Писатель Владислав Крапивин: "Дети научатся любить страну, когда страна будет любить своих детей"

"Если, путь пpоpубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, если в жаpком бою испытал что почем, - значит, нужные книги ты в детстве читал". Эта песня Высоцкого - о немногих читателях и совсем уж избранных авторах. Среди которых, безусловно, - классик отечественной детской литературы Владислав Крапивин. Минувшей осенью ему исполнилось семьдесят, собрание его сочинений приближается к 30 томам, а всякого получившего "крапивинскую прививку" и сегодня видно за версту.

"Мальчик со шпагой", "Журавленок и молнии", "Оруженосец Кашка", "Та сторона, где ветер", "Трое с площади Карронад" - счастье нашего детства. В этих книгах не просто хлопают настоящие паруса и звенят почти настоящие клинки, там мальчишки (и даже девчонки) учатся жить не по лжи, единоборствуя порой с целым миром. Великую авторскую нежность к этой звонкой, с распахнутым взглядом пацанве осознаешь только со временем. И перечитывать Крапивина без комка в горле не получается...

"Отчаянно не хватает доброты к ближним"

вопрос: Владислав Петрович, вы долгие годы жили в Свердловске, создали там легендарный детский отряд "Каравелла", но пару лет назад все-таки вернулись на родину - в Тюмень. Почему?

ответ: Герой одной из моих книжек - десятилетний Фаддейка Сеткин - говорит: "Люди про все на свете спрашивают: с чего да почему. И хотят, чтобы одна простая причина была. А причин всегда целая куча, и они перепутываются". Так и со мной. Я прожил в Свердловске...... - Екатеринбурге ровно полвека. Там окончил университет, стал писателем, обзавелся семьей, создал "Каравеллу", заслужил звание почетного гражданина. То есть там вся моя взрослая жизнь. Но, видимо, в какой-то части своей натуры я остаюсь мальчишкой. И этот мальчишка постоянно скучал по дому. Кто-то подсчитал, что в моих рассказах, повестях и романах Тюмень встречается более семидесяти раз... Со временем в "Каравелле" появились молодые командиры. Дети выросли. А жилплощадь - в отличие от детей - не имеет свойства расти... Сам город начал стремительно меняться, сносились старинные кварталы, возникали высотные районы, которые, по моему мнению, подражание позавчерашнему архитектурному стилю Запада. Однажды я оглянулся и увидел: вокруг - чужой город... В это время позвали на родину. Предложили должность профессора, прекрасную квартиру. Губернатор Тюменской области Владимир Владимирович Якушев лично адресовал мне приглашение...

Я ни разу не пожалел, что решился на переезд. Здесь привычные с детства места, друзья-одноклассники... Здесь я впервые за много лет снова увидел в окнах настоящее небо с луной и звездами. За два года жизни в Тюмени я написал четыре книги, три из которых связаны с этим городом. Многие говорят, что эти книги не хуже прежних... Я работаю со студентами в том вузе, где когда-то читал лекции мой отец, и могу заходить в школу, которую окончил более полувека назад и где учит детей моя жена...

в: Вы никогда подолгу не жили в Москве? И не хотели?

о: Москву я не люблю, хотя в молодые годы жил там немало. Не по характеру она мне. Не выношу многолюдья, шума и писательских склок.

в: Тем не менее сколько вы можете судить: дети, растущие сегодня в Сибири, отличаются от столичных детей? И в какую сторону?

о: Когда-то я был дружен с ребятами из московских интернатов и школ, с детьми своих знакомых. Тогда мне казалось, что мальчишки и девчонки уральских и сибирских городов проще, естественнее в своем поведении, "ближе к природе". Думаю, что и сейчас в какой-то степени это так. Хотя столичные обычаи, технологии, вкусы все больше проникают в глубинку, и это, на мой взгляд, не всегда хорошо. Но вообще-то даже в одном дворе могут расти такие разные дети, что одного можно принять за лидера престижного колледжа, а другого - за подпаска с дальнего хутора...

в: Леонид Пантелеев в своей книге "Верую!" пишет: "Не проповедуя слова Божия на площадях и стогнах, я по мере сил своих и по мере возможности стараюсь внести теплый свет христианства во всё, что выходит из-под моего пера... Сила моей дидактики, "моральной проповеди", о которых упоминал в своих статьях К.И. Чуковский, объясняется лишь тем, что она основана на моей христианской вере. Язык, на котором я пишу свои книжки, - эзопов язык христианина".

Вы могли бы повторить эти слова от своего имени? В чем сила вашей - очень мощной - моральной проповеди?

