«Только с молодыми можно получать удовольствие от музицирования»

Концертом 26 января в Московской филармонии открывается юбилейный год знаменитого гобоиста Алексея Уткина — маэстро исполняется 55. Уткин, прославившийся в «Виртуозах Москвы», с 2010 года возглавляет Государственный камерный оркестр России. С юбиляром встретилась корреспондент «Известий» .

— Вас называют «золотым гобоем России», в программе концерта значится  премьера сочинения Михаила Броннера «Метаморфозы, или Золотой осел». Не слишком ли много золота?

— Я уже стал забывать эту кличку — «золотой гобой», поскольку это было актуально 8–10 лет назад, для рекламы: в нашей стране важно всевозможное золото. А «Золотой осел», думаю, не будет дисгармонировать с «золотым гобоем». В качестве дирижера выступит автор, Михаил Броннер, а солирующим гобоистом будет один из моих лучших учеников, Эмиль Мирославский. Я же буду слушать первое отделение из зала и выйду на сцену только во втором.

— Карьеру оркестрового музыканта вы уже завершили?

