Пророк модернизации
известия: Образ Столыпина – лидера образованного, пассионарного, честного, со своей концепцией желаемого будущего, не может не восхищать. Но достаточно ли одной только политической воли первого лица, чтобы решить те гигантские задачи, которые он ставил?
репников: Да, Столыпин был именно таким: и образованным, и пассионарным, и честным, он, в отличие от большинства высших руководителей, знал, куда идти. Призванный потушить революционный пожар, он понимал: нельзя жить только сегодняшним днем, что после того, как Дума была усмирена, а революционные настроения притушены, нужно модернизировать страну, решить ее ключевые проблемы.
Но вот вопрос: в какой мере Столыпин был самостоятельной политической фигурой? Без одобрения императора Николая II любое его начинание оставалось пустым звуком. Имел ли Столыпин надежную политическую опору в обществе? Нет, хотя, у него была программа действий, модель желаемого будущего страны. Да, он постоянно занимался кадрами, собирал свою команду - и в Петербурге, и на местах, дорожил ею и поддерживал своих. Но как политик Столыпин фактически был одиночкой, опиравшимся лишь на кредит доверия императора, а его попытки заручиться поддержкой сколько-нибудь широких слоев народных масс, создать свою партию или опереться на существующие, типа "Союза 17-го октября" – провалились. И в этом была своя фатальная логика: никогда и ни одну из политических сил России того времени он не устраивал полностью, его политические союзники были временными – лишь пока вектор его деятельности совпадал с их интересами. Например, монархисты, в отличие от левых, горячо приветствовали борьбу Столыпина с революционным террором, но большей частью встретили в штыки первые же – под рукоплескание либералов – его шаги по пути модернизации, особенно аграрную реформу, разрушавшую крестьянскую общину. Возможно, дело в том, что он, патриот и в какой-то мере националист, проводил модернизацию на западный лад, его реформы были буржуазными, способствовали укреплению капитализма в России, а это нравилось не всем консерваторам.
и: Интересно, что с возвращением имени Столыпина в наши 90-е годы прошлого века эта картина почти полностью повторилась.
репников: Да! В 1991 году издается сборник его речей в Госдуме: "Нам нужна Великая Россия", и сразу его поднимают на щит совершенно разные политические силы: и Гайдар со товарищи, и журнал "Наш современник", и бородатые неомонархисты с хоругвями. За короткое время Столыпин превратился из "обер-вешателя" и "реакционера" в "предводителя крестьянства" и "забытого исполина". Что объяснимо: фигура сильная, и совершенно разные силы находят в нем то, что им нужно. Но полностью он опять не устраивает никого: то слишком националист, то – излишне буржуазен, одни не прощают ему разрушения общины, другие – борьбу с революционерами. И снова Петр Аркадьевич востребован, его славят, его воспевают, его проклинают, но понимать-то до конца – не хотят.
И здесь я хотел бы воззвать не столько даже к нашей общей совести, хотя и это вполне уместно: ведь то, что Петр Аркадьевич был обречен, понимаем не только мы сегодня, но и сам он понимал. Но мужественно, до конца нес свой крест. И заплатил самую большую цену не для того, чтобы потомки заболтали то бесценное историческое знание, которое он явил своим служением. Нет, я обращаюсь к нашему инстинкту самосохранения! Потому что вопрос так и стоит: или прозябать, проживая природные ресурсы, и навсегда проиграть в "большой игре", или напрячься, собраться и двигаться вперед…
и: Не понимаю, почему у нас нет социальной базы для модернизации – ведь объективно это в интересах подавляющего большинства граждан.
репников: Обществу нужно время, чтобы осознать: экономика знаний выгодна большинству граждан, потому что она заинтересована в развитии каждого - ведь в каждой голове может родиться такая идея, которая обогатит потом всю страну. И анализ уроков истории, в частности опыта Столыпина, очень полезен при выборе и стратегии, и тактики нашей модернизации. Сегодня, спустя 20 лет после возрождения интереса к наследию Петра Аркадьевича, у нас уже есть возможность брать не только поверхностный слой его наследия – публицистические работы и яркие речи, которые по-разному можно трактовать. Мы можем посмотреть в глубину, ибо все эти годы ученые занимались кропотливой работой и сумели ввести в оборот огромный массив данных. Они задались целью не "обвинить" или "оправдать" Столыпина, а понять логику его реформ, объяснить его достижения и ошибки; наконец, обобщить его опыт. И теперь можно ясно представить себе, что Столыпин хотел сделать, что ему удалось, а что нет и какие уроки можно отсюда извлечь. А делать это придется.
и: Каких открытий вы, как историк, ожидаете на этом пути?