о: Я не возьму смелость повторять от себя слова замечательного и любимого мною писателя. Но во многом с ним согласен. Я принимаю заповеди христианства и по мере сил стараюсь следовать им - и в жизни, и в книгах. В повести, над которой я сейчас работаю, два мальчика-шестиклассника, рассуждая о движущих силах Вселенной (бывают на свете такие мальчики!), приходят к выводу, что одна из главных сил - добро. Но не обычное добро в его извечном противоборстве со злом, а добро с добротой - в отличие от добра, про которое говорят, что оно "должно быть с кулаками". На планете сейчас отчаянно не хватает этой самой доброты к ближним. Я стараюсь в своих книгах внушать, что людям необходимо именно это свойство - лишь тогда в мире можно погасить всю нынешнюю жуть, кровь, насилие... А дети, увы, повсюду видят обратное.

"Школьный костюм делает из первоклассника официанта"

в: Чтобы растить мальчика благородным и смелым, родителям тоже требуется незаурядное мужество. Вы знаете, наверное, о недавней трагедии в подмосковном Ногинске, когда восьмилетний Женя Табаков бросился защищать сестру от ворвавшегося в дом насильника и был убит. Его "обычный" ровесник спрятался бы в ванной, закрылся на задвижку и остался жив. Когда я об этом услышала, сразу подумала: этот мальчик - из книжек Крапивина... У малыша была сила духа ваших героев. Сила, которая не позволяет забиваться в щель - не потому, что уверен в своей физической крепости, а просто потому, что нельзя, стыдно... Все-таки труса проще растить и легче сберечь - с этим вы согласны?

о: Пожалуй, нет. Это лишь с точки зрения опасливых и недалеких родителей. Опыт показывает, что у трусов жизнь зачастую сложнее, чем у людей с нормальным запасом смелости. Жизнь часто толкает трусов на такие поступки, которые приводят к трагедиям. И чтобы вырастить труса, надо сначала задавить в ребенке врожденные рефлексы храбрости и стремления заступаться за других.

Женя Табаков - не "мальчик из книжек Крапивина". В силу своего возраста он, скорее всего, моих книжек и не читал. Это просто нормальный храбрый человеческий мальчик. Такими и бывают мальчишки, если в них никто не успел своей трусостью и прагматизмом искоренить врожденные добрые чувства и самоотверженность. Их немало на свете, таких ребят. Только дай Бог, чтобы как можно реже им приходилось проявлять свой героизм...

в: Увлечения большинства ваших героев тоже проходят во взрослом мире по разряду "опасных": парусники, фехтование... Современные мальчишки предпочитают компьютер. Потом они вырастают и с помощью родителей "косят" от армии, потому что современная Российская армия - это действительно опасно. Получается замкнутый круг вытравливания из мужчин мужского. Что делать, как выбираться?

о: А разве у современных мальчишек есть выбор? Компьютер всегда на столе, а много ли у нас парусников, готовых взять в поход ребячьи экипажи? Много ли "мушкетерских" объединений, где школьникам десяти - двенадцати лет доверят фехтовальные клинки? Могут ли мальчики и девочки в любом городе по первому желанию записаться в туристическую секцию и отправиться в поход? Отрядов, подобных "Каравелле", в масштабах страны очень немного.

Кстати, "косят" от армии не потому, что боятся опасностей. Боятся унижений, диких казарменных традиций, издевательств, хамства и произвола. Боятся долгого мучительного расставания с домом - не понятно, почему надо увозить ребят от родных мест на другой край страны. В моей повести "Дело о ртутной бомбе" сбежавший из части новобранец говорит: "Выворачивают наружу и вытряхивают из тебя человека до последней крошки. Я с врагами воевать не побоялся бы, если на фронте. А здесь как? Вроде свои, а хуже врагов...".

в: Сегодня в России принято с недоверием относиться к форме. А ваши герои - в самых разных книгах - объединяются, придумывают себе форму, эмблему, знамя, выбирают командира. Командир этот, как правило, трудно и мучительно учится нести ответственность за других... Вы считаете такой опыт полезным для ребенка?

о: Форму носят не только герои моих книжек, но и ребята моей флотилии "Каравелла". С шевронами, аксельбантами, якорями, галстуками, флотскими ремнями. Это красивая форма, она рождает гордость за свой отряд, за свои флаги, ощущение причастности к товарищескому сообществу. И это, кстати говоря, именно ребячья одежда, а не чудовищные школьные костюмы, которые даже первоклассников делают похожими на банковских клерков и официантов...

Что касается командиров, то именно безответственность обрекает нынешнее общество на многие беды. А опыт ответственности приобретается не труднее, чем многие другие навыки.

На мой взгляд, в стране необходимо возродить массовую детскую организацию. Не политическую, а также без религиозных уклонов и "военного патриотизма", ибо это, как ни верти, снова политика. Организацию, не подвластную школьным завучам и подчиненную трем главным задачам - пониманию доброты, стремлению к интересной жизни и воспитанию товарищества. Любовь к стране придет, когда страна станет любить своих детей.

