Пространство и бремя

Эту статью специально для "Известий" написал член нашего Политклуба, ведущий научный сотрудник Института географии Российской академии наук Дмитрий Орешкин. Он работал почти полгода, пытаясь по собственной инициативе  смягчить остроту материала (выбросил в корзину пять законченных вариантов), но в результате профессиональная боль пересилила - текст все равно получился взрывоопасным, причем наполненным аргументами, над опровержением которых кому-то еще придется поломать голову. За последнее время о судьбе России на наших страницах обстоятельно размышляли историк Наталья Нарочницкая (номер от 16 апреля) и кинорежиссер Станислав Говорухин (24 апреля). Теперь пришел черед географа - ему тоже есть что сказать.

Славный русский простор

Пространство — судьба и страсть России. Чаадаев писал, что у нас есть география, но нет истории. Да, мы самая большая страна, 17 миллионов квадратных километров. Канада плюс Австралия. Но контроль над этими миллионами у нас скорее державно-символический. Чаадаев прав, пустое пространство не нуждается в истории. Время идет, а социальный ландшафт все тот же.

Но вокруг есть соседи. У них пространство усложняется. С каждым годом все быстрее. Пока мы гордимся символическим обладанием,  они заняты реальным. Мы готовы умереть (на словах — уж точно) ради четырех Курильских островов, но не сделали ничего, чтобы качество экономической и социальной среды там приблизилось к соседнему Хоккайдо. Время двух поколений пролетело над архипелагом без следа. Понимай так: островитяне должны быть сыты патриотическим восторгом вместо реального развития.

Не самая выигрышная стратегия в ХХI веке. Зато родная.  

Площадь Японии — 378 тыс. кв. км. Площадь Архангельской области (без островов Новой Земли) — 411 тыс. кв. км. В Японии живет 127 млн человек. В России — 142 млн. В Японии нет полезных ископаемых. Сырье она покупает по мировым ценам. Но ее ВВП в четыре с лишним раза больше, чем  у нас. Мы только добрались до 1 триллиона долларов, у них — свыше 4 триллионов. Квадратный километр японского пространства в 200 раз продуктивнее российского... Ладно бы в 2 раза. Ну, в 5. Но в 200 —  вообще что-то запредельное.

Как же так — ведь мы их победили?! А вот так. Мало территорию завоевать и поставить столб с гербом. Надо еще наполнить ее жизнью и содержанием. Но как раз здесь у нас проблема, отмеченная Чаадаевым. И коренится она в мозгах: по привычке хотим быть шире, когда весь развитой мир вынужденно становится глубже. В побежденной в 1945-м Германии сегодня на душу населения в среднем приходится более 40 кв. м жилья. Могло бы быть и 60 — если бы не ГДР на буксире. А у нас? В России среднедушевая норма жилья 21 кв. м. В качестве труднодостижимого идеала президент Путин обозначил прирост одного квадрата на душу ежегодно. Считайте сами, сколько лет нам догонять немцев, даже если пойдем по самому удачному графику (что вряд ли), а Германия замрет на месте...

Итак, перед нами две проблемы. Во-первых, осознать изменившееся устройство и новые принципы конкуренции социальных пространств. Во-вторых, признать, что де-факто мы в эти новые конкурентные отношения давно втянуты.

И то, и другое трудно. 

Новая действительность остро противоречит отечественному миросозерцанию. Но от этого не перестает быть действительностью: чем многомерней и насыщенней пространство, тем оно конкурентоспособней, емче, эффективней и привлекательней.  Привычный парадокс: люди криком кричат о невозможности жить в городе. Но едут туда и едут. Обретают в городе или рядом с ним  работу, жилье, образование, карьеру. Своим трудом продвигая эти центры пространственного развития еще дальше вперед на фоне окружающих территорий. 

Вроде умом понимаем: крупный город как пространственная единица всегда в 2,5—3 раза продуктивней за счет высокой концентрации человеческих ресурсов и развитой инфраструктуры. А сердце не верит! Мы же, русские, простор любим. Меньше народу, больше кислороду... Баба с возу, кобыле легче... Города есть раковая опухоль на теле планеты... Атлантистский заговор глобальной несправедливости.

