Апокалипсис от граммофона
известия: Все чаще на книжных прилавках появляются ваши новые литературные труды. Теперь это приоритет для вас?
владимир мартынов: Да. Многочисленные заказы на музыку мне серьезно мешают. Из-за них вот прямо сейчас простаивает книжка, которая должна выйти в мае.
и: Она продолжит тему "конца времени композиторов"?
мартынов: Нет, там совсем о другом - об историческом переломе 60-70-х годов, который до сих пор не осознан. В 70-е годы мы начали жить в другой стране. Эта трансформация была, возможно, более фундаментальной, чем перестройка.
и: На какой круг читателей вы рассчитываете?
мартынов: Моя публика - это философы и филологи. С музыкальной аудиторией у меня очень напряженные отношения. Когда я бываю в Союзе композиторов и застаю разговоры о своих книгах, я понимаю, что дискуссия ведется лишь на уровне слухов. Люди услышали про "конец времени композиторов", и для них эта фраза стала красной тряпкой.
и: Но вы же понимали, что она будет таковой тряпкой?
мартынов: Название должно быть эффектным. Однако нужно идти дальше названия. Все думают: раз конец времени композиторов, значит, и музыке конец. А может быть, все как раз наоборот.
и: Тем не менее вы осмелились заявить коллегам, что они мертвецы.
мартынов: Думаю, что имел право это произнести. Представьте: появляется книга "Конец сексуальной жизни", и все знают, что эту книгу написал импотент. Никто не станет ее читать. Но если бы ее написал Дон Жуан, у меня рука точно потянулась бы к полке. В моем багаже все-таки есть некоторые партитуры, которые позволяют мне брать на себя такую смелость.
и: Оппоненты Мартынова утверждают, что центральная идея его книг почерпнута из западных источников и лишь переведена на русский.
мартынов: Своих идей нет ни у кого. Если бы не было Эйнштейна, теория относительности все равно бы появилась на свет. Такие фундаментальные вещи парят над миром и выискивают, в кого бы вселиться. Используемая мною идея впервые высказана французским структуралистом Роланом Бартом. Но ее развитие применительно к музыке - моя заслуга. Я почувствовал в своих руках фонарик, и задача заключалась в том, чтобы пройти с этим фонариком туда, куда никто еще не ходил.
и: Вы, конечно, знаете, что композиторов начали хоронить за много веков до вас.
мартынов: Стоит отличать праздные апокалиптические разговоры от настоящих исторических переломов. В музыке все изменилось с появлением грамзаписи. Во второй половине ХХ века композитор оказался задвинут на задний план, потому что исполнитель стоит ближе к микрофону. Кто из нынешних композиторов может сравниться по известности, скажем, с Паваротти? Я пять лет преподаю на философском факультете МГУ и каждый год задаю студентам один и тот же вопрос: назовите хотя бы одного современного композитора. Никто ни разу не ответил.
и: Крутой и Матвиенко - не композиторы?
мартынов: Есть такая графа в списке музыкальных профессий, как менестрель. Эти двое скорее таковы. Недавно кто-то представлял Ирину Хакамаду: "политический деятель и писатель". Сейчас у нас каждый губернатор - писатель. Если человек выпустил книгу - он писатель, если песню - композитор. Вспомните: в XIX веке каждая барышня сочиняла стихи, а каждый гусар - романсы. Но от этого они не становились писателями и композиторами. И вообще, зачем все к этому стремятся? Композитор - все-таки ученая профессия.
и: Неужели причина смерти композиторов - в безобидном граммофоне?
мартынов: Характер информации напрямую зависит от носителя этой информации. Только на моей памяти произошло несколько технических революций. Я застал эпоху пластинок, катушек-бабин, кассет, компакт-дисков. Сейчас и этой недавней новинке пришел конец. Настоящий композитор пишет от руки, а это в наши дни атавизм.
и: Вы не признаете сочинение музыки за компьютером?
мартынов: Композитор, не пишущий от руки, - это не композитор. Там, где нет нажима, тактильного ощущения, там не может быть нашей профессии. Бах ослеп потому, что в отрочестве и в юности он переписал от руки массу партитур. Это лучшая школа для композитора. Переписывая, ты повторяешь мускульное усилие гения. Сейчас смешно спрашивать молодого композитора, переписал ли он хоть один "Бранденбургский концерт" Баха. Никому даже в голову это не приходит. Все работают за компьютером. А без карандаша композитор становится кастрированным.
