Новый год товарища Сухова
31 декабря 80-летний юбилей отмечает народный артист России Анатолий Кузнецов. Красноармейца "товарища Сухова" в фильме Владимира Мотыля "Белое солнце пустыни" он сыграл в 1970 году. Уже в первом прокате его героя полюбили 34,5 млн зрителей. Однако официальное признание случилось лишь в 1997-м, когда Анатолию Борисовичу была присуждена Государственная премия. Ныне в его творческой биографии свыше ста ролей. С юбиляром встретилась обозреватель "Известий".
Известия: В детстве не грустили, что родились 31 декабря и таким образом лишились персонального праздника?
Анатолий Кузнецов: Нет, обид и грусти не было. Странное дело, но я вообще не могу вспомнить ни одного своего детского дня рождения. И в студенческие времена мне запомнились встречи Нового года. Я тогда дружил с молодыми композиторами - Андреем Эшпаем, Кареном Хачатуряном, с поэтом Робертом Рождественским. Мы заказывали стол в Доме литераторов или в Доме композиторов, ездили в Рузу, где отдыхали композиторы. Однажды развели костер, и Дмитрий Дмитриевич Шостакович показывал, как надо правильно прыгать. Он разбегался, перепрыгивал через огонь и падал головой в сугроб. Гении умели чудить. Мы после этого еще больше уважали Шостаковича. А о том, что у меня еще и день рождения, вспоминали так, между прочим.
Анатолий Кузнецов: Алик Флярковский как-то крикнул: мол, ребята, а ведь Толя сегодня именинник! Но всем уже было не до того. Да и сам я никогда не требовал тостов в свою честь.
Известия: Ваш отец - Борис Кузнецов пел в Большом театре. Дома приходилось слышать его занятия?
Кузнецов: Он дома пел, когда собирались гости. Мне нравилось слушать. А с отцом однажды мы спели - русскую песню. У костра. Он был уже на пенсии, жил в деревне. Голос его и тогда был сильнее моего.
И: Вы учились на вокальном отделении Музыкального училища имени Ипполитова-Иванова. Как отреагировал отец, когда вы перешли в Школу-студию МХАТ?
Кузнецов: Отец не высказывал никаких возражений. Прошли годы, и я сам запел. Есть у меня концертная программа, с которой я гастролирую в сопровождении артистов ансамбля "Серебряные струны". Я читаю стихи Пушкина, Рубцова, других поэтов, а потом исполняю классические русские романсы, ретропесни и душевные мелодии из любимых кинофильмов. Недавно вернулись из Калининграда. Приятно поразили молодые люди, организаторы вечера. Воспитанные, образованные. Новое поколение меня радует. А просто творческие встречи с однотипными вопросами про "Белое солнце пустыни" не доставляют прежнего удовольствия.
И: Без биографических экскурсов в юбилейном интервью не обойтись... Как вы познакомились со своей супругой, режиссером-документалистом Александрой Ляпидевской?
Кузнецов: Поучаствовала моя однокурсница по Школе-студии МХАТ Галя Волчек. У Гали, единственной из курса, была своя комнатка в квартире родителей. Небольшая, но мы могли там собираться. И однажды я там увидел Алю. У нее такие ножки были! Они и сегодня сохранились, хотя пятьдесят лет прошло. А тогда меня поразили ее коленочки. Очень. Потом она меня покорила своими человеческими качествами, неординарными суждениями. Потом я уехал сниматься в Киев, звонил, письма писал. Наконец не выдержал, купил билет в Москву, даже не заходя домой, пришел к ней и сказал: "Все, собирайся, поехали со мной в Киев - я не могу без тебя!".
И: Как будущий тесть, отважный летчик-полярник Анатолий Ляпидевский отреагировал на зятя-актера?
Кузнецов: Положительно, а теща со временем стала моим другом. Первый год мы жили у родителей жены, но хотелось иметь свой угол. Стали копить деньги, чтобы вступить в кооператив. Дом был построен в 1961 году, возле метро "Аэропорт". Знаменитый дом, в котором жили сценаристы Юлий Дунский, Валерий Фрид, Валентин Ежов, Александр Алов и Владимир Наумов, драматург Эмиль Брагинский и другие известные кинематографисты. Ошалевшие от счастья обладания собственным жильем, все ходили друг к другу в гости. Двери в доме не закрывались круглые сутки.
По первости не замечали, что наша двухкомнатная квартира была всего 36 квадратных метров. Рождение дочери Ирины в 1974 году подтолкнуло к поискам. Путем многоходовой цепочки удалось сделать обмен. Нас не испугала "убитость" квартиры. Зато потолки были под четыре метра. И находилась она в мхатовском доме, в том же подъезде, где жил Владимир Иванович Немирович-Данченко и где сейчас его музей. Только въезжали мы в дом на улице Немировича-Данченко, а живем теперь в Глинищевском переулке. Вот такой парадокс. В центре Москвы исчезли улицы Пушкина, Чехова, Станиславского. Они ничего плохого государству не сделали. Как можно было с карты столицы убрать имя великого театрального деятеля? Жители нашей улицы хотят вернуть прежнее название. Не знаю, получится ли...