Ага. Это в теории. А на практике, уважаемые патриоты-антиглобалисты, вы тянетесь к крупным центрам точно с такой же силой, что и немцы, бразильцы, японцы или канадцы. Только почему-то считаете стыдным в этом признаться. В этом-то и проблема:  разрыв между ценностной установкой и рациональным поведением. Между идеологией и действительностью.

Несправедливо? А кто сказал, что мир должен быть справедливым именно на ваш лад? Если бы мы с вами 70 лет не расплескивали ресурсы по карте мирового коммунизма, а вкладывали в свою землю и в свой народ, кто знает, где была бы сегодня Америка и где Россия.

Новый русский раскол

Проблема давнишняя. СССР в последние 20 лет жизни только и рассуждал, что о необходимости сменить экстенсивные методы хозяйства на интенсивные. На словах. А на деле лез расширяться в Афганистан. Нам что, некуда было девать деньги? Появился избыток  молодых крепких мужчин, которых не жалко подставить под пули?   Мало собственных депрессивных территорий без инфраструктуры, с нищим и не слишком квалифицированным населением?

Умом ли, сердцем ли, иным каким местом советская элита привычно выбрала экспансию. И надорвалась. Вместе со страной. Союз, так и не одолев порога интенсификации, раскололся на куски, каждый из которых теперь организует пространство исходя уже из собственных  приоритетов. 15 лет — достаточный срок, чтобы сравнить результаты.  В маленькой и лишенной сырьевых богатств Эстонии ВВП в пересчете на душу населения превысил 13 000 долларов в год. А в солнечном Узбекистане с его золотом, углеводородами, хлопком и прочими божьими дарами — всего 3000. Среднедушевые цифры по Европейскому союзу  25 000 — 30 000.  В России — 11 000. Экономика  Эстонии растет на 11% в год, у нас — на  6,7%. У них — за счет постиндустриальной интенсификации и информатизации, у нас — за счет экспорта сырья.

Как ни крути, компактное эстонское пространство продуктивней. И люди там живут лучше. Обидно, верно? Зато мы их наголову разбили  в идеологической кампании с Бронзовым солдатом. Михаил Леонтьев прямо голыми руками их душил. Символически, конечно. По телевизору.

Молодец. А что дальше? Символические победы приходят и уходят, а  эффективное или неэффективное пространство остается. Еще недавно, кажется, стояла задача догнать по душевым показателям Португалию. Не получилось, однако. Как не получается и удвоить ВВП за 10 лет. А теперь вот еще несносные эстонцы...

Мы эту неприятную действительность готовы признать или с негодованием отвергнем, как клеветнические измышления? Конечно, отвергнем: ставить веру превыше разума у нас почитается за доблесть.

Глазами земли

Было себе болото болотом. Или выработанный гравийный карьер. Но стоило советской власти после мучительных сомнений разрешить трудящимся овладеть шестью сотками этого убогого пространства, и через 10 лет яблони расцвели. Дорога появилась, домики. Без пафоса, чисто прагматическими глазами: разве не очевидно, что ландшафт  стал емче и продуктивней? Тогда вопрос: почему шесть соток, а не гектар? Почему непременно у черта на куличках? И, главное, почему не 70 лет назад, неужто в самой большой стране земли не хватало?

А потому что идеология. Нельзя потакать частнособственническим антиобщественным инстинктам. Лучше пусть пространство будет пустым, но государственным. Вот они, приоритеты. 

Земля тем и хороша, что в идеологии не разбирается. Есть хозяин — цветет и усложняется. Нет хозяина — пропадает втуне. Она не умеет думать о будущем. А хозяин умеет. И даже обязан. Он вносит удобрения, строит дом, подтягивает инфраструктуру. Хочет оставить плоды трудов наследникам. Если вспомнить Чаадаева, добавляет к  географии историю (развитие). И нужды ему, хозяину, нет, кто таков Чаадаев, при чем здесь время и зачем пространство.

А Сталин разве не был хозяином? Еще как был. Но опыт показывает, что одного хозяина на 22,5 млн кв. км  достаточно, только если  пространство устроено очень примитивно. Если социальное время на нем застыло. Если же оно живет и усложняется, то одного центра явно не хватает. И тут выбор: или дозволить расширяться армии самостоятельных хозяев, что повышает продуктивность наделов, но  сильно затрудняет жизнь руководству. Или, наоборот,  самостоятельность пресекать, недовольных репрессировать,   территориальное развитие тормозить, позиции центра усиливать.

