Тенор с черным поясом
Аргентинский тенор, которого принято называть главным секс-символом современной оперы - не фанатик вокальной карьеры. В юности он занимался бодибилдингом, получил черный пояс по кунг-фу и теперь демонстрирует свое впечатляющее телосложение в ролях Самсона, Радамеса, Хозе или Отелло. С певцом встретилась обозреватель "Известий".
известия: С тех пор как вы последний раз приезжали в Москву, прошло шесть лет...
Хосе Кура: Теперь я уже ношу очки. Возможно, когда я приеду в следующий раз, у меня будут уже седые волосы. Или вовсе волос не будет... К сожалению, я редко выступаю в России. И исключительно с концертами - никогда в спектакле. Всякий раз, когда меня приглашают, это происходит в последний момент, и я в экстремальном режиме выкраиваю время...
и: Для вас выступление в России - экзотика?
Кура: Скорее, экстрим. Когда ты выходишь на сцену и работаешь с полной отдачей, очень больно, если тебе говорят: да, это, конечно, хорошо, но лучше делать так, как делали полвека назад... Никто не отнимает заслуженного восхищения у артистов прошлого. Ни одному актеру сегодня не пришло бы в голову неуважительно отзываться, например, о Кларке Гейбле. Но никто сегодня не мечтает сыграть, как Кларк Гейбл. Публика просто бы рассмеялась. Не потому, что это плохо, просто его игра принадлежит другой эпохе. А оперная публика, в России особенно, не спешит понимать, что хотя мы, современные певцы, восхищаемся коллегами из прошлого, однако не можем и не должны петь так же, как они.
и: Среди ваших кумиров был Пласидо Доминго. Он помог вам на старте карьеры...
Кура: Именно так. К сожалению, сегодня у Пласидо трудный момент в жизни - он перенес серьезную операцию и только-только выписался из клиники. Но я уже дважды говорил с ним по телефону. Он чувствует себя относительно неплохо. Он очень сильный человек и, думаю, выкарабкается.
и: Ваше увлечение дирижированием - от Доминго?
Кура: Нет. Просто я и не думал становиться певцом. Моя учеба в университете была направлена на то, чтобы стать композитором и дирижером. Я начал дирижировать в 14 лет. А петь профессионально - когда мне было уже лет 27-28. Дирижирование - мое будущее. Голос - это хрупкий инструмент. И если Господь решит, что хватит мне петь, займусь чем-нибудь другим. Хотя мне всего сорок семь, и я надеюсь петь еще лет двадцать.
и: Вы и сегодня получаете от пения такое же удовольствие, как прежде?
Кура: Удовольствие зависит от публики. Концерт - это занятие любовью. Публика - твой партнер. Если ты занимаешься любовью с партнером, который отдает тебе всю свою любовь, ты в ответ также полностью ему отдаешься. И все превращается в прекрасную ночь. А если человек ничего тебе взамен не дает, это напоминает секс с куклой. Я, правда, никогда не занимался любовью с куклой...
и: Вы по натуре Дон Жуан или Ромео?
Кура: Трудно сказать. Когда я на гастролях, Дон Жуан стремится поселиться во мне, но Ромео держит оборону. Когда я делал предложение своей будущей жене, я сказал ей: "Хочу провести с тобой всю жизнь". С тех пор прошло уже почти 30 лет. Но истинная любовь нуждается в ежедневной борьбе. Иначе это не любовь, а чистый конформизм.
и: Помнится, ваш карьерный взлет начался с фотографии на обложке одного глянцевого журнала. Подпись была: "Хосе Кура - сексуальная мечта"...
Кура: Это определение ко мне прилипло. Все помнят, что я секс-символ, и мало кто задумывается над тем, сколько я работал, чтобы стать тем музыкантом, каким являюсь сегодня. Существует клише: если вы хорошо выглядите и привлекательны, значит, вы идиот. А если умны и интеллигентны, то не можете хорошо выглядеть. Вот почему я ношу очки и отращиваю живот. Может, люди все-таки заметят мои профессиональные достоинства...
