Сын отвечает за отца
В 1935 году на Всероссийском и Всесоюзном съезде Советов делегат от Урала 26-летний писатель Александр Авдеенко выступил с речью, которую под заголовком "За что я аплодировал товарищу Сталину" опубликовали центральные газеты, в том числе "Известия". Там были такие слова: "Когда моя любимая девушка родит мне ребенка, первое слово, которому я его научу, будет - Сталин". У нас есть возможность с достоверной точностью проверить, случилось ли так на самом деле. Ибо тот сын - наш коллега, известинец 70-х. Сегодня, в день столетия своего отца, он вспоминает о его уникальной, трагической и все-таки счастливой судьбе.
Сын отвечает за отца
Современный психолог случай с предсказанием писателя трактует как некую форму садизма, когда родительское начало в человеке заменяется тоталитарным символом. Спешу успокоить его: первым моим словом было "мама"...
Александр Авдеенко ворвался в литературу с горьковского благословения и личного участия. Первую повесть 24-летнего машиниста из Магнитогорска "Я люблю", искреннее повествование о становлении рабочего человека, превозносили на все лады. Книгу переводили на иностранные языки. Писатель был нарасхват, его избирали на конференции и съезды. Он стал спецкором "Правды". Ему заказывали киносценарии ведущие студии страны. Один из них в 1940 году и оказался поворотным в его судьбе.
Это сценарий к фильму "Закон жизни". Картина была встречена зрителями и критиками на ура, восторженно отрецензирована в "Известиях", в газете "Кино", пока в "Правде" не появилась статья "Фальшивый фильм". Теперь известно, что к ней приложил руку сам Сталин. А через три недели в его присутствии и при его активном участии на Старой площади состоялось заседание, где секретарь ЦК Жданов учинил жесточайший разнос и фильму, и всему творчеству сценариста. Довершил публичную казнь сам вождь, назвав Авдеенко антисоветчиком, перерожденцем, человеком с двойным дном. Это рабочего парня, бывшего беспризорника, интеллигента в первом поколении, воспевавшего советскую власть.
Поговаривали, что это предупреждение другим писателям: не зарывайтесь, не взлетайте высоко.
Отец ждал ареста, но его просто вычеркнули из жизни: исключили из партии, из Союза писателей, отобрали корреспондентское удостоверение, не взяли добровольцем на фронт, ибо он числился в политсоставе, а на разжалование в рядовые ушло несколько месяцев. Он все же поступил в минометное училище, окончил его лейтенантом, попал в действующую армию. Здесь стал писать для фронтовых газет, посылал очерки в "Красную звезду" - безуспешно. Пока один из них - "Искупление кровью" (о бывшем офицере, совершившем в штрафбате подвиг) - редактор газеты Давид Ортенберг на свой страх и риск не послал с фельдсвязью Сталину. И ночью получил от него телефонный звонок: "Можете печатать. Авдеенко искупил свою вину".
Так отец вернулся в литературу, написал потом много книг, но не изжил в себе боли от несправедливой расправы над человеком, свято верившим в идею социализма. Так же свято он верил Сталину, пока не узнал всей правды о его деяниях. Однажды, после острого сердечного приступа, он снова стал мне говорить о Сталине. Я ему ответил: "Папа, отпусти его, подумай о себе". Он ответил: "Да, ты прав. Но я не могу его отпустить".
...Отец писал мне с фронта письма. Их десятки. Вот строчки с ленинградского "пятачка": "Тебе сейчас шесть лет. Поймешь ли ты все так, как надо? Вряд ли. Потом поймешь".
Я и сейчас, когда мне за семьдесят, пытаюсь что-то понять. Жизнь и судьба отца тому порука.
