Пример интонации
Бориса Николаевича Ельцина хоронили год назад по высшему разряду. Прямая трансляция торжественных похорон растянулась на несколько часов. В дни траура все телеканалы посвятили ему фильмы и передачи - даже обычно оголтелое ток-шоу "Судите сами" вышло с поминальным спецвыпуском в прямом эфире, участники которого, будучи идейными противниками или просто ненавистниками Ельцина, все же отдавали должное масштабу личности покойного.
А потом, после положенных девяти и сорока дней, наступила тишина. Ельцина словно вообще забыли (только ТВ Центр показал фильм о нем ко дню рождения). Зато громко зазвучала новая песня - о "лихих 90-х". Именно там нашлись источники всех бед, от которых избавил страну преемник Ельцина, и будь не он - корпели бы мы по сию пору в нищете и убожестве. Никита Михалков в незабвенном фильме "55" милостиво сохранил за Борисом Николаевичем всего два великих деяния - отказ от партбилета и добровольный уход в отставку, зато не поскупился в описании ужасов и разрухи, доставшихся Путину в наследство от Ельцина. За год, прошедший после его смерти, поношение проклятых 90-х стало обязательным элементом любой телевизионной дискуссии, хотя имя самого Ельцина в этих "дискуссиях" почти не упоминали. Разве что непременный участник большинства так называемых политических ток-шоу Александр Проханов не мог отказать себе в удовольствии время от времени пнуть мертвого льва.
Но всем и без лишнего упоминания имени первого президента было понятно, что так новая власть пытается отмежеваться от эпохи Ельцина и главным образом от того, что она решительно сбросила с корабля современности, объявив вредным, лишним или несвоевременным для страны.
Пару недель назад за подвергнутые беспрецедентному поношению 90-е яростно вступился бывший премьер-министр России Виктор Степанович Черномырдин в документальном фильме Евгения Ревенко "Председатель", приуроченном к его 70-летию. Не будь 90-х, говорил он, не было бы ничего хорошего и сегодня. И все, кто клянет то время, должны помнить, что они родом оттуда и всем успешным в своей судьбе обязаны тем годам - да, трудным, да, небесспорным, но годам, заложившим основы для будущего развития страны.
А 23 апреля, в первую годовщину со дня смерти Ельцина, все телеканалы открыли выпуски новостей сюжетами с Новодевичьего кладбища, где собрались представители высшей российской власти, включая и двух президентов: уходящего и вновь избранного. И теперь уже сам В.В. Путин назвал 90-е не лихими, а бурными - временем стремительных перемен и смелых неординарных личностей. Самого же Ельцина он охарактеризовал как одного из самых ярких политиков ХХ века, кардинально повлиявших не только на развитие нашей страны, но и на все мировое устройство. Легенда меняется? Может быть, после этого и наши телевизионные витии, крайне чуткие к веяниям, исходящим из высших сфер, подкорректируют лексику и немного изменят отношение к "бурным 90-м", на которые они в пропагандистском раже повесили всех собак?
Канал "Россия" в этот день повторил документальный фильм Николая Сванидзе "Б.Н.", снятый к 75-летию со дня рождения Ельцина. В нем он совершает исторический экскурс в те самые 90-е, которые показывает без всякой предвзятости, а также беседует с отставным президентом о политике, о жизни, о любви. Когда журналист просит его назвать то достижение, которое он считает безусловным и которым гордится, Борис Николаевич говорит: "Я считаю, что свобода слова, СМИ, печати, ликвидация цензуры - достойные для России решения". А Виталий Игнатенко вспоминает, как зачастую переживал Ельцин по поводу злых публикаций в свой адрес, однако ж не предпринял ни одной попытки разобраться с обидчиками. Кряхтел, но терпел.
Фильм Александра Сокурова "Пример интонации", показанный каналом "ТВ Центр" в день памяти Б.Н. Ельцина, начинается с того, что президент с режиссером после долгой прогулки по зимнему лесу садятся на скамейку отдохнуть и поговорить. Кто-то из охраны (а охранников-то всего двое, по-моему) достает газету "Правда" и пытается постелить ее на влажную скамейку. Сокуров выхватывает страницу и, смеясь, показывает Ельцину одну из статей. Ельцин мрачнеет: "Видел, читал. Ну как так можно? "Бездарный крикун, предатель..." "Зачем читать?" - недоумевает режиссер. "Мне и дома все говорят: да не читай ты эту "Правду" и "Совраску". Правда, у меня озлобленности не хватает надолго".
На дворе 1991 год. Ельцин - недавно избранный президент России. Сокуров снимает его на государственной даче. Ельцин простужен, глотает таблетки, жалуется, что вот на губе выскочила какая-то дрянь. Он в домашней куртке и растянутых на коленях спортивных штанах. Много молчит, а режиссер фильма его не подгоняет - молчит с ним вместе. Потом спрашивает, чего ему не хватает в его новой должности. Борис Николаевич сетует, что не знает языков, что нет у него системных знаний по истории. Очень сожалеет, что не хватает личной политической культуры, - отсюда срывы, эмоциональные захлесты, которые не должны быть у руководителя такого уровня.
Потом замечает: а срывы оттого, что политик не может быть бессердечным и долю сердца обязательно должен отдавать, а у него эта доля даже слишком велика, поэтому сердце изнашивается.
"Маму часто вспоминаете?" - меняет тему Сокуров. Лицо Ельцина теплеет: "Она недавно у нас гостила... Все смотрела на меня - то ли думает, что последний раз видимся, то ли понимает, насколько мне тяжело морально... Раньше не было времени, а сейчас такая тяга к ней, так хочется с ней поговорить, поласкать, по руке погладить, поцеловать". Он замолкает и отворачивается от камеры, с трудом скрывая слезы. Благодарит за человеческую беседу. Приглашает пить чай.
За стол усаживается вся съемочная группа (так!). Наина Иосифовна расставляет посуду, угощает творожниками: "Борис Николаевич их очень любит". Тут же вертится внучка, спрашивает, где кетчуп. "Ты где живешь? - прикрикивает дед. - В какой стране? "Кетчуп"! Чай-сахар есть - и то хорошо".
В последних кадрах Ельцин едет на работу. Всего две машины (в одной - президент России, в другой - группа сопровождения) несутся по загородному шоссе вместе с автомобилями простых граждан, которых никто еще не сгоняет на обочину, приказывая немедленно остановиться.
Пронзительная музыка Беллини, сопровождающая весь фильм и этот финальный проезд, усугубляет то ощущение безмерного одиночества человека во власти, который взвалил на себя непосильную ношу и который знает, что ни пощады, ни благодарности не дождется. ТАКОГО Ельцина я больше не видела нигде и никогда. Может быть, потому, что Сокурова интересовала не функция, а человек, и ему удалось ухватить такое душевное состояние Бориса Николаевича, когда он нуждался в понимающем, деликатном собеседнике или даже в его сопереживающем молчании. А может быть, потому, что первый президент России еще не знал тогда, что искренность и политика - две вещи, в сущности, несовместные, а потом понял и уже никогда так не раскрывал душу. Нет, все-таки немного раскрыл, но уже после отставки, - в фильме Сванидзе, когда говорил о любви к жене и когда признался, что с 1 января 2000 года наконец почувствовал себя счастливым.
А сокуровский "Пример интонации" так и остался единичным примером, но не для подражания, а для ярчайшей характеристики того времени, когда президенты еще не стеснялись человеческого в себе и позволяли снимающим фиксировать эту слабость. Или, наоборот, силу. Как посмотреть...