и: Но ведь тысячу лет назад люди обходились и без карандашей, и без композиторов.
мартынов: В XI веке Гвидо Аретинский придумал ноты. Он - самый великий человек в истории музыки, потому что он, подобно стрелочнику, перевел путь. Не будь его, не было бы ни Моцарта, ни Баха, ни Чайковского. Сейчас происходит такой же масштабный перевод стрелок. Мои противники просто не видят грандиозности перемен. По масштабу происходящий сейчас переход соразмерен неолитической революции. От мира, в котором мы сейчас живем, скоро ничего не останется. Какие уж тут композиторы! Снявши голову, по волосам не плачут. Предвидеть это очень сложно. Смогли бы вы, сидя в палеолите, догадаться, каким мир будет в 2011 году?
и: Почему, объявив о смерти композиторства, вы сами продолжаете писать музыку?
мартынов: Смерть композиторства - не одномоментное событие, а длительный процесс. Становление профессии происходило лет сто пятьдесят. Это как выход рыб на сушу: амфибии не сразу превратились в млекопитающих. Примерно столько же должно продолжаться умирание композиторов. Однако то, что я делаю, - уже не совсем композиторство, это переходная стадия. Профессионалы упрекают меня в том, что мои партитуры примитивны, в них нет композиторской работы. Это мое сознательное стремление: я многое беру от устных, бесписьменных практик. Например, использую большой собственный опыт работы в рок-группе в 70-е годы.
и: Но вас всегда представляют как композитора. Вас это не смущает?
мартынов: Мне не очень нравится. Тесновато. Но за неимением лучшего - да, я композитор. В конце концов, я член Союза композиторов, закончил композиторский факультет консерватории. Всего лишь пятьдесят лет назад Онеггер выпустил книгу под гордым названием "Я - композитор". Забавно, что я произношу те же слова совсем без энтузиазма.
и: Хоть вы и не совсем композитор, вы, наверное, не отказываетесь от такой вещи, как вдохновение?
мартынов: Конечно. Только я не стал бы употреблять это слово. Есть термины, от которых пора отдохнуть. Например, за произнесение слова "духовность" следует бить палкой по голове. Самый сладостный момент в творчестве - когда приходит идея, когда ты ее поймал. Наверное, это и называется вдохновением. Ничто на свете не стоит этого момента - ни дальнейшее развитие идеи, ни триумфальный успех, ни бешеные деньги.
и: Как вы относитесь к музыке наших дней в целом?
мартынов: Я люблю старинную музыку в аутентичном исполнении. Российская попса - это удар ниже пояса, нечто несовместимое с жизнью. Современная композиторская музыка меня совершенно не интересует. Мэйнстрим классической музыки - звездные пианисты, дирижеры и оперные певцы - тоже. Кстати, помимо конца времени композиторов уже можно говорить о конце времени публики и исполнителей.
и: Почему?
мартынов: Великий фон Караян сильно испортил мир музыки своей звездностью. В классическую музыку проник воздух шоу-бизнеса. В принципе звезда - это Мэрилин Монро. Термин пришел из кино. А можно ли, скажем, Эмиля Гилельса назвать звездой? То же самое касается слова "гений". Гениями называли себя люди Просвещения. Эпитеты нельзя перетаскивать из одной эпохи в другую. Плохо, когда в классическую музыку проникают законы шоу-бизнеса. Классическая музыка начинает косить под попсу, гении смешиваются со звездами. Возьмите Высоцкого: нормальный человек, но зачем он пытался косить под поэта и композитора, добивался, чтобы его признали в Союзе композиторов? Он бард, а не композитор. При соприкосновении чуждых друг другу культур получается уродство.
и: У вас был период погружения в церковь. Я слышал, что тогда сочинение авторской музыки для вас было чем-то вроде греха.