И поневоле накапливать структурное отставание. С предсказуемой катастрофой в перспективе.

Здесь опять ментальный раскол: распад СССР есть результат заговора атлантистов или закономерное поражение отсталого социально-экономического пространства в конкурентной борьбе? Да хоть бы и заговор. Если бы у СССР за душой были продуктивная экономика,  конкурентоспособная идеология и эффективный госаппарат, что ему были бы все эти заговоры... Пожалуйста, организуйте себе заговор против США или Европейского союза. Ветер вам в паруса.

Среда, в которой мы обитаем, есть слепок системы приоритетов, которой руководствовались предки. Весьма консервативный слепок. Для позитивных изменений требуются поколения. Негативные  проявляются тоже не сразу. Чтобы оценить идеологию, не на лозунги надо смотреть, а на ландшафт. Он врать не умеет. Есть шестисоточные участки — нет шестисоточных участков. Есть церковь — нет церкви. Есть коттеджный поселок — нет коттеджного поселка. Разнообразней и емче становится среда под господством данной идеологии или монотонней и примитивней? Что наблюдаем на карте: один супергород с царем в Кремле или много конкурирующих городов, каждый из которых сам себе голова?  

Общинная (и в особенности коммунистическая) политическая культура грезит монолитностью и однообразием, ищет единоначалия и централизма. Инстинктивно жертвуя при этом разнообразием и индивидуальным развитием провинций. Не потому ли так велик разрыв между Москвой ("Москвищей", как нежно именуют ее в глубинке) и прочими нашими городами? Не потому ли большевики приняли страну с двумя столицами, а сдали с одной? Лишь через 15 лет после их ухода восстанавливаются первые признаки "многостоличности" — абсолютно необходимого условия для нормального развития столь гигантского пространства, как наше. Но до настоящей современной нормы подниматься еще лет 50 минимум.

Не в укор, а для сравнения: столичный город Вашингтон по размерам и статусу сильно уступает Нью-Йорку, Сан-Франциско, Чикаго и многим прочим региональным центрам. Столичный город Берлин — Гамбургу или Мюнхену. Разные системы приоритетов — разная организация пространства.

Идеологический шпагат

Президент Путин говорит, что российская нефтегазовая дотация Белоруссии составляет 5,8 миллиарда долларов в год. В приблизительном пересчете 1500 — 2000 долларов на душу среднего белорусского пенсионера. Около150 долларов в месяц. Как раз та самая стабильная белорусская пенсия, которой Батька любит колоть глаза России. Позвольте вопрос. Почему Россия с лихвой оплачивает содержание всех белорусских пенсионеров (ничего плохого не хочу про них сказать), если наши старики получают меньше? Средняя пенсия в России — 100 долларов в месяц.

Если убрать шелуху, ответ прост. Потому что наша элита по-детски  верит  в реставрацию единого политического пространства до Бреста.     Ради этой светлой мечты мы спонсировали чужой социум,  оставляя в небрежении свой. Миллиард долларов — серьезные деньги. Это, например, Бурейская ГЭС, которая в 2005 году сняла с повестки дня   энергетический кризис в Приморье. Вправе ли мы класть пять новых ГЭС ежегодно в карман Лукашенко только за то, что он навострился  рассказывать державные сказки?  

Почему эти средства не вложить, скажем, в Ивановскую область, где зияет экономическая брешь? Если опять без шелухи — потому что Ивановская область и так никуда не денется. Большая ошибка, уважаемые кремлевские мечтатели. Еще как денется. Точнее, давно уже делась. Не в качестве территории, а в качестве экономического пространства. Область вот она, на месте. А хозяйства и социума, считай, нет. Безнадежно дотационная провинция. Провал с многолетней негативной инерцией, которой хватит еще минимум на поколение. Даже при самой правильной и терпеливой региональной политике. 

