Генеральный секрецарь

Сегодня сказали бы: четыре с половиной срока. Четыре на четыре плюс еще два года - восемнадцать лет. Ровно столько протрубил руководителем партии и государства Леонид Ильич Брежнев. Начинал деятельным, красивым мужчиной, а закончил развалиной, над которой потешалась страна. Как же власть изнашивает человека! История, которую три вечера подряд рассказывал в эфире "Первого канала" Леонид Парфенов, в первую очередь именно об этом: о драме нормального, в сущности, человека, подсевшего на "иглу власти" и не пожелавшего (не сумевшего) слезть с этой "иглы" до самой смерти, которую она, "игла", возможно, приблизила и ускорила.

Будь этот человек водопроводчиком дядей Васей, цепляющимся за разводной ключ трясущимися старческими руками и не допускающим к починке водопроводного крана своего молодого сменщика, и то жильцам протекающей квартиры пришлось бы несладко. Но герой трехсерийного фильма Парфенова "И лично Леонид Ильич" отвечал за всю страну ("генеральный секрецарь", — вспоминает Парфенов шутку тех лет). Вместе с ним она ветшала, разрушалась и приближалась к гибели. Все началось именно тогда, а не в декабре 1991-го. В Беловежье, как сказал один из героев фильма Алексея Поборцева "Союз нерушимый", показанного на прошлой неделе, была выписана справка о смерти. В этом смысле фильмы полезно было бы поменять местами. Сначала — фильм Парфенова, потом — Поборцева.

Парфенов — мастер исторических параллелей. Не явных — "вот как было и вот как есть или будет". Они напрашиваются сами собой — в ходе повествования, наполненного множеством фактов, деталей, свидетельств людей из ближнего брежневского круга.

Эпоху, которую позже назвали "брежневским застоем", при жизни "автора" называли "эпохой стабильности". Люди столького натерпелись в предшествующие годы и десятилетия, что уже никому не хотелось, чтоб было лучше, — пусть хоть не будет хуже. Не надо реформ, не надо политических дискуссий, не надо свободы слова. Даешь свободу частной жизни и потребления. С последним, правда, в Советском Союзе были огромные проблемы, но как-то ведь жили. Безусловная заслуга Леонида Ильича, по мнению Парфенова, в том, что жил сам и давал жить другим. А он пожить любил. Любил женщин, охоту, оружие, дорогие автомобили...

Диссидентов при нем, да, давили, но не всех, а только тех, кто, подобно Солженицыну и Сахарову, оказывал власти открытое сопротивление. Фронду же среди писателей, художников, артистов, морщась, но допускали. Так, Юрий Любимов рассказывает в фильме о заступничестве Брежнева, когда Театр на Таганке в очередной раз собирались закрыть. "Художника надо беречь", — написал лично Леонид Ильич в ответ на письмо режиссера с просьбой о защите театра.

А еще в годы правления Брежнева случилось подлинное чудо, позволившее стране худо-бедно, но сводить концы с концами: после арабо-израильской войны в несколько раз подскочили цены на нефть. Страна подсела на трубу, а Леонид Ильич Брежнев "внезапно стал мировым нефтемагнатом". Арабам, прекратившим поставки нефти на Запад, мы продавали оружие, Западу — нефть, а на нефтедоллары покупали союзников по всему миру, восполняли дефицит дома и производили оружие во вселенских масштабах. Так, одних танков в СССР делали в 6 раз больше, чем все страны НАТО вместе взятые. Как в песне Визбора, "зато мы делаем ракеты". Никто ведь не знал, что в 1986 году цены на нефть упадут, никто даже не задумывался о такой опасности, — говорит Парфенов, стоя на фоне могучих ракет — нашей тогдашней гордости. Никто и сегодня не задумывается.

