слышала...
По поводу нашумевшего ремонта школы отдел образования уже провел собственное расследование и пришел к выводу, что полы, причем только на втором этаже, меняла бригада из муниципального ремонтно-строительного управления Беслана во главе с Георгием Амбаловым. То есть никакие не залетные. И полы эти на втором этаже боевики не ломали. Поднимали доски они лишь на первом, вероятно, в поисках подвала, через который ждали штурма.
В отделе образования полагают, что в массовом сознании главная вина Цалиевой только в том, что эта 72-летняя женщина выжила в том аду. А должна была погибнуть. Ощущение вины перед жертвами трагедии чувствуют все уцелевшие педагоги. С директора же спрос особый. По мнению ее коллег, Лидии Цалиевой в ближайшее время небезопасно возвращаться в Беслан. Сейчас она лечится в одной из московских клиник.
Лидия ЦАЛИЕВА: "Я ВИНОВАТА ЛИШЬ В ТОМ, ЧТО ОСТАЛАСЬ ЖИВА"
Лидия Цалиева была в шоке, узнав от корреспондента "Известий", что в родном Беслане ее считают виновницей трагедии.
- Я не осуждаю этих людей, которые пишут такие надписи на стене школы. Люди сейчас страдают, люди ищут виновных, а меня там нет, вот я и оказалась виноватой. Возможно, человек, написавший это над венками, пострадал больше других. Ходят разговоры, что я уехала. В одной московской газете я прочла, что я пила с боевиками чай. Да боже упаси! Да и они не предлагали мне чаю. Такие люди могут предложить только яд. Они только кричали: "Молитесь Богу". Дети в ответ: "Пить хотим!" А они: "Мы же не пьем, и вам нечего пить!"
- В Беслане ходят разговоры, что вы наняли для ремонта школы бригаду ингушей. И они, якобы, подложили в подвал взрывчатку.
- Это неправда! Никаких посторонних людей я не нанимала. Ремонт школы делали мои собственные работники: учитель труда Александр Михайлович и завхоз Светлана Болекоева, а также трое их сыновей, точнее, племянник завхоза, его сын и сын учителя труда. Каждый год только они делают у меня ремонт, и больше никто, поскольку они оба хорошие специалисты. Александр Михайлович имеет даже строительное образование. Я не знаю, кому нужно рассказывать про меня такие сказки. В скором времени я встречусь с этим людьми, и я уверена: они заговорят совсем по-другому.
- Почему люди так на вас обозлились?
- Не знаю! Со своей стороны я сделала все, что могла. Я не знаю, что можно было предпринять еще. Больше всего я боялась штурма, потому что детей и взрослых в зале было очень много. Меня несколько раз вызывали на переговоры. Я сказала боевикам: что хотите со мной делайте, но только не троньте детей. Я говорила с Рошалем по телефону. Он обещал, что сделает все возможное, чтобы решить все миром. Когда пришел Аушев, я перед ним чуть ли не на коленях стояла: умоляла, чтобы поскорее начали переговоры. Он сказал, что сию минуту вылетает в Москву и о том, что здесь видел, расскажет президенту Путину.
- А сами боевики что говорили?
- Они говорили, что ни одного ребенка не тронут. Но добавляли, что освободят детей только тогда, когда выполнят их требования. А требовали они вывода войск из Чечни. Однако на второй день они озверели. У них были какие-то серьезные разногласия между собой и даже столкновения. Они не только не давали детям есть и пить, но и не пускали их в туалет. Дети мочились в ведра, а потом тут же из этих ведер пили. Я за все эти дни ни разу не сомкнула глаз. Даже ночью не позволяла себе заснуть: садилась на корточки и молила Бога, чтобы не было штурма. Когда был первый взрыв (мне показалось, что он прогремел за пределами школы), меня оглушило. Через некоторое время я пришла в сознание и почувствовала, что на мне лежат столы и стулья, которые подпирали дверь. Я столкнула с себя стулья и увидела, что все в зале мертвые. В живых осталась только одна учительница осетинского языка, которая сидела ко мне спиной и истекала кровью. Шла перестрелка. Сквозь пробитую в крыше дыру я видела на крыше снайпера. Он бесперебойно стрелял. И тут я заметила, что весь мой левый бок обожжен, а на левой ноге висит оторванный кусок мяса. Я подобрала какой-то детский пиджачок, перевязала им ногу и поползла к учительнице. И вдруг услышала из подсобного помещения голос Александра Михайловича: "Лидия Петровна, ползите сюда!" Я поползла к нему, где кроме него было еще несколько учеников. Там меня подхватили. Затем вытащили на улицу, где стояла "скорая помощь", и отвезли в больницу. Таким образом я спаслась. Затем меня привезли сюда, в Москву. Если бы не привезли, сейчас бы ноги не было.
- Как себя чувствуют ваши родственники, которые тоже были в заложниках?
