Глобальный спрут

Терроризма в Афганистане практически нет - так следует из утверждений таких выдающихся экспертов, как директор ЦРУ Леон Панетта и бывший советник президента США генерал Джеймс Джонс, ведь на территории Афганистана осталось не более полусотни сторонников "Аль-Каиды". В то же время в афганское наркопроизводство втянуто до трех миллионов афганских крестьян.

Миллионы человек на постсоветском пространстве потребляют афганские наркотики, а жертвами афганского героина за десять лет стали свыше одного миллиона человек. Для сравнения: от терроризма за то же десятилетие погибло не более 10 тысяч человек.

Осенью этого года Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) констатировала, что распространение афганских наркотиков приобрело такие масштабы, которые представляют угрозу миру и международной безопасности, и обратилась в Совет Безопасности ООН с призывом рассмотреть вопрос о квалификации наркопроизводства в Афганистане как угрозу миру и международной безопасности.

ОДКБ призвала Совбез ООН рассмотреть вопрос расширения роли и полномочий Миссии ООН по содействию Афганистану за счет более последовательного включения компонента поддержки верховенства права с учетом опыта, накопленного в данной области миссиями ООН в других государствах.

Анализ ситуации позволяет уверенно выделить феномен функционирования во всем мире двух глобальных по своим масштабам и географии транснациональных наркотрафиков: кокаинового, имеющего истоки в Латинской Америке, и героинового в Центральной Азии, вулканирующего в Афганистане.

Глобальная природа транснациональных наркотрафиков вызвана не только биофизиологическим спросом армии наркозависимых во многих странах мира, но и криминальной бизнес-вовлеченностью миллионов наркокурьеров, транзитеров, наркосбытчиков, а также аппетитами картелизированных центров, располагающих филиалами по всему миру и построивших управленческую и финансовую логистику, интегрированную в мировую экономическую систему.

Отсюда, между прочим, следует тот факт, что в общем объеме нелегальных доходов преступных группировок наркодоходы прочно занимают первое место. Именно наркотики составляют основное наполнение оборота денег, движущихся нелегально, по отношению к учитываемым деньгам в банковских книгах - до 78 процентов, в то время как незаконная торговля оружием, проституция и нелегальная миграция, вместе взятые, - оставшиеся 22 процента.

Мощность вложений наркоденег в терроризм и экономику отражает тот факт, что в 2009 году, в разгар мирового финансового кризиса наркомафией, по утверждению бывшего замгенсека ООН Антонио Косты, в банковские системы ряда ведущих государств мира в качестве ликвидного капитала для компенсации финансовых потерь было направлено порядка 352 миллиардов наркодолларов.

Криминальные сверхдоходы наркомафии, оцениваемые в 500 миллиардов долларов ежегодно (что эквивалентно 8 процентам легального мирового торгового оборота, сопоставимо с нефтегазовым сектором и превышает в полтора раза объемы мировой автомобильной отрасли) трансформировались в главную движущую силу, генерирующую нестабильность в Восточном и Западном полушариях, то есть в мире в целом.

Именно поэтому можно утверждать, что те, кто управляет глобальными наркотрафиками, сегодня выступают одновременно и глобальными финансово-экономическими игроками, своего рода анонимными лидерами, центрами закулисной власти, в том числе фактическими организаторами существенного сегмента мирового экономического кризиса.

Говоря об угрозах здоровью и общественному порядку от незаконного оборота наркотиков, в случае с глобальными наркотрафиками необходимо отчетливо представлять их особую роль в угрозах мировому порядку в целом.

Эти глобальные деструктивные явления на путях транснационального транзита многомиллиардной наркопродукции разрушающе действуют на государства, вызывая дестабилизацию политических систем, мультиплицируя организованную преступность, порождают террористические и экстремистские явления.

Необходимо подчеркнуть, что именно они лежат в основе большинства террористических проявлений в мире.

Наркотрафики из Афганистана являются определяющим фактором генерации очагов нестабильности, экстремизма, организованной преступности и терроризма на значительном удалении от эпицентра производства.

Так, неутихающие действия террористов и международной преступности на российском Северном Кавказе финансируются за счет средств афганского наркотрафика. Именно афганский наркотрафик породил напряженность, боестолкновения и волнения в Ферганской долине.

Не вызывает сомнения и то, что основным инвестором в организацию деструктивных проявлений в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая является афганское наркопроизводство.

Показательно, что то же самое происходит и в Европе, где Косово превратилось в генерального дистрибьютора афганских опиатов.