Сегодня вокруг много людей, чей успех ничем не обоснован. Мы живем в эпоху, когда всё или почти всё - суррогат. Если мне нужна информация, я не пойду в библиотеку и не стану переворачивать горы книг, а нажму клавишу компьютера, и интернет выдаст мне готовый результат работы, которую кто-то сделал за меня. Мы живем в такое время, когда большинство людей потеряло вкус к труду. Проще купить полуфабрикат и разогреть его в микроволновке, чем приготовить что-то оригинальное. То же самое происходит и в музыке. Уже изобрели компьютерную программу, которая способна превратить лай моей собаки в отлично звучащую песню. Так рождаются звезды-однодневки, изготовленные на студиях звукозаписи. Но они не могут выйти на сцену без фонограммы, один на один с публикой. Потому что в реальности они не способны петь даже под душем. В этом безумии современного мира опере очень трудно, почти невозможно выжить. Проблема в том, что если бы в искусстве все крутилось только вокруг больших талантов, в мире было бы от силы три театра. Именно ремесленники делают много для того, чтобы искусство распространялось по миру, а не оставалось в узком кругу ценителей. Даже абориген в лесах Конго должен иметь право наслаждаться искусством наравне с Веной, Парижем или Лондоном.
и: Вы пессимист?
Кура: Я дьявольски упрямый нонконформист и бунтарь. Эти определения кажутся негативными, но на самом деле они позитивны. Я никогда не приму позицию "соглашателя", человека, который не борется и принимает всё так, как есть, лишь бы не привлекать к себе внимания. Долг любой знаменитости - брать на себя обязательства по отношению к обществу. Я очень часто взваливаю на себя проблемы других, а посему часто получаю удары. Но я предпочитаю жить под этими ударами, нежели быть лицемером. Когда я умру, наверное, напишут: "Его пытались приручить, но он так и не сдался и до конца оставался диким и необузданным". Я перфекционист и зануда, но ведь симпатичный, не правда ли?
и: Все аргентинцы такие темпераментные?
Кура: Совсем нет. Да я и аргентинец только наполовину. Моя мама родом из Ливана.
и: Вы часто бываете в Бейруте?
Кура: Был однажды. Я рыцарь ордена Кедра, пожалованного мне правительством Ливана. Но сегодня, увы, там грохот пушек намного громче человеческих голосов. Это очень грустная история, которой почти четыре тысячи лет. Возможно, сейчас ситуация тяжелее, чем когда бы то ни было. Народ не хочет войны. Везде, где идет война, ее главная причина - деньги. И от этого становится страшно.
и: Есть вещи, которые заставляют вас паниковать и злиться?
Кура: Только страх за близких. Все остальное можно контролировать.
и: Что вы больше всего не любите делать?
Кура: Платить налоги.
и: Какие грехи вы готовы себе простить?
Кура: Их множество. Открывать такую тайну опасно... Я открою свой слабый фланг, и туда будут стрелять. В жизни есть очень много вещей, о которых можно разговаривать только с зеркалом.
Кура в плохой акустике
Начало московского концерта задержали на двадцать минут. Хосе Кура неожиданно возник из глубины партера, когда до его первой ноты - Пролога из оперы "Паяцы" - оставалось мгновение. Вместо фрака или смокинга с бабочкой - свободная рубашка из черного шелка. "Добрый вечер!" - Кура выдохнул по-русски почти без акцента.
Дальше выяснилось, что в первом ряду сидит переводчица - так как сеньор тенор намерен не только петь, но и общаться с залом. А также - дирижировать, уступая место солиста сопрано Ольге Романько. От этих не заявленных в афише упражнений публика восторга не испытывала. Однако все, что пел сам Кура - Канио из "Паяцев", Дика Джонсона из пуччиниевской "Девушки с запада", Отелло и Каварадосси, - сопровождалось овациями. Допуская порой вокальные небрежности, Кура абсолютно справедливо жаловался публике на духоту и плохую акустику зала. Рассказывал, что ему не хватило времени для репетиций, так как возникли проблемы с нотами и программу пришлось менять на ходу. Притом что в аккомпаниаторы ему достался опытный оркестр "Русская филармония", с которым в Москве выступали и Хосе Каррерас, и Роберто Аланья, и Хуан Диего Флорес. Правда, в последние годы коллектив лишен внятного художественного руководства.
