Актер фильма "12" Апти Магомаев: "Я подсказывал Михалкову, как должны выглядеть боевики"

Роль чеченского мальчика, которого обвиняют в убийстве приемного отца - русского офицера, сыграли в новом фильме Никиты Михалкова два брата: 16-летний Апти и 9-летний Абди Магомаевы. С юными актерами встретилась обозреватель "Известий" Анна Федина.

вопрос: Как вы попали к Михалкову?

Апти: Я на протяжении восьми лет танцую в ансамбле "Зия". Это у нас семейное. Сестра танцевала, я танцую, сейчас, правда, редко, потому что в институт поступил и времени почти не остается. Абди тоже с восьми лет в ансамбле. В общем, люди, которые ищут актеров, обратились в Министерство культуры, и их отправили в наш ансамбль. Они отобрали троих или четверых взрослых ребят. Нас вызвали на "Мосфильм", фотографировали, потом повели к Михалкову, а через какое-то время мне позвонили и сказали, что я буду сниматься. Когда съемки уже начались, я сказал Никите Сергеевичу, что у меня есть младший брат. Он ответил: "Приводи". И в результате Абди тоже взяли, потому что, конечно, мы с ним больше похожи, чем с тем мальчиком, который должен был сниматься изначально.

в: Каково было сниматься у Михалкова?

Апти: Он такой режиссер, который всегда настраивает актеров, подсказывает, объясняет, что надо делать. Причем он не при всех советы давал, а подзывал меня к себе и шепотом говорил: "Тут лицом сыграй, представь, что это ты и что с твоими родителями такое случилось". После этого мне всегда легче становилось. Ефремов с Маковецким тоже подсказывали, но меньше. Обычно они просто спрашивали: "Как жизнь?", успокаивали, если я нервничал, удачи желали.

Апти: Конечно, сниматься было интересно. Особенно сцены боев. Впечатляюще, красиво. Только жалко, что некоторые мои эпизоды вырезали. Например, где я в финале бегу за Никитой Сергеевичем, а потом у нас с ним происходит довольно длинный диалог. Но мы не укладывались по времени, поэтому пришлось это отрезать.

Абди, кстати, Михалков тоже подсказывал, что делать надо. И я ему советы давал, он же маленький совсем был, девять лет ему тогда исполнилось. И ничего, я даже не ожидал, что он так здорово сыграет.

вопрос: Абди, ты выстрелов не боялся?

Абди: Боялся, но не очень. Мне же говорили, что стрелять будут. Но собаку было жалко.

в: Почему?

Абди: Ее убивают.

в: Это же только кино.

Абди: Я знаю, но все равно жалко. Мы с ней играли. Мне собака, наверное, больше всего на съемках понравилась.

в: А что было самое сложное?

Абди: Танцевать. Там жарко было. И с ножом я до этого никогда не танцевал.

в: Дома вы как-то готовились к съемкам?

Абди: Никак. Слов мне не надо было учить. Я на площадке делал то, что говорил Никита Сергеевич. Пугался, бежал, падал...

Апти: Абди вообще только утром вспоминал: "Ой, у меня сегодня съемки". Я тоже особенно не беспокоился по этому поводу. Это мама панику устраивала: надо учить и все такое. А мне дали три листа текста, да еще и на чеченском языке. Я чеченский знаю нормально, но там были слова, которые сложно выговаривать. Они пригласили специалиста по языку, чтобы он переводил диалоги с русского на чеченский, так он перевел так, как уже двести лет никто не разговаривает. Таких склонений современная молодежь уже не использует. Ну выучил я все это, настроил себя психологически, и все нормально. Не волновался совершенно, даже Михалкову что-то подсказывал. Конечно, мне самому было неудобно к нему подходить, поэтому я шел к молодому оператору Владу Опельянцу, с ним советовался, и он мне говорил: "Иди, скажи об этом Никите Сергеевичу". Только один раз я занервничал, когда мне сказали: "Сейчас будешь танцевать". Я этого совершенно не ожидал, даже подумал: "Блин, зачем я этот контракт подписал? Лучше бы кто-нибудь другой в этом фильме снимался".

в: Ты же профессионально танцуешь, почему испугался?

Апти: Ну, во-первых, даже в ансамбле я, выходя на сцену, волнуюсь. Но там народу много, а тут ты один, и на тебя смотрят двадцать человек. А во-вторых, у меня в тот день был концерт в Кремле, после него меня забрали, привезли на площадку и посадили в камеру. А эту тюрьму тогда только достроили, даже краска еще не высохла. Так я, когда начал танцевать, вдохнул поглубже и чуть сознание не потерял. Пришлось выпускать меня на свежий воздух. Эту сцену мы снимали до восьми утра. Очень долго. Я вообще после съемок всегда под утро домой приходил.

в: А что ты подсказывал Михалкову?

Апти: Ну как должны вестись боевые действия, как солдаты должны быть одеты. Я не знаю, может быть, они не очень знакомы с нашей культурой, но старики в фильме совсем не похожи на чеченцев. У нас старики красивые - коренастые, лысые, с белыми бородами, а они набрали каких-то черных и уродливых. И боевики на чеченцев не похожи. Только главарь похож, а все остальные - армяне, грузины... Я, конечно, понимаю, что, если бы мы снимали ближе к Чечне, а не в Геленджике, набрать массовку было бы легче... Потом Чечня всегда была богатой страной. Война, не война - если в дом приходит гость, стол должен быть заставлен едой. Даже если это два часа ночи, муж не должен будить жену, она уже должна стоять у плиты и готовить. И одеваются у нас тоже красочно. И дома у нас красивые, двухэтажные. А в сценарии было написано, что дом дряхлый, неприбранный, на столе пусто, а мама моя одета бедно. Из-за этого у нас с Михалковым и были терки.