Последствия кокаинового трафика разрушительны и в Западном полушарии, например в Мексике, и в Восточном полушарии - в Западной и Северной Африке.

Еще свежо в памяти убийство наркомафией президента Гвинеи-Бисау Жоау Виейры. За прошедший год нарковойна унесла жизни 30 тысяч человек в Мексике, включая представителей гражданского общества, а также правоохранительной и судебной системы.

Таким образом, со всей очевидностью можно утверждать, что глобальные наркотрафики определяют криминальную конституцию и террористическую геометрию обоих полушарий.

Однако если наркотрафик Западного полушария за последние годы серьезно потерял в своих масштабах, то возникший в последние девять лет на фоне борьбы с терроризмом наркотрафик Восточного полушария отражает планетарный феномен афганского наркопроизводства, столь гибельный, что на его фоне масштаб фактора терроризма оказался существенно девальвированным.

Это отчетливо видно именно сейчас, когда срок пребывания военных сил под командованием НАТО на момент выхода данной статьи сравнялся по продолжительности с периодом пребывания в этой стране Вооруженных сил СССР.

Единственным значимым результатом этого пребывания стало феноменальное производство наркотиков в Афганистане, подарившее Восточному полушарию глобальный трафик опиатов.

Следствием этого феноменального по объемам производства смертоносного зелья стали и феноменальные масштабы потребления афганских опиатов.

711 тонн опиатов в год потребляется в Европе, 549 - в России и 212 - на Американском континенте.

Дотошные аналитики подсчитали, что одному боевику "Аль-Каиды" в Афганистане противостоит почти полторы тысячи солдат коалиции и что ежегодные затраты налогоплательщиков на его уничтожение составляют порядка 300 миллионов долларов.

При этом антинаркотические действия едва ли не сведены к нулю. Трудно в истории найти более вопиющий пример несоответствия затрачиваемых усилий результатам.

"Талибан" же по факту не может более рассматриваться в качестве террористической организации и, как сегодня уже официально определено и США, и Афганистаном и поддержано ООН, должен рассматриваться в качестве если не политической оппозиции, то организации повстанцев, с которыми не только можно, но и необходимо вести переговоры.

Возникает все больше оснований сделать вывод не просто о второстепенности фактора терроризма в Афганистане, но и о том, что глобальный терроризм порождается, генерируется именно афганским наркопроизводством. То есть имеется необходимость применять не привычную логику, что террористы в целях своего экономического обеспечения порождают наркопроизводство, а прямо обратную логику: само наркопроизводство порождает терроризм.

Отсюда становится понятным, почему Россия не может согласиться с теми, кто полагает, что борьба с наркотиками в Афганистане мешает борьбе с терроризмом.

Наоборот, отсутствие действенной борьбы с локализованным в Афганистане феноменальным наркопроизводством через посредство порожденных им глобальных наркотрафиков способствует экспорту экстремизма в государства Евразии.

Совершенно очевидно, что афганское наркопроизводство, наглядно отражающее сбой в архитектуре глобальной безопасности, а также транснациональная наркоэкономика вокруг Афганистана с неизбежностью порождают и воспроизводят нестабильность.

И не случайно, что Афганистан сегодня находится в фокусе всей мировой политики.

Анализ действий международного сообщества убедительно демонстрирует крайне недостаточное внимание и отсутствие взвешенных оценок явления мирового глобального производства наркотиков в центре приложения усилий самого мирового сообщества.

Ярким свидетельством этого являются итоговые документы Лондонской конференции по Афганистану, состоявшейся 28 января этого года, где из 34 пунктов заявления лишь в 27-м пункте содержится робкое упоминание наркотиков.

Не может не вызывать удивления и сожаления тот факт, что этому глобальному и крайне опасному явлению не нашлось места в новой стратегии НАТО, принятой 19 ноября на саммите в Лиссабоне.

Анализируя проблемы глобальных вызовов, их связей с террористическими проявлениями, организованной преступностью и транснациональными наркотрафиками, следует глубже вскрывать причинно-следственные связи этих, казалось бы, разных явлений.

Терроризм, конечно, значительно заметнее, поскольку строится на эффекте усиления, амплификации через СМИ. Однако по масштабам ущерба, а не паблисити транснациональные наркотрафики, порожденные масштабным наркопроизводством, являются на порядки более разрушительными.

Анализ эволюции политической ситуации в Афганистане показывает сдвиг остроты проблемы от терроризма к наркопроизводству.