мартынов: Нельзя сказать, что сочинение музыки - это грех. Почти все классические композиторы были верующими и воцерковленными людьми. Плохо, когда композитор начинает думать, что при помощи своей музыки он разговаривает с Богом или делает нечто душеспасительное. Когда Джон Леннон курит, пьет, пописывает музыку - это хорошо. Но когда какой-нибудь автор встает в позу и говорит, что он посланник, медиум, - это, конечно, грех. К сожалению, дурную традицию заложил мой любимый Гайдн: когда на одном из первых исполнений оратории "Сотворение мира" в кульминационный момент люди зааплодировали, Гайдн показал пальцем наверх: подразумевая, что это написал не он, а Бог.
и: Но вы все-таки прекратили писать музыку в годы воцерковления.
мартынов: Когда искренне приходишь в храм и воспринимаешь полноту Церкви, все, что связано с культурой, отпадает как шелуха.
и: Почему же вы вернулись к этой шелухе?
мартынов: Не смог вынести напряжения настоящей церковной жизни. Считаю это признаком своего несовершенства. Когда в конце 70-х я пришел в Церковь, она была отделена от государства, от мира. И в этом была ее истинная мощь. А потом Церковь вдруг приплыла в мир и принесла меня обратно. Сейчас она срослась с государством, в ней тяжело спасаться.
и: Сегодня распространена "домашняя вера": люди верят в Бога, но не в Церковь.
мартынов: Это несчастные люди. Любая вера - путь общности. Однажды мне привезли скрипку из Душанбе. Она стоила восемь рублей, и к ней была приложена инструкция, разъясняющая, как надо играть. Люди, не бывающие в церкви, верят так же.
и: Ваша нынешняя деятельность вас удовлетворяет?
мартынов: Существуют цивилизационные вызовы. Я стараюсь заметить их и ответить на них. В XIV веке в ответ на этот вызов надо было идти в монахи, как сделал Сергий Радонежский. Сейчас надо быть частным маргинальным лицом. Вроде меня.
и: Вам не кажется, что в своей деятельности вы нашли ответ на вызовы 80-90-х годов, а не наших дней? К примеру, вы все-таки пишете книги, а сейчас центр интеллектуальной жизни переместился в интернет.
мартынов: Вы совершенно правы. Но инструментами интернета я не владею, да и не хочу в них погружаться.
и: В молодежной среде представителей ученых профессий часто называют "ботаниками". Принято считать, что такие люди далеки от эротики и сексуальности. Это правда?
мартынов: Я не знаю людей, далеких от эротики. Такие люди либо скрывают свое нутро, либо дебилы. Эротизм разлит в воздухе, от него никуда не денешься. Как говорят святые отцы, блудный помысел не оставляет человека даже на смертном одре. Другой вопрос, как с этим помыслом обращаться.
и: Уважаете ли вы кого-нибудь из современных лидеров?
мартынов: Время лидеров закончилось в 60-е годы. Сравните Васко да Гама и Юрия Гагарина. Первый - лидер, второй - нет. И дело не в том, что он хуже. Просто за его подвигом стоит куча людей. Федор Конюхов как человек, может быть, гораздо ярче Колумба и Магеллана. Но что он открыл? Может быть, что-то в себе...
и: Недавно Дмитрий Медведев сказал, что русская культура должна стать основой российской культуры в целом. Вы согласны с ним?
мартынов: Не знаю, какую именно культуру президент имел в виду. Я люблю русскую культуру XV-XVI веков, знаменного пения и старой иконописи. В те времена белгородская культура была одной, вологодская - другой, псковская - третьей. Везде разные говоры, всюду разные русские люди. Сейчас во всех наших регионах одно и то же, но это уже не назовешь русским. Началась эпоха централизованного ничто.
и: Представьте, что к вам в руки попадает головокружительная сумма денег. Как вы ее потратите?
мартынов: Только не на людей культуры. Когда собираются театралы, композиторы и начинают ныть, это всегда напоминает мне отвратительное ЖКХ. Им я не дам ни копейки. Я бы вложился в восстановление архитектурных памятников. Очень хотелось бы профинансировать реставрацию русских городов - ведь Новгород, Псков, Суздаль находятся в ужасающем состоянии. Но это бессмысленно: ни одна копейка не дойдет до дела. Поэтому я вложусь в итальянские города. Там аварийных шедевров еще больше, чем у нас.
