Грозит ли Ливии ускоренная исламизация
В Бенгази произошла стычка: люди «Аль-Каиды» фактически силой изгнали из офисов представителей Национального переходного совета. К тому же эта организация взяла на себя ответственность за взрывы смертников в военной академии Алжира.
— Полковник Каддафи — диктатор, но он контролировал ситуацию в стране. С его уходом следует ожидать усиления «Братьев-мусульман», «Аль-Каиды» и других панисламистских организаций, — считает секретарь группы Совета федерации по сотрудничеству с Нацассамблеей Афганистана Вячеслав Некрасов.
Но насколько они прибавят в весе?
Складывается впечатление, что большинство ливийских повстанцев разделяют ценности радикальных исламистов. Однако эксперты считают, что это не так: противники Каддафи в массе своей слишком ценят удовольствия светской жизни, чтобы сменить диктатуру полковника на систему религиозных запретов.
— Победа «Аль-Каиды» может заставить забыть о племенных традициях, очень важных для многих ливийцев. Ведь у радикалов есть только умма — мусульманская община, — говорит эксперт Института Ближнего Востока Сергей Серегичев.
Он предупреждает, что подчиняться придется тому, кого назначат — пить нельзя, развлечений нельзя, за границу нельзя. То есть возникнет диктатура еще более страшная, чем режим Каддафи. К тому же в этом случае невозможно рассчитывать даже на ручеек международной помощи.
Кстати, многие ливийские женщины, которые получили при Каддафи образование и работу, вовсе не желают, чтобы было как в Афганистане.
— Большинство повстанцев — отнюдь не религиозные фанатики, — считает Серегичев. — Да, они ходят в мечеть пять раз в день, но это нормально для многих мусульманских стран. Однако фундаменталистов они не любят, потому что те требуют ограничить доступ к жизненным благам и заставляют вести аскетическую жизнь.
— Средний повстанец смотрит телеканал «Аль-Джазира» и восхищается жизнью в ОАЭ и Саудовской Аравии, — поясняет ведущий аналитик Петербургского центра изучения Ближнего Востока Александр Сотниченко. — Ему нужно много денег, а в идеале — возможность выезжать в Италию и Францию, чтобы поразвлечься.
Основной костяк повстанцев — люди 30–40 лет, которых объединяет неприятие режима Каддафи. Значительная их часть — жители социальных низов. Не то чтобы они стали ярыми поборниками демократии, но они за то, чтобы в стране у них было не хуже, чем у соседей, говорит Серегичев.
Практически все эти люди выросли в условиях, где жизненный путь во многом предопределен и зависит от твоего клана, племени. По мнению эксперта, демократия для повстанцев — не равенство прав и свобод, а способ выбраться наверх из грязи.
— Среди повстанцев есть исламисты, целеустремленные и безжалостные. Но они в меньшинстве, — считает эксперт-востоковед Института стратегических оценок и анализа Сергей Демиденко. — В основном же это интеллигенция, которая, впрочем, предпочитает позировать перед камерами в Бенгази, а не воевать. А также менеджеры среднего звена, рассчитывающие подняться на волне революции, и, разумеется, криминальные элементы.
Еще один надежный барьер на пути распространения норм радикального ислама — разделение Ливии между различными племенами и кланами. Они не дружат между собой, и идея, поддержанная одним племенем, будет отвергнута соседями-соперниками. А основная часть отрядов организована по племенному признаку, хотя это и не афишируется.
— Как правило, вождь становится командиром отряда. Либо же племя дает деньги на оружие, на машины, чтобы ребята смотрелись не хуже других, — рассказывает Серегичев. — Заботу о семьях племя тоже берет на себя.
Правда, по мнению Демиденко, племенной фактор последнее время размывается — люди переселяются в города. Но городское население все же меньше склонно к традиционализму, чем сельское.