Внешнее воздействие, одобренное международным сообществом, оказывает сильнейшее и все возрастающее влияние на все внутренние процессы в Афганистане на протяжении уже почти девяти лет.

В течение длительного времени афганское общество не ощущает положительной динамики ни в политической, ни в экономической, ни в социальной сферах жизни.

О кризисе социального самочувствия свидетельствует огромная армия беженцев, превысившая 4 миллиона человек и воспринимаемая как гуманитарная катастрофа и, к слову, являющаяся резервом для рекрутинга многочисленных наркокурьеров.

Вышеприведенные факторы стимулировали следующие последствия:

Первое. Растущее недовольство местного населения вылилось в формирование широкой политической оппозиции, состоящей из целого ряда партий и движений, и в вооруженное сопротивление повстанцев, в котором "Талибан" уже не играет ключевой роли.

Второе. Консолидирующаяся оппозиция, поддерживая ожесточенное вооруженное противостояние, породила колоссальную динамику роста боестолкновений в Афганистане, что при отсутствии реального восстановления порядка порождает организованную преступность.

Третье. Высокая интенсивность боестолкновений полностью блокировала и ликвидировала экономические условия для крестьянства заниматься мирным производством традиционных сельхозкультур, создав колоссальные конкурентные преимущества для производства культуры опиумного мака.

Четвертое. Удар по генофонду народа Афганистана через тотальную наркотизацию подрастающего поколения детей в этой стране.

В концентрированном виде ситуация в Афганистане в целом представлена в провинции Гильменд, в которой производится более 65 процентов мировых опиатов.

Весной генеральный секретарь НАТО Расмуссен оценил операцию "Моштарак" по освобождению от вооруженных повстанцев этой провинции как "большой успех". При этом никакого реального изменения в рядах повстанцев не произошло, а объемы наркопроизводства не только не снизились, но и выросли.

При этом фактическое управление указанными нами анонимными центрами власти происходит отнюдь не с территории самой провинции Гильменд, а с севера, из мест локализации нарколабораторий, и извне.

Отказ НАТО от уничтожения наркопосевов в пользу уничтожения нарколабораторий привел к следующим результатам: наблюдается низкая эффективность новой стратегии США по борьбе с наркотиками в Афганистане, представленной в марте прошлого года спецпредставителем США в Афганистане и Пакистане Ричардом Холбруком.

Уничтожено рекордно малое количество наркоплантаций - порядка 2000 га.

Но, что касается нарколабораторий, Холбрук передал российской стороне официальные данные: в 2008 году уничтожено 13 лабораторий, а в 2009-м - 25, то есть прирост составил 92 процента!

При этом в 2009 году нами было обнаружено 175 брендов нарколабораторий в Афганистане, функционирующих на российском направлении, а в 2010 году таких брендов было уже 425. То есть темпы роста числа лабораторий превышают темпы их ликвидации.

Россию не может не тревожить это отсутствие эффективности. Нам нужны не разговоры о наркотиках, а полная ликвидация афганского наркопроизводства.

За последние годы - параллельно с ростом объемов афганского наркопроизводства - в России выросла смертность от наркотиков, приблизившись к 100 тыс. человек в год. Идет тщательный мониторинг смертности. Выросла не только героиновая, но и гашишная экспансия. Однако нас волнуют не только личные потери, но и общая ситуация в мире.

Кстати, серьезным симптомом утраты ведущей роли терроризма является довольно резкая смена объяснительной модели у нынешней администрации США буквально с первых месяцев ее деятельности.

Показательным является и тот факт, что за пять дней до прощальной речи президента Джорджа Буша-младшего в январе прошлого года Дэвид Милибэнд, бывший на тот момент главой Форин Офис Великобритании, заявил о том, что "война с террором была ошибочной и принесла больше вреда, чем пользы".

Таким образом, заявленная 14 сентября 2001 года знаменитая War on Terror на сегодня практически исчерпала себя, а решение проблемы Афганистана требует нового осмысления и иных подходов.

Так ли уж не правы те, кто, анализируя планетарный феномен афганского наркопроизводства, делают апокалиптические прогнозы: в случае отсутствия решительных и действенных мер раковая опухоль афганского наркопроизводства даст такие метастазы, что закроет нормальные возможности для государств мира заниматься мирным созидательным трудом.

Очевидно, что по итогам девятилетней военной операции в Афганистане требуется сдвиг мировой повестки дня с терроризма на планетарное транснациональное афганское наркопроизводство как новой ключевой угрозы миру и международной безопасности.

Это новая реальность. И именно она должна стать нашим общим приоритетом.