"Еле дождалась ученика"
На один из дней долгих зимних каникул, когда газета не выходила, пришлась дата, которую нельзя не отметить, пусть даже задним числом. 7 января - сорок дней, как ушла из жизни Белла Ахмадулина. В дни прощания с великим поэтом ХХ века на телеэкране промелькнул сюжет, к которому наш Исторический клуб имеет косвенное отношение. Редактор двух томов, собравших материалы клуба ("Известия": страна, события, судьбы"), Елена Павлова-Гоцева, почетная выпускница факультета журналистики МГУ, мимолетно вспомнила эпизод почти 60-летней давности. Я попросил свою коллегу, сокурсницу и бесценную помощницу рассказать эту историю в деталях.
Есть на Покровке - в двух шагах от ее пересечения с Бульварным кольцом - старинный особняк, дом Апраксина, ХIХ век. То же, о чем хочется рассказать, произошло в 50-е годы ХХ века. Именно здесь, в Доме пионеров Красногвардейского района, состоялся триумф Беллы Ахмадулиной - возможно, первый в ее жизни. И было это задолго до легендарных вечеров в Политехническом.
Занимались мы в литературно-творческом кружке у Надежды Львовны Побединой, и Белла уже тогда казалась не такой, как все, - особенной: стихи ее были вроде бы детскими, но почему-то воспринимались по-взрослому.
...Нам очень нравились бурные обсуждения собственного творчества, а вот Белла часто избегала их. Помню, мы по лестнице поднимаемся, а она - нам навстречу, вниз.
- Надежда Львовна, а Белла ушла!
- Да-да, знаю, мы с ней уже позанимались.
Может быть, таким образом талант Беллы оберегался от наших щенячьих наскоков (прежде всего они касались ее рифм, так не похожих на привычные нам "краса-голоса-леса-чудеса" и, значит, "неправильных").
Учились мы в две смены, поэтому на занятия приходили кто утром, кто после школы. Вышло так, что в 52/53-м учебном году новых стихов Беллы я не слышала вплоть до традиционного отчетного сбора в мае. В тот день к нам пришли гости - писатель Юрий Сотник (его рассказами мы зачитывались) и Юрий Яковлев (тогда - детский поэт). Со сцены звучали стихи - свои сочинения читали Лена Шлиенкова, Ира Дмоховская, Света Чернышева, Нина Лакшина... Вышла и Белла.
- "Учительница", - объявила она. О, кто только из нас не посвящал наивные и неумелые строки школьным наставницам! "Учительница наша, ты прекрасна, и любим мы тебя ужасно!" Но вот стихи Беллы...
Они были про поезд, в котором с войны возвращаются победители. Поют, смеются, плачут, и только один стоит, прижавшись лбом к оконному стеклу: "Знает он - его никто не ждет". И вот - привокзальная площадь. Здесь тоже поют, смеются, плачут. Он пробирается через взбудораженную толпу, низко опустив голову. И вдруг: "На плечо его легла устало/ Маленькая женская рука:/ "Воротился, чуть не прозевала,/ Еле дождалась ученика"... Зал буквально оцепенел.
И второе стихотворение прочитала Белла - "День рождения". Про это у нас тоже было: "поздравляем-желаем, день рожденья-варенье"... А у Беллы - о девочке, в день рожденья которой пришла похоронка: погиб ее любимый старший брат. "Этот день рожденья я провела в слезах". Как-то так, точно не запомнилось...
Надо учесть очень важное обстоятельство: в то время о войне переставали говорить. Безногие инвалиды с улиц Москвы загадочным образом исчезли. День Победы больше не праздновался - выходной с 9 мая перенесли на 1 января... И в это самое время рядовая, казалось бы, школьница главные события своей жизни видит "через войну".
...После Беллы еще кто-то выступал, а потом "итоги творчества юных поэтов" подвел Юрий Яковлев (Юрий Сотник следом "разбирал" прозу). Он похвалил какие-то стихи и даже отдельные строки, сделал ряд замечаний, раскритиковал официоз: "...тобою взращенный ЦК" - на смерть Сталина, но потратил на это лишь незначительную часть выступления. Остальное время посвятил Белле. Он говорил - и было видно, как волновался, - о том, что здесь и сейчас, в стенах этого самого Дома пионеров прозвучала Настоящая Поэзия. И так же волнуясь, произнес в заключение:
- Верьте моему слову - эта девочка, когда вырастет, превзойдет... Твардовского! - он не сразу произнес великое имя, похоже, искал, с чем очень большим и высоким сравнить поэзию "этой девочки".
На следующий день в школе я взахлеб пересказывала всю историю, повторяя потрясшие меня строчки, навсегда оставшиеся в памяти. Похоже, мое ошеломление передалось подружкам. Во всяком случае, много лет спустя наша одноклассница - уже сотрудница дипкорпуса Эдварда Черепнина, увидев на одной из встреч Беллу, улучила минутку и заговорила с ней о давнем событии в Доме пионеров. И тут выяснилось, что Белла тех своих стихов не помнит. Невероятно! Во мне всю жизнь "...еле дождалась ученика..." звучит ее неповторимым голосом. А она не помнит! Что и говорить, Белла во всем была особенной.