в: И что, он прислушивался к твоему мнению?

Апти: Не всегда. Михалков вообще не любит признавать, что не прав, или проигрывать. Даже когда мы в перерывах между съемками в футбол играли, он умудрялся переманивать к себе лучших игроков. Когда я его спросил, зачем он это делает, он ответил: "Я старый, мне можно". Ничего себе старый! Я таких энергичных мужиков в жизни не видел. Ему 61, а бегает лучше нас и при этом еще командовать всеми умудряется. И не верьте, когда он говорит, что не хотел в Венеции победить, очень хотел.

Я Никите Сергеевичу очень благодарен, потому что он захотел показать нас с хорошей стороны. Конечно, на такое было сложно решиться. Все нас считают дикарями, варварами, террористами, даже на "Мосфильме", когда я шел по коридору, две женщины спорили: "О, это чеченец!" - "Нет, Михалков ни за что не стал бы чеченца снимать". Я надеюсь, что "12" откроет людям глаза. После него нельзя выйти из зала, сказать "хороший фильм" и забыть. После него выходишь с задумчивым лицом. Единственное, чего я боюсь, - наша молодежь на "фильмы со смыслом", такие, как "12", не ходит. Или придет, увидит, что там спецэффектов нет, и уйдет. Но ничего, я своих друзей привел в кино, волновался, что им скучно будет, а они выходят и говорят: "Какой Михалков молодец, такое кино про нас снял!"

в: Абди, ты же еще у Алексея Учителя в "Кавказском пленнике" снялся.

Абди: Да, но у меня там маленькая роль. Я в футбол играю.

в: Вы давно живете в Москве?

Апти: Как война началась, так мы в Москву и переехали. С 1998 по 2006 год даже ни разу дома не были, но в прошлом году я туда съездил. Даже не верится, как быстро восстанавливается республика. И я не удивлюсь, если Грозный скоро станет самым красивым городом на Кавказе. Такое только в Москве да в Грозном можно увидеть: на каждом шагу какие-то фонтаны, памятники, кафе... Самую большую мечеть в Европе построили. Пустых домов почти не осталось, наоборот, все сейчас возвращаются в Чечню. Мы тоже скоро переезжать собираемся.

в: Как вам живется в Москве?

Апти: Выживаем, как волки. Отца у нас нет, он полтора года назад умер от рака. Мама подрабатывает в разных фирмах, старшая сестра работает, средняя учится в институте, я вот поступил на юридический, Абди в школу ходит. Родственники нам, конечно, помогают, но квартира у нас съемная, поэтому мы и хотим переехать в Чечню, где у нас несколько своих домов. Надо только их восстановить. У меня дедушка в 80-х годах был одним из самых богатых людей в Чечено-Ингушетии, и отец до войны тоже всегда был при деньгах. Война все обломала. Деньги разворовали, дома разбомбили, а в Москве, сколько отец ни пытался бизнес организовать, его постоянно дурили. Вообще-то мы могли и раньше переехать, но хочется получить здесь образование, потому что там оно очень отсталое. Любой московский двоечник в Грозном закончит школу с золотой медалью. Молодежь там ничего не знает и впитывает все самое плохое. Даже дети пить и курить начинают.

в: Тебе-то хочется уезжать?

Абди: Нет, хотя в Чечне мне тоже нравится.

Апти: Я бы здесь остался. Я вырос в Москве, привык к ней. У меня здесь друзья. И вообще представьте, каково это из XXI века перебраться в XVIII. Здесь ты на машине ездил, а там на лошади скакать будешь. Здесь - свет, там - тьма. Но мама говорит, что ее сын должен быть с ней. У нас с ней из-за этого постоянные споры. Она говорит: "Мы с отцом жили для вас, теперь вы для меня поживите", а я ей отвечаю: "Забирай своего Абди и дочерей и езжай в Грозный, а я здесь жить буду". Но все равно, конечно, уеду и заканчивать институт, видимо, буду заочно. Зато юристы в Чечне нужны гораздо сильнее, чем в Москве.

в: А с русскими у вас какие отношения?

Абди: Хорошие. У меня друзья и русские, и чеченцы есть.

Апти: Нормальные. У меня нет к русским неприязни. Плохих народов не бывает, бывают плохие люди. У меня есть русский друг, причем он раньше был скинхедом. Его тоже понять можно: когда он был маленький, его обижали, как вы говорите, "лица кавказской национальности", и, конечно, он с неприязнью относился к чужакам. Но стал со мной общаться, и все изменилось. А у тех скинхедов, которые нападают на людей просто так, по-моему, просто не в порядке с головой.

в: По улицам не страшно ходить?

Апти: Нет, я в любое время по городу езжу. Даже документы у меня всего один раз проверили.

в: Апти, ты мог бы жениться на русской девушке?

Апти: Я - чистокровный чеченец. Что же, мои отцы и деды старались, сохраняли чистоту крови, а тут я возьму и всех обломаю? Конечно, если очень хорошая русская девушка попадется, то я могу на ней жениться, но только если вторая жена будет чеченка и если русская жена примет мусульманство.

в: А в армию ты пойдешь?

Апти: В Чечне, кажется, сейчас в ар-мию не призывают. А в российскую по-шел бы. А что? Армия все-таки характер воспитывает.

в: Ты бы хотел для Чечни независимости?

Апти: Главное, чтобы войны не было. А так у нас и без независимости всегда была богатая и красивая страна. Но мои братья, которые живут в Чечне, настроены против русских. И сколько бы я ни пытался их переубедить, отвечают только, что в Москве меня загипнотизировали.