- Двое моих внуков сразу же после первого взрыва кинулись в окно. Также и внуки моей сестры. Они тоже выбежали почти невредимыми. Сестра же получила осколком в лоб. Один глаз у нее не видит. Она лежит в этой же больнице.
- Как ваше самочувствие?
- Мне сделали две операции. Нога подживает. Как только смогу ходить, сразу же вернусь в Беслан. Я ни в чем не виновата, и опасаться мне нечего. Если бы я погибла, то таких бредовых разговоров бы не было. Я виновата лишь в том, что осталась жива.
Полуразрушенное здание школы № 1 напоминает громадную книгу отзывов. Чуть ли не каждый из посетителей оставляет на прокопченных, отколотых, простреленных стенах свои надписи: соболезнования, признания, слова поддержки, возмущения, угроз. Предсказуемый объект мести найти несложно. Вот он: "Братья осетины, знайте: эти нелюди - враги всей Осетии. Они умыли нашу Осетию кровью невинных ангелов". Но куда чаще читаешь на стенах проклятия в адрес конкретного лица. И лицо это вовсе не террорист.
До 1 сентября нынешнего года Лидию Цалиеву знали в Беслане как почетного гражданина города, заслуженного работника образования России, которая дала путевку в жизнь доброй половине бесланцев. Теперь она в глазах местных жителей пособница террористов, погубивших сотни детей. Большинство гневных обращений на стенах школьных коридоров и классных кабинетов адресовано именно ей. Все начинаются с небрежного "Лида" и "Лидия" - вместо принятого к учителям по имени и отчеству. "Лида, тебе нет пощады!", "Лида, приди сюда и застрели себя!", "Лида, ты предала своих детей!", "Лида, ты будешь наказана!", "Лидия, жри свои доллары и сникерсы!", "Лида, ты будешь гореть в аду!", "Лидия, тебе не жить!", "Лида, тебе будут мстить все, в том числе дети!", "Смерть директрисе!". И это лишь самые "мягкие" пожелания. Есть и куда покрепче, подкрепленные нецензурщиной.
С росписями кто-то тщательно борется, замазывая их известью, краской, а то и попросту срывая обои. Но упрямые фломастеры чертят ненавистное имя и на голой штукатурке. А возмущенный народ изливает чувства на уцелевших стендах, дверных косяках.
Женщина лет 35, войдя вместе со мной в учительскую, ознакомилась с проклятиями и сочла долгом добавить карандашом свое: "Продажная шкура!" Спрашиваю: о ком это она?
- Конечно, о директрисе. Когда бандиты стали вешать в спортзале взрывчатку, она было хотела им помешать. Но главарь ей сказал: ты доллары от нас получила? Вот и молчи.
- А вы были в это время в спортзале?
- Не была. Но это все знают. Ремонтировать школу к Цалиевой просились кударцы - выходцы из Южной Осетии. Она им отказала. А наняла ингушей, якобы по дешевке. Вот они под пол и заложили оружие и взрывчатку.
Собеседница отказывается назвать свою фамилию. Между тем ее речи собирают в учительской целую толпу народа, который затевает яростный спор. Все быстро переходят на осетинский.
- Я возразила этой женщине, - поясняет мне Людмила Баттиева. - Если сама не видела и не можешь сказать, от кого слышала, зачем утверждать? Я вот знаю от своей сестры, учительницы Татьяны Тетовой, что была в заложниках. Она говорила, что террористы мягко обращались с директором и спрашивали у Цалиевой, где дети Мамсурова (председателя парламента Северной Осетии. - Н.Г.). Какие выводы из этого сделать, я не знаю.
Но большинство анонимных авторов на стенах посланий, похоже, знают. Они утверждают, что директор школы Лидия Цалиева периодически удалялась из спортзала, чтобы вместе с боевиками разделить трапезу. И это в то время, когда обезвоженные дети в спортзале пили собственную мочу. Они утверждают, что именно с подачи директора террористы загодя, под видом ремонтных рабочих, подложили в школу взрывчатку и оружие.
- Слухи о якобы совершенных Лидией Александровной преступлениях обрастают такими деталями, что невольно хочется докопаться до первоисточника, - рассказывает заведующая территориальным отделом образования Правобережного района Северной Осетии Зарема Бургалова. - На днях мне рассказали, как она ела сникерсы с бандитами в подсобке, куда нечаянно заглянула одна из заложниц, Зита, фамилии которой по понятным причинам называть не буду. Встречаюсь с Зитой. Она утверждает, что сама не видела, но где-то и от кого-то слышала...
По поводу нашумевшего ремонта школы отдел образования уже провел собственное расследование и пришел к выводу, что полы, причем только на втором этаже, меняла бригада из муниципального ремонтно-строительного управления Беслана во главе с Георгием Амбаловым. То есть никакие не залетные. И полы эти на втором этаже боевики не ломали. Поднимали доски они лишь на первом, вероятно, в поисках подвала, через который ждали штурма.
