К середине 1930-х многие на Западе всерьёз задумались об использовании советского опыта

Вторую мировую войну готовили долго и тщательно. Ещё после подписания Версальского договора, официально завершившего для Германии Первую мировую, верховный главнокомандующий войск Антанты маршал Франции Фердинанд Бертранович Фош сказал: это не мир, а перемирие на двадцатилетие. Война в Европе разразилась в предсказанный им срок.

В других частях света война, по сути, не прекращалась.

Гражданская война в Китае, разгоревшаяся почти сразу после провозглашения его республикой в 1912-м, открыла ворота японской интервенции в 1931-м. Число её жертв, по разным оценкам, — от 5 млн до 50 млн человек. В Африке Италия, опираясь на свои колонии Эритрею и Ливию, в 1935-м вторглась в Эфиопию и в 1936-м провозгласила её частью своих североафриканских владений. Это была уже серьезная угроза одному из главных транспортных путей всего мира — Суэцкому каналу.

Бои в Латинской Америке шли в основном без европейского вмешательства. Разве что в 1932–1935-м в войне за предполагаемые залежи нефти в долине Гран-Чако на стороне Боливии воевали немецкие ветераны Первой мировой, на стороне Парагвая — русские. Наши победили. Парагвай получил 3/4 долины, где нефти так и не оказалось.

Но все это представлялось дальними мелочами, не способными повлиять на страны, считающие себя главными: ни на Западную Европу, ни на Соединённые Государства Америки. Политика великих держав шла в обычном русле. В частности, Англия открыла очередной раунд своей многовековой игры — поддержания европейского равновесия, дабы континентальные страны боролись между собой и не располагали свободными силами для ударов по острову. После Мировой войны (ее тогда еще не звали Первой) Франция оказалась единственным гегемоном на континенте — значит, надо усилить Германию как противовес ей.

Вдобавок Германия должна была несколько десятилетий подряд платить Англии с Францией громадные суммы репараций. Для этого СГА предоставляли ей кредиты на льготных условиях: всё равно репарационные платежи тут же возвращались за океан в погашение задолженности тех же Англии с Францией за американские военные поставки. Но в любом случае Германия нуждалась в рынке сбыта, ибо долги рано или поздно приходится возвращать.

Всеобщим возмутителем спокойствия был Союз Советских Социалистических Республик. Великая депрессия обрушила цены многих высоких по тому времени технологий, да и их творцов. СССР скупил целые заводы, создал у себя множество конструкторских бюро с участием иностранных специалистов — и к середине 1930-х стал так силён, что многие на Западе всерьёз задумывались об использовании советского опыта. Более того, успешнее прочих выходили из Великой депрессии как раз те страны, что рискнули внедрить у себя некоторые элементы социализма: Третья Германская империя и Соединённые Государства Америки. Тем, кого это не устраивало, естественным представлялось устранение нежелательного примера с мировой арены. А для этого опять же нужна была сильная Германия: внутри национальной социалистической немецкой рабочей партии, в 1933 году ставшей там единственной, уже в 1934-м сторонники национализма во главе с Адольфом Алоизовичем Хитлером одолели сторонников социализма во главе с Грегором Петеровичем Штрассером и Эрнстом Юлиусовичем Рёмом.

Поэтому Германии предоставлялась одна уступка за другой. За 1935–1937-й годы отменены все ограничения на её вооруженные силы и оборонное производство. Англия это поощряла, Франция не возражала: потеряв в Первой мировой более пятой части призывного состава, в том числе почти треть солдат, не проживших еще и четверти века, она панически боялась любой войны и не пыталась спорить со своей главной союзницей.

В 1938-м настал черед версальских решений о границах Германии. В марте она воссоединилась с Австрией. Возражал только СССР. Остальные заинтересованные стороны молчали, ведь решение о воссоединении приняло еще Учредительное собрание Австрийской республики, избранное 19 лет назад. А в сентябре 1938-го в Мюнхене Англия и Франция отказались от гарантий территориальной целостности Чехословакии, предоставив Германии горный запад республики — Судеты с преобладающим немецким населением. И в конечном итоге — доступ к крупнейшему в Восточной Европе центру военной промышленности.

Понятно, что СССР после развала системы коллективной безопасности задумался о собственной. В апреле 1939-го началось прощупывание возможности нормализовать отношения с Германией, невзирая на ее демонстративную антикоммунистичность. Захват немцами чешских военных заводов изменил баланс сил в Европе настолько, что даже Франция забеспокоилась. Но, увы, союзники так и не предложили СССР ничего похожего на готовность воевать с Германией всерьёз (и, кстати, не воевали, пока та сама не захватила Францию). Пришлось Москве в конце концов 23 августа 1939 года подписать с Берлином договор о ненападении, какие тогда были у доброго десятка наших соседей.

И, прочитав всё это, вы ещё верите, что 72 года назад Германия напала на Польшу потому, что заключила этот договор?