«До приезда в Москву я и не знал, что концерт фонда «Федерация» — благотворительный»

Маэстро, вы что-то знали заранее о той благотворительной акции, в которой вам предстояло участвовать, и о фонде «Федерация»?

Вообще-то я очень люблю петь для русской публики — при любых обстоятельствах. Но то, что этот концерт — благотворительный, для меня стало неожиданностью. Честно скажу, свой гонорар за это выступление я давно получил. Но по просьбе организаторов я побывал в одной из детских больниц вашего города. Немного пообщался с ребятишками, на долю которых в самом начале их жизни выпало столь тяжкое испытание. Разговаривал с докторами, с заведующими онкологическим и гематологическим отделениями этой больницы. И мне показалось, что у детей есть возможность отличного лечения. Может быть, наилучшего, какое только возможно сегодня в этой области. Хотя, конечно, проблемы ощущаются. Но Россия не одна в такой ситуации. Посмотрите, что происходит сейчас во всем мире — в Италии, в Испании или Греции. Я уже не говорю о странах Северной Африки. Повсюду правительства урезают социальные расходы, в том числе и на медицинскую помощь, что я считаю преступлением. Мир сошел с ума, люди превратились в марионеток, помешанных на деньгах.

Почему сейчас в мире стала править любовь к деньгам?

Я всегда говорил своим детям, а теперь говорю внукам: нужно уважать всех — вне зависимости от расы, цвета кожи, социального и материального положения — и не испытывать восхищения перед материальной стороной жизни. Очень сложно сохранить целостность, неразвращенность человеческой натуры, чтобы не стать рабом потребления. Я сам далеко не аскет, но надо во всем знать меру.

Как сегодня работает ваш знаменитый фонд по борьбе с лейкемией?

Штаб-квартира фонда находится в моей родной Барселоне. Это такой «материнский фонд», первый в мире. И у этой «матери» есть «сыновья» — филиалы в США, в Швейцарии и Германии. Это четыре фонда, которые работают независимо друг от друга, но с единой целью, под одним названием. Мы занимаемся поддержкой научных исследований, помогаем семьям жить рядом с больницами, где лечится их близкий человек, и детям, которые подолгу вынуждены находиться в больнице. В самом скором времени мы начинаем очень важный и масштабный проект — строительство исследовательского центра, где около 80 ученых и врачей будут работать исключительно в области гематологии и борьбы с лейкемией. Это очень амбициозный проект, его реализация намечена к 2014 году, мы сейчас оплачиваем строительство, а администрация Каталонии будет оплачивать все, что касается поддержки жизнедеятельности центра. На сегодняшний день мы уже вложили в это строительство €16 млн.

По какому принципу финансируется фонд?

У нас много меценатов, а лично я сорок процентов любого своего гонорара неизменно вкладываю в фонд. Мы, известные люди, должны использовать свою популярность, чтобы вернуть обществу хотя бы минимальную долю того, что нам дает слава. Я каждый день помню о том, что мне очень повезло в жизни: я смог побороть очень серьезное, часто роковое заболевание, при котором шансов на выживание было не слишком много.

Как, несмотря на планетарную известность, вам удается оставаться закрытым человеком? В отличие от многих своих коллег вы редко попадаете на страницы светской хроники…

Я не отношусь к тому типу артистов, которые испытывают необходимость делиться своей жизнью. Не захожу в Facebook каждые пять минут, чтобы поминутно рассказывать о том, что я делаю. Моя частная жизнь — это мое личное дело. Я категорически не фанат душевных откровений. Да и того, что сегодня известно о моей профессиональной деятельности, вполне достаточно. Могу без ложной скромности сказать, что мы — Лучано Паваротти, Пласидо Доминго и я — были самыми популярными тремя тенорами в мире. Девяносто процентов публики действительно хотело слушать нас именно втроем. И еще важно, что я выработал в себе умение быть счастливым вопреки всем житейским испытаниям и трудностям. О себе могу сказать, что я — искренний певец.

Вам нередко доводилось выходить на сцену вместе с русскими исполнителями. Кто из них запал в душу?

Да, их было много. Я пел и с Женей Нестеренко, и с Юрием Мазуроком. Но если бы мне пришлось выбрать одного, то это была бы Елена Образцова. У нее такой фантастический голос — как полноводная река.

Когда гастрольная жизнь забрасывает вас в такие неожиданные города, как, например, Батуми или Абакан, откуда вы и приехали ныне в Москву, что самое интересное для вас в подобных поездках?

Я люблю встречаться с людьми. Когда я еду в Абакан, то прекрасно понимаю, что это не в Лас-Вегас. Русские люди, что ныне большая редкость, — такие настоящие, немного наивные, искренние...

У вас нет желания, по примеру некоторых своих коллег, возглавить какой-нибудь театр или фестиваль?

Я хочу быть только главой своей семьи. Других лидерских амбиций у меня нет. Возможно, 20 или 30 лет назад я об этом думал, но сейчас уже не хочу ничего подобного.

Вы недавно сказали, что закончили оперную карьеру. Это решение обжалованию не подлежит или было принято под влиянием чего-то сиюминутного?

Это то, что называется трудностями перевода. Я разговаривал с журналистами в Англии и сказал, что если не буду петь в опере, то посвящу себя своему фонду. Что было интерпретировано как заявление об окончании карьеры. Но это неправда. Я надеюсь реализовать один проект: возможно, кто-то напишет оперу специально для меня. Но это вопрос не сегодняшнего дня. А пока мои планы — самые обычные. Выступления по всему миру — в Вене, Лондоне, Китае и Японии. На 21 декабря запланирован предрождественский концерт в Москве, после которого я отправлюсь в Петербург.

Вы не боитесь ехать в Японию? Возможная радиация вас не пугает?

Я люблю Японию. Я, конечно, небезрассуден. Но в данном случае страх — удел слабых.

Вы будете отмечать свое 65-летие 5 декабря нынешнего года?

Кажется, в этот день у меня концерт в Японии. Никаких больших торжеств не намечается ни тогда, ни потом. В мои годы вообще лучше дни рождения не праздновать...