«Литературное наследство» как зеркало советской жизни

В Литературном музее открылась выставка, посвященная одной из самых знаменитых книжных серий советской поры, пережившей распад СССР — «Литературному наследству».

Нет гуманитария, который если не хранит дома, то хотя бы раз в жизни не держал в руках ее объемные книги. За 80 лет вышло 103 тома, многие — в нескольких книгах. В них более 50 000 страниц текста, 10 000 иллюстраций. 

История книжной серии «Литературное наследство» выглядит как зеркало русской жизни: смотреть иногда страшно, оторваться — невозможно. В фойе музея — фотографии создателей «Литнаследства», филолога Сергея Макашина и легендарного искусствоведа и коллекционера Ильи Зильберштейна. В двух залах — живопись и графика, печатавшаяся в черно-белой версии и теперь наконец показанная в красках. Здесь имена первого ряда, от Крамского и Серова до Бенуа и Леонида Пастернака.

В витринах — уникальные документы, связанные с историей «тихой», казалось бы, серии. «Литнаследство» изначально выходило под эгидой РАППа, планировался ежемесячный журнал. Сразу стало понятно, что 2–3 книги в год — это максимум, на который может рассчитывать редакция. Но и максимум достигался редко. Иные тома, одобренные Главлитом, месяцами лежали в типографиях. Проекты других десятилетиями не могли получить одобрения в ЦК КПСС.

На выставке в Трубниковском показывают письма генсекам: Хрущева просят способствовать выходу тома об англо-русских связях (в итоге тот делался больше сорока лет и вышел в начале 80-х), Андропова — помочь с томом Герцена, чей архив разбросан по миру.

Есть здесь и письма Вышинскому, и покаянные послания бывших сотрудников в ЦК. Например, литературовед Иван Сергиевский, ставший консультантом ЦК, извиняется за публикацию статей Виноградова, Эйхенбаума и Томашевского, а среди своих политических ошибок называет и такую: «В 1948 году я не проявил должного чувства ответственности, приняв приглашение Мейлаха присутствовать на устроенном им банкете по случаю присуждения ему звания лауреата Сталинской премии». Не помогло: из ЦК Сергиевского все же уволили, характеристику-донос написал Дмитрий Шепилов (тот, который «и примкнувший к ним»).

В годы борьбы с космополитизмом редакцию ожидала "чистка", но каким-то чудом обошлось. Зато в годы оттепели том о Маяковском подвергли разгромной критике. На выставке можно увидеть рецензию в газете «Литература и жизнь» (сокращенно ее называли «ЛиЖи») под названием «Против клеветы на Маяковского». Показывают и публикацию в «Литературке» — «Против искажения исторической правды». В итоге второй том о Маяковском так и не вышел, в библиографии серии номер 66 так и остался незанятым.

Представлены и забракованные цензурой материалы. Их хватало. «Цель "Литнаследства" - расширение знания, - противоречила идеологии советского общества. Те времена прошли. Сейчас цензура - скорее экономическая", - говорит нынешний глава серии и организатор выставки Александр Галушкин. В 30-е же статьи выдирали порой из готового тиража — такая судьба постигла первый том, откуда уже в ходе продажи изъяли письма к «народнику» Михайловскому. Иногда вместо одних статей вклеивались другие — так исчезла публикация, посвященная неизвестным выступлениям Ленина 1918–1919 годов (главным их источником были репортажи в эсеровской прессе).

Судя по материалам, множество проблем изданию приносили коллеги. В одной из витрин показывают заметки академика Храпченко, резко критикующего план чеховского тома: слишком многие мемуары кажутся академику полными ненужных деталей, угодный власти образ классика готов пострадать. В итоге том вышел в сильно усеченном виде.

Жизнь в условиях постоянной осады способна сломить многих. Редакция «Литнаследства» не просто выстояла, но обеспечила серии место в истории. Вряд ли где еще в мире есть такое авторитетное и в то же время увлекательное издание. 103 тома в стеклянных шкафах не просто украшают выставку — они знак того, как наука может пережить власть.

Выставка в Литературном музее продлится до 18 ноября.