Как выглядит флот будущего
известия: Насколько конкурс оказался интересен участникам - гражданским дизайнерам?
Роман Троценко: Очень интересен, и это неудивительно: отечественный промышленный дизайн всегда был преимущественно дизайном вооружения, даже в гражданской продукции всегда присутствовал "военный стиль". Ведь что дала Россия миру в индустриальном дизайне? Первое, что приходит в голову, - военные корабли, истребители. В отличие, например, от автопрома, советские, а затем и российские военные машины никогда не были вторичны по сравнению с зарубежными аналогами. Внешний облик наших кораблей, самолетов, танков становился образцом для всего мира, создавая тенденции на десятилетия. Это всегда были уникальные и оригинальные конструкторские решения, и сегодня мы видим продолжение этой школы.
и: Сколько работ было прислано на конкурс и что можно сказать об их качестве?
Троценко: Мы получили 150 работ. Качество фантастическое, при том что задача была поставлена довольно сложная: разработать сам концепт, его трехмерную компьютерную модель, с привязкой к системам вооружений, дать ответы на вопросы, связанные с будущей эксплуатацией судна, а в финале еще и создать анимационный ролик корабля на боевом дежурстве. На подготовку отвели всего пять месяцев. Работа была проделана колоссальная, особенно учитывая количество нестандартных, прорывных решений, которые предложили участники конкурса. К примеру, в номинации "Облик корвета" победил проект судна, имеющего два асимметричных корпуса и вертолетный ангар в межкорпусном мосту, с самой большой площадью палубного пространства, какая только может быть у столь компактного корабля. Она позволяет обслуживать одновременно два вертолета.
и: Это первый опыт привлечения гражданских дизайнеров к работе над крупными госзаказами в сфере военного судостроения. Зачем понадобилось создавать конкуренцию в сфере проектирования военных кораблей? Ведь раньше этим занимались исключительно специализированные КБ.
Троценко: Главная причина - увеличивающийся разрыв между прогрессирующими технологиями гражданского судостроения и военным кораблестроением. Это проблема, с которой столкнулась не только Россия. Она актуальна для всех стран, имеющих военно-морской флот. Строительство военных кораблей из-за сложности их механизмов имеет один из самых длинных производственных циклов. С момента разработки проекта до схода с верфи последнего корабля той или иной серии проходит несколько десятков лет. При этом основную ценность военного судна сегодня представляют электронные системы. Революция в них происходит примерно каждые пять лет. Так что отставание по электронной "начинке" получается очень существенным. Выход - сокращать время, которое уходит на проектирование и строительство.
и: Каким образом?
Троценко: Развивая конкуренцию, привлекая к процессу как можно больше специалистов. Выигрыш не только во времени. Если сравнивать призовые, которые будут выплачены по итогам конкурса, и средства, которые пришлось бы потратить на отдельные исследования по этим направлениям, то экономия - в 10 раз. И очень быстро получили хороший результат. Но беда в том, что специалистов не хватает. Организуя конкурс, мы как раз и хотели выявить лучших, чтобы затем пригласить их к сотрудничеству. Кстати, в последний раз такой подход наблюдался в годы Второй мировой войны, когда весь производственный потенциал судостроения был брошен на нужды военного кораблестроения. Сейчас в этом также есть необходимость. Только причина другая.
и: За границей такую практику используют?
Троценко: Да, ее начали применять лет пять-семь назад. Первыми были американцы. Они провели открытый конкурс на создание боевого корабля прибрежной зоны. Стояла задача - разработать проект судна с хорошим палубным пространством, но небольшим водоизмещением. Разработчики Independence, который сейчас находится на вооружении американских ВМФ, ее решили. Они взяли за основу тримараны, ранее использовавшиеся только в гражданском судостроении для перевозки пассажиров между ост-ровами. Сейчас почти по всему крупному оборудованию, которое производится в США в рамках военного госзаказа, проводятся открытые конкурсы, в том числе с участием гражданских дизайнерских бюро. Эту практику используют и другие страны. Вертолетоносец "Мистраль", который также был спроектирован гражданскими специалистами. И французская верфь, принадлежащая корейской компании STX, где он строится, - гражданская верфь.
и: Получается, военные КБ уже не могут соперничать с гражданскими бюро?
Троценко: Могут. Но решения гражданских дизайнеров и проектировщиков - это как свежая кровь для отрасли. У нас действует около 6 тыс. отраслевых стандартов для военного кораблестроения, по которым вынуждены работать КБ. Часть этих стандартов требует пересмотра. К примеру, корабельный телефон. Военным стандартом для него является аппарат, сделанный из эбонита, способный выдерживать температуру 400 градусов и перегрузку 13 G. Он стоит колоссальных денег. Но возникает вопрос, кто будет говорить по такому телефону, учитывая указанные перегрузки и температуру. К слову, перед тем как дать старт конкурсу, мы провели огромную работу с Военно-морским флотом по согласованию отхода от ряда стандартов. Все, что касается безопасности, применения вооружения и охраны жизни экипажа, конечно, не обсуждается. Но от других отказаться можно, заменив их стандартами гражданского судостроения. Ведь военные стандарты принимаются раз в 20 лет, а гражданские ежегодно корректируются. Поэтому гражданские специалисты предлагают принципиально новые решения - то, что сегодня необходимо флоту.
Проект корвета "Русич" получил специальный приз конкурса
и: Есть ли гарантия, что проекты победителей конкурса будут реализованы и руководство ВМФ в последний момент не даст "задний ход"?
Троценко: С нашей стороны обещаем сделать все для того, чтобы самые перспективные проекты не остались на бумаге. Некоторых конкурсантов планируем пригласить к себе на работу. Многое действительно будет зависеть от позиции нашего главного заказчика - Военно-морского флота. Пока у нас полное взаимопонимание. К слову, часть решений, в том числе и по корвету охраны водного района, ВМФ будет принимать в течение ближайших двух месяцев. Мы хотели получить результаты конкурса именно сейчас, чтобы иметь возможность обратить внимание руководства флота на новые технологические решения.
и: Почему, имея такие ресурсы военного кораблестроения, мы не строим сами те же "Мистрали"?
Троценко: Что касается "Мистралей", то самым главным в этом проекте были сроки: ВМФ рассчитывал получить корабль через 36 месяцев. А только этап проектирования такого корабля занимает минимум два с половиной года. Девять женщин при всем старании не смогут родить ребенка за месяц, так и с кораблем. И решение о создании французско-российского консорциума было правильным. К этому не надо относиться болезненно, так как есть и плюсы. В частности, у нас появляется возможность научиться новым подходам и технологиям. Надо с пониманием относиться к тому, что страна не может быть равно успешна в производстве всего. Да это просто нерационально - брать и с нуля рисовать свой седьмой проект, если у других уже есть целых шесть подобных качественных проектов, которые были реализованы в металле, прошли стадию испытаний и эксплуатации. Авиация этот этап своего развития уже успешно миновала, как мы видим на примере европейского проекта аэробуса, в котором принимает участие много стран, или истребителя Еurofighter.
Сегодня мир меняется очень быстро. К примеру, кто мог предположить пять лет назад, что будет такая проблема с пиратством в Аденском заливе? Эта ситуация сложилась мгновенно, и решить ее самостоятельно не под силу никому. Будущее военного кораблестроения - в том числе и международные альянсы, способные в кратчайшие сроки решать задачи, поставленные ВМФ России.