На самом-то деле лечить регион надо было еще 70—80 лет назад. Однако  идеология не позволяла даже диагноз поставить. Гнали область пинками, пока не легла, как забитая лошадь. А ведь до революции капиталистическое Иваново было промышленным, торговым и социальным центром с блестящими перспективами.  Кто будет  расплачиваться за впустую растраченные десятилетия  — Пушкин?  Или, может, Чаадаев? Ну не Ленин же со Сталиным.

Путин прав, когда отказывается платить 5,8 млрд за лукашенковскую  болтовню. Но, во-первых, это надо было сделать еще 7—8 лет назад. Сильно сэкономили бы. Во-вторых, разумное решение президента вступает в конфликт с его же державным пафосом. И с интересами лоббистов, обильно кормящихся вокруг. 

Где обещанные победы на просторах СНГ? — вправе спросить  патриоты. Почему не видим на ВДНХ  украинских дивчин в красных сапожках, с веночками, ленточками и золотистыми снопами,   горбоносых грузин с рогами, полными цинандали, тихих белорусских хлопцев, задумавшихся над шестеренкой от "БелАЗа"?  Где, черт возьми, все эти данайцы, дары приносящие? Почему не танцуют? 

А ведь кто-то обещал...

Вам, уважаемые, обещали сказку. Да вы, если честно, сказку и просили.  СССР без сказки — что большевик без нагана. Где была хваленая производительность социалистического труда? Где более высокий, по сравнению с капитализмом, уровень жизни трудящихся? Где стирание грани между городом и деревней? Где тучные стада и обильные поля?  Да там же, где и весь коммунизм, — в сказочном символическом  завтра. Которое ныне конвертировалось в сказочное символическое  вчера.

Ну, сладких вам сновидений. Пока горькая действительность не разбудит.

Нынешние патриотические элиты садятся на шпагат между прагматическими требованиями действительности и символическими требованиями державной идеологии. В результате у них нет убедительных успехов ни там, ни там.

И дальше будет только хуже. С неизбежным уклоном в идеологию. Потому что она дешевле. Правда, и проку от нее — как от козла молока.

Если люди в Прибалтике, Польше, Грузии, на Украине, да и вообще на всем постсоветском пространстве хотят жить как в Германии или Швеции, а не как в Ивановской, Псковской или Смоленской области, то какими патриотическими спектаклями вы этому нормальному желанию можете противостоять?  

Кнутом их не удержишь, а конкурентоспособного пряника у вас нет. 

Старые добрые приоритеты в принципе не нацелены на производство пряников. Исходящие из этих славных приоритетов лоббисты "славного советского прошлого", педалируя державные рефлексы, опять выдаивают ресурсы из нашего пространства и сдерживают его реальное развитие. В очередной раз обещая сказку сделать былью.  С ходу и не разберешь, кого они обманывают больше — себя или сограждан. Но в одном можно не сомневаться: средства, произведенные страной, будут успешно растрачены в гонке за символическими победами. А территории — хрен с ними. Потерпят. Но что они скажут смолянам, псковичам, а в особенности белорусам и калининградцам  завтра-послезавтра,  когда те, протерев очи, тоже захотят жить как в Германии или Швеции?

Ничего они не скажут. Потянутся за кнутом. Рефлексы есть рефлексы.

Однако Россия — не собака Павлова. Люди, возможно, и подчинятся. А вот выдоенное досуха пространство — вряд ли. Одичает и развалится.   Ох, уж этот атлантистский заговор во главе с Чаадаевым.

А еще Орешкин всем нам погоду нарисовал

Автор "Пространства и бремени" родился в Москве в 1953 году. После школы поступил на геофак МГУ,  в 1975-м — в аспирантуру Института географии Академии наук СССР. Защитил кандидатскую по древним материковым оледенениям. Создал в институте аналитическую группу, которая в начале 1990-х превратилась в компанию "Меркатор" и начиная с 1994 года "нарисовала" электронные карты для большинства новостных телепрограмм, включая прогнозы погоды. Заодно Орешкин привел на телевидение замдиректора Института географии Александра Беляева, который ныне блистает в качестве самого доброго предсказателя ненастий. Кроме графики для телевидения, "Меркатор" создал электронный Атлас кризисных ситуаций для Совета безопасности России и помог Центризбиркому сделать наглядными ход и результаты пяти избирательных кампаний федерального уровня.