И: Если вы подключите свои организаторские способности, то получится. Вы ведь занимались продюсерством, сделав в "дефолтный", 1998 год фильм "Райское яблочко".
Кузнецов: Было огромное желание, но труд продюсера тяжкий. Мы с моим сопродюсером Евгением Моргуновым и режиссером Романом Ершовым собрали лучших актеров: Олег Янковский, Сергей Никоненко, Ольга Волкова. Помню, как в фойе Белого зала Дома кино вели беседу с Натальей Гундаревой. Она была такой веселой, и сценарий по пьесе Эмиля Брагинского "Лакейские игры" ей нравился, и снималась она с удовольствием. Достойная картина получилась, но мы были неопытные в пиаре, и у нас не получилось ее дорого продать. А проката в те времена не было. Но я ни о чем не жалею. Когда по телевизору фильм показывают, понимаю, что это не стыдная работа.
И: Продолжать продюсерское дело не хотите?
Кузнецов: Есть один замысел, но я не люблю преждевременных разговоров. И юбилейную дату, которая, скажу вам, безумно меня угнетает, надо пережить и сохранить здоровье. 20 января еще предстоит юбилейный вечер в Доме кино... В пятьдесят я не чувствовал своих лет. С юношества старался поддерживать физическую форму. Гимнастикой занимался, ходил в кружок бокса. Сегодня нагрузки уменьшил. А в былые времена, отправляясь в экспедицию, брал с собой гантели по десять килограммов каждая.
И: Вы сейчас снимаетесь?
Кузнецов: Завершил работу в фильме под названием "Аферистка". Продюсер - Георгий Петрович Любомиров. Режиссер - Александр Кулямин. Мой персонаж - один из известнейших кинорежиссеров. История перекликается с военным временем. Прототипа как такового не было, но я использовал некоторые черты Юлия Райзмана, Григория Александрова, Ивана Пырьева. Мне хотелось подчеркнуть породу, умение в любых ситуациях держать "прямую спину". А второй фильм из восьми серий - "Немец" - снимает на "Беларусьфильме" режиссер Александр Ефремов. Это экранизация одноименного романа Юрия Костина о спасении в Могилеве духовных реликвий. Среди раритетов - крест Евфросинии Полоцкой. И вновь военные события перекликаются с современностью.
И: Вам важен масштаб роли?
Кузнецов: Главное, чтобы роль мне нравилась. Как говорили наши гениальнейшие педагоги, даже если ты играешь маленькую роль, думай, что она главная. И ориентироваться надо на великие актерские примеры. Все большое складывается из мелочей.
И: Вы отказывались от множества ролей. Особенно не везло Эльдару Рязанову, у которого вы не сыграли в "Карнавальной ночи", "Берегись автомобиля", "Гараже"...
Кузнецов: Зато снимался в его сатирической комедии "Дайте жалобную книгу" (смеется). Да, были в моей биографии предложения, от которых я отказывался. Но я всегда знал, почему я так делаю. Алексей Салтыков, с которым мы сдружились на фильме "Друг мой, Колька!", считал меня своим талисманом и хотел, чтобы я играл в "Председателе". Я его отговорил. Роль требовала актера старшего возраста, и Иван Лапиков доказал, что я был прав. Приглашение на роль председателя гаражного кооператива в "Гараже" совпало с приглашением "Баррандов фильм" на съемки фильма по повести Карела Чапека "Гордубал". Чехи были первыми, и я им дал слово. Я играл главного героя, чешского крестьянина с трагической судьбой. Чиновники Госкино отказали в прокате - мол, слишком грустная история. И наш зритель не видел меня в интереснейшей роли. Но сколько я не сыграл в последние годы, не сосчитать! И все потому, что современные СМИ попортили мне карьеру.
И: Как? Вас же так любят журналисты.
Кузнецов: В 1996 году у меня была операция на сердце. А потом случилось сильное отравление, и я попал в больницу. Журналисты тут же начали кампанию: спасите нашего дорогого, любимого. А продюсеры уже настороже: вдруг он опять захворает? Нельзя прекращать работать. Как говорил Эрнст Неизвестный, стоит выпасть из этого колеса, обратно уже не вскочишь.
И: Сейчас появилась народная журналистика. Каждый волен выпускать собственную газету в Рунете. Читаете о себе?
Кузнецов: Интернет я воспринимаю как коммунальную квартиру, в которой не затихают склоки и сплетни. Говорят много, обсуждают и осуждают. Все выводы на повышенных тонах - и все ошибочные.
И: Вы прожили такую интересную жизнь. Почему не напишете книгу?
Кузнецов: Память не все удерживает. А дневников, к сожалению, я не вел.
И: Можно и придумать. Кто проверит?
Кузнецов: Нет. Незачем фантазировать на тему. Читать мемуары я люблю. Основанные на документах. А себе я такой задачи не ставил.