репников: Будет воссоздана более объемная картина общественно-политической жизни дореволюционной России. Столыпин жил не в вакууме: он должен был считаться и с Думой, бывшей не только ареной острых политических баталий, наши знания о которых не полны, но и средоточием острейших умов страны, за каждым из них стояли свои аналитики, философы, мыслители, каждый привнес что-то важное в общую копилку обществознания – и об этом нам пристало бы знать много более нынешнего… Он считался с прессой - она формировала общественное мнение. А какие публицисты тогда были! И кого из них мы хорошо знаем? Вот послушайте: "Когда "законным" путем упраздняются все перегородки, мешавшие господству беспринципных денег, то расшатываются и принципы, на которых зиждется государственная власть, и обычаи, более глубоко, чем легко обходимый закон, нормирующие народную жизнь; сводится к нулю даже самая свобода, нуждающаяся для реального, а не бумажного только осуществления, в идейной защите со стороны лиц, независимых от власти денег". Актуально, не правда ли? А это Василий Величко, поэт и публицист, проделавший сложную идейную эволюцию, написал еще в конце XIX века. Тогда же философ и публицист Константин Леонтьев отмечал, что революционные учения появились "несомненно, как реакция против либерализма, которому на экономической почве всегда соответствует бессовестное господство денег..."
и: Можно ли сегодня, осмысливая опыт Столыпина, получить нечто сверх высокого морального примера?
репников: Основной урок в том, что реальная история – не цепь фатальных неизбежностей, она зависит от нас. А историческая наука – не сборник древних побасенок, а инструмент научного предвидения. Но насколько сложна ее задача! Это сегодня мы понимаем: нужно говорить не о том, что Столыпин не успел провести модернизацию, а о том, что сама модернизация началась слишком поздно. Что в результате он вызвал недовольство и либералов, и радикалов, и монархистов, были недовольны и помещики, и сами крестьяне. Даже многие убежденные приверженцы из "Союза 17 октября" от него отвернулись.
и: После публикации в "Известиях" бесед с президентом фонда Столыпина Павлом Пожигайло и известным политологом Наталией Нарочницкой откликнулись неслучайные люди, которые со знанием дела обрушились на Петра Аркадьевича: он-де и жестокий, и циничный, и т. д. Они не были оригинальны – вспомним критику Столыпина Львом Толстым. Бывает ли оправданная жестокость? Расстреливать террористов - значит, уважать жизнь других людей?
репников: Спросить критиков Столыпина, нужно ли в XXI веке противодействовать терроризму и бороться с теми кто, осуществляя теракты, убивает людей – они эту борьбу поддержат. Почему же тот, кто занимался аналогичными действиями сто лет назад, обвиняется в жестокости? Сам Петр Аркадьевич призывал отличать кровь, пролитую во время операции врачом, от крови, пролитой преступником. Другое дело, что для борцов с самодержавным режимом именно Столыпин преступником и являлся, и никакого примирения тут быть не могло, за "стол переговоров" эти люди никогда бы не сели.
Вопрос здесь не только в Столыпине, который как государственный деятель был обязан пресекать террористические действия. Не при нем террористические убийства начались и не с его смертью кончились. Вопрос в реакции общества!
Вспомним убийство Александра II. В море соболезнований новому императору выделялась одна записка: "Отец твой не мученик и не святой, потому что пострадал не за церковь, не за крест, не за христианскую веру, не за православие, а за то единственно, что распустил народ, и этот распущенный народ убил его". Исполком "Народной воли" требовал общей амнистии политическим заключенным, "пересмотра форм государственной и общественной жизни" и "переделки их сообразно с народными желаниями". Философ-либерал Владимир Соловьев публично призвал нового императора простить убийц: "Он не может не простить их! Он должен простить их!". О помиловании просил и Л. Н. Толстой. Что же Александр III? Он передал графу, что, если б покушение было совершено на него самого, он мог бы помиловать, "но убийц отца не имеет права простить" и 3 апреля 1881 года цареубийцы были казнены.
Посмотрим теперь биографии народовольцев и эсеров: это яркие и неординарные личности, от Софьи Перовской и Льва Тихомирова, который, правда, впоследствии публично раскаялся и перешел в монархический лагерь, до Бориса Савинкова и Марии Спиридоновой. Будь у многих возможность легально оппонировать власти, они вряд ли бы скатились до крайних мер.
и: Почти каждый хоть раз был свидетелем каких-либо крупных событий и потом видел о них репортажи в СМИ - как правило, это не одно и то же. То есть искажения возникают даже при попытке зафиксировать небольшие фрагменты потока событий – можно ли вообще говорить о какой-то объективности по отношению к такой информационной бездне, как История?
репников: Проблема мифологизации сознания существует всюду, где нет критической массы знаний и навыка критического восприятия информации. Вспомним советские мифы о Керенском, который никуда не убегал в женской одежде, о Ленине, который во время революции, вопреки "хрестоматийному образу", был гладко выбрит. Наконец, эпизоды из фильма Сергея Эйзенштейна "Октябрь", которые подавались, как "документальная хроника" штурма Зимнего. Сейчас тоже творятся мифы, с иным знаком. Как спастись от этого ученому? Известный историк М. Блок писал: "За зримыми очертаниями пейзажа, орудий или машин, за самыми, казалось бы, сухими документам история хочет увидеть людей. Кто этого не усвоил, тот, самое большее, может стать чернорабочим эрудиции. Настоящий же историк похож на сказочного людоеда. Где пахнет человечиной, там, он знает, его ждет добыча".
Не случайно, обращаясь к историческому прошлому, мы пытаемся найти личность, которая могла бы быть востребована сегодня. Такую, как наш великий соотечественник Петр Столыпин.