"Грустно, что Севастополь теперь - заграница"

в: У вас двое сыновей - как вы их воспитывали? Кто они? Да и внуки, наверное, есть?

о: Насколько помню, сыновей я никак не воспитывал. Росли, вот и все. Оба прошли школу флотилии "Каравелла", надеюсь, это их чему-то научило. Старший сын - художник, дизайнер, газетчик, работает в одном из екатеринбургских изданий. Именно он проиллюстрировал мое первое собрание сочинений. Младший - музыкант и член Союза российских писателей. Выступает с группами на концертах, автор нескольких книг. В прошлом году в Тюмени, а затем в московском издательстве "Эксмо" вышел его большой роман "Щит Паальхардов"... Внучка Даша учится на филфаке Уральского госуниверситета, занимается журналистикой, работает инструктором в "Каравелле". Десятилетний внук Петя - тоже "пишущая личность", в марте удивил членов какого-то жюри сказкой о Библиотечном зайце. Барабанщик отряда, недавно дослужился до звания подшкипера "Каравеллы"...

в: Вам в конце марта присудили премию Международного сообщества писательских союзов "Облака" за книгу "Трофейная банка, разбитая на дуэли". Но вы эту награду не получили - далеко ехать... И юбилей ваш в Москве как-то прохлопали - обидно...

о: Юбилей мой Тюмень отметила так, что я до сих пор прихожу в себя... А премию мне передадут. Я узнал о ней нежданно-негаданно, из интернета. И обрадовался, потому что она связана с именем Сергея Владимировича Михалкова. Стихи его я люблю с младенчества и человека этого очень ценю и уважаю. Нам приходилось не раз встречаться в Москве и всегда по-доброму. Думаю, и он помнит меня. По крайней мере, когда моя внучка, в ту пору еще семилетняя, получала первый приз за стихи на Всероссийском детском конкурсе "Призвание", Сергей Владимирович спросил: "Дашенька, а ты не родственница того самого Крапивина?". Даша гордо сообщила, что внучка. "Обязательно передай дедушке привет...".

в: Вы сами просите не считать "Трофейную банку" вещью автобиографической, однако и не скрываете, что эти мотивы в повести сильны. Как сложилась судьба ваших родителей? Какую школу воспитания вы прошли в своей семье, какие принципы в доме были незыблемыми?

о: Мама и отец были педагогами. В 1930-х годах они - вместе с моими старшими сестрой и братом - жили в Кировской области. Потом, когда к папе стали приглядываться люди из местного отдела НКВД, спешно перебрались в Тюмень - здесь жил мамин брат, дядя Боря. Кстати, персонаж моих нескольких повестей. Отец стал преподавать в пединституте и школе, мама - заведовать детским садом. В 1938-м родился я. Потом война, отца призвали в армию, мама стала работать в госпитале... После войны семья распалась, появился отчим... Никакой особой школы воспитания я не проходил. Тихий недрачливый пацаненок с улицы Герцена. Отчим брал иногда на охоту, но я так и не убил ни одного живого существа. Мама рассказывала о писателях, учила слушать музыку и возиться с младшим братишкой... Принцип для меня был, пожалуй, один - стараться не делать ничего, что может огорчить маму. Увы, не могу похвастаться, что следовал ему неукоснительно...

в: Откуда у человека, родившегося в Тюмени, такая любовь к морю? Из книг понятно, что важную роль в вашей жизни сыграл Севастополь. Как вы относитесь к тому, что происходит с городом русской славы сегодня?

о: У меня есть замечательный друг детства - Павел Григорьевич Шадрин, Павлик из моей давней книжки "Тень Каравеллы". Он и сейчас живет в Тюмени. Мы часто вспоминаем, как шесть десятков лет назад играли в кораблики и читали прекрасный роман Сергея Григорьева "Малахов курган". С тех пор я заразился любовью к морю, к парусам, к Севастополю. В 1960 году наскреб денег и приехал в легендарный город. Он оказался в точности таким, каким я видел его в детских мечтах. И он стал моей второй родиной. Я приезжал туда несчетное число раз, написал про Севастополь несколько романов и повестей... После выхода фильма "Трое с площади Карронад", снятого по моей книге, читатели хлопочут, чтобы на пустыре у крепостной стены - на той самой Площади - поставили памятник героям этой повести - мальчишкам, защищавшим город в разные эпохи. А многие даже предлагают выдвинуть меня на звание почетного гражданина Севастополя. Едва ли при нынешней политической обстановке у меня много шансов обрести это звание. Но сама идея греет душу...

Грустно, конечно, что теперь этот город - заграница. Но мне кажется, что Тюмень и Севастополь чем-то похожи. Старыми запутанными переулками, корабельной романтикой... Поэтому и здесь, и там мне жить легко.