В отделе образования полагают, что в массовом сознании главная вина Цалиевой только в том, что эта 72-летняя женщина выжила в том аду. А должна была погибнуть. Ощущение вины перед жертвами трагедии чувствуют все уцелевшие педагоги. С директора же спрос особый. По мнению ее коллег, Лидии Цалиевой в ближайшее время небезопасно возвращаться в Беслан. Сейчас она лечится в одной из московских клиник.
Лидия ЦАЛИЕВА: "Я ВИНОВАТА ЛИШЬ В ТОМ, ЧТО ОСТАЛАСЬ ЖИВА"
Лидия Цалиева была в шоке, узнав от корреспондента "Известий", что в родном Беслане ее считают виновницей трагедии.
- Я не осуждаю этих людей, которые пишут такие надписи на стене школы. Люди сейчас страдают, люди ищут виновных, а меня там нет, вот я и оказалась виноватой. Возможно, человек, написавший это над венками, пострадал больше других. Ходят разговоры, что я уехала. В одной московской газете я прочла, что я пила с боевиками чай. Да боже упаси! Да и они не предлагали мне чаю. Такие люди могут предложить только яд. Они только кричали: "Молитесь Богу". Дети в ответ: "Пить хотим!" А они: "Мы же не пьем, и вам нечего пить!"
- В Беслане ходят разговоры, что вы наняли для ремонта школы бригаду ингушей. И они, якобы, подложили в подвал взрывчатку.
- Это неправда! Никаких посторонних людей я не нанимала. Ремонт школы делали мои собственные работники: учитель труда Александр Михайлович и завхоз Светлана Болекоева, а также трое их сыновей, точнее, племянник завхоза, его сын и сын учителя труда. Каждый год только они делают у меня ремонт, и больше никто, поскольку они оба хорошие специалисты. Александр Михайлович имеет даже строительное образование. Я не знаю, кому нужно рассказывать про меня такие сказки. В скором времени я встречусь с этим людьми, и я уверена: они заговорят совсем по-другому.
- Почему люди так на вас обозлились?
- Не знаю! Со своей стороны я сделала все, что могла. Я не знаю, что можно было предпринять еще. Больше всего я боялась штурма, потому что детей и взрослых в зале было очень много. Меня несколько раз вызывали на переговоры. Я сказала боевикам: что хотите со мной делайте, но только не троньте детей. Я говорила с Рошалем по телефону. Он обещал, что сделает все возможное, чтобы решить все миром. Когда пришел Аушев, я перед ним чуть ли не на коленях стояла: умоляла, чтобы поскорее начали переговоры. Он сказал, что сию минуту вылетает в Москву и о том, что здесь видел, расскажет президенту Путину.
- А сами боевики что говорили?
- Они говорили, что ни одного ребенка не тронут. Но добавляли, что освободят детей только тогда, когда выполнят их требования. А требовали они вывода войск из Чечни. Однако на второй день они озверели. У них были какие-то серьезные разногласия между собой и даже столкновения. Они не только не давали детям есть и пить, но и не пускали их в туалет. Дети мочились в ведра, а потом тут же из этих ведер пили. Я за все эти дни ни разу не сомкнула глаз. Даже ночью не позволяла себе заснуть: садилась на корточки и молила Бога, чтобы не было штурма. Когда был первый взрыв (мне показалось, что он прогремел за пределами школы), меня оглушило. Через некоторое время я пришла в сознание и почувствовала, что на мне лежат столы и стулья, которые подпирали дверь. Я столкнула с себя стулья и увидела, что все в зале мертвые. В живых осталась только одна учительница осетинского языка, которая сидела ко мне спиной и истекала кровью. Шла перестрелка. Сквозь пробитую в крыше дыру я видела на крыше снайпера. Он бесперебойно стрелял. И тут я заметила, что весь мой левый бок обожжен, а на левой ноге висит оторванный кусок мяса. Я подобрала какой-то детский пиджачок, перевязала им ногу и поползла к учительнице. И вдруг услышала из подсобного помещения голос Александра Михайловича: "Лидия Петровна, ползите сюда!" Я поползла к нему, где кроме него было еще несколько учеников. Там меня подхватили. Затем вытащили на улицу, где стояла "скорая помощь", и отвезли в больницу. Таким образом я спаслась. Затем меня привезли сюда, в Москву. Если бы не привезли, сейчас бы ноги не было.
- Как себя чувствуют ваши родственники, которые тоже были в заложниках?
- Двое моих внуков сразу же после первого взрыва кинулись в окно. Также и внуки моей сестры. Они тоже выбежали почти невредимыми. Сестра же получила осколком в лоб. Один глаз у нее не видит. Она лежит в этой же больнице.
- Как ваше самочувствие?
- Мне сделали две операции. Нога подживает. Как только смогу ходить, сразу же вернусь в Беслан. Я ни в чем не виновата, и опасаться мне нечего. Если бы я погибла, то таких бредовых разговоров бы не было. Я виновата лишь в том, что осталась жива.
Читайте также
Комментарии
Поделиться:
Прямой эфир
Подпишитесь и получайте новости первыми