На досуге Леонид Ильич пристально смотрел телевизор. Хоккей, фигурное катание, обязательно программу "Время". Поужинают они с женой Викторией Петровной и в 9 вечера — к телевизору. А главная —как тогда, так и сейчас — программа страны почти всегда начиналась с "первого лица" и времени на него никогда не жалела: награждения, встречи, совещания. Личный охранник вспоминает: "Виктория Петровна, бывало, скажет: "Ну ты посмотри на себя, на кого ты похож, и речь у тебя никакая". "Товарищи хотят, чтобы я был на месте, — отвечал ей дряхлеющий муж. — Ты, говорят, лидер, тебя весь мир знает".

Старость — не радость, и Парфенов в отличие от многих своих предшественников, так или иначе прикасавшихся к личности и судьбе многолетнего советского генсека, не глумится и даже не иронизирует. Он просто рассказывает, как это было и как это бывает, когда человек, владея неограниченной властью, под воздействием льстивых царедворцев и при молчаливом попустительстве равнодушного, ни на что не влияющего народа утрачивает адекватную самооценку и действительно начинает верить, что без него страна пропадет. А страна пропадает как раз с ним, ТАКИМ, падким на лесть, привыкшим слышать только то, что он хочет услышать, и черпающим информацию о положении дел в стране из программы "Время".

"Бог наделил человека разумом и способностью извлекать уроки из ошибок истории", — говорит кто-то из участников парфеновского фильма. Хотелось бы верить, но верится с трудом. В дни, когда "Первый канал" демонстрировал фильм Леонида Парфенова, скончался генерал Пиночет. В фильме есть замечательный фрагмент хроники тех лет: Брежнев душит в объятиях брата-Корвалана, освобожденного из пиночетовских застенков. Облобызав несколько раз худенького маленького чилийца, у которого, кажется, от такой страсти аж скулу на сторону своротило, наш Леонид Ильич вдруг отрывается от него, смотрит с нежностью и, будто не веря своим глазам, восклицает в своей неповторимой манере: "Корвалан!" И, не скрывая слез, снова кидается обниматься.

И вот, стало быть, скончался диктатор, упекший в застенки Корвалана и погубивший тысячи инакомыслящих соплеменников. В его стране — праздник и траур одновременно. У нас же в программе "Судите сами" дискуссия — кем был Пиночет? Кровавым диктатором или спасителем своего отечества? На первый взгляд — вроде как извлечение уроков из ошибок истории: нельзя даже во имя высоких целей убивать и пытать сограждан, нельзя устраивать ад, ради грядущего рая на земле. Эту мысль отстаивают Савик Шустер (о чудо! Впервые после долгого перерыва на российском экране!), Михаил Барщевский и еще несколько человек по одну с ними сторону барьера.

Но у нас, как мы помним, дискуссия. И вот уже Андраник Мигранян и группа товарищей по другую сторону барьера внушают нам, что в некоторых странах авторитарная модель правления способствует развитию, правая диктатура лучше левой, 5 тысяч погибших — лучше, чем 500 тысяч, поскольку малые жертвы помогают избежать больших, а великий политик — тот политик, который может и должен взять на себя ответственность за малую кровь во имя служения стране и народу. А потом уже расчищенную и готовую к демократическим преобразованиям страну он передает новым лидерам, как это было в случае с Пиночетом, который мог бы сохранить власть до самой смерти, но провел демократические выборы и ушел добровольно.

Тут я вспомнила, что и главный оракул "Первого канала" Михаил Леонтьев вещал в "Однако" примерно о том же — о великой цели, оправдывающей неправедные средства. И поняла, что эти товарищи не уроки из ошибок истории извлекают, а подсказывают сегодняшним главным телезрителям подходящую модель развития для России. Тем более что и народ не безмолвствовал. 47% проголосовавших в студии признали Пиночета спасителем отечества. Почти половина. Так что, увы, не всех Бог наделил разумом и способностью извлекать уроки. Я, вон, тоже смотрела кадры хроники в парфеновском фильме и думала: а хорошее все-таки время было. И песни какие жизнеутверждающие: "Человек идет и улыбается. Значит, человеку хорошо". Всегда есть люди, которым хорошо, когда вообще-то плохо. Особенно, если над ними лично не каплет и тем более если они молоды... А на брежневские годы как раз пришлись мои детство и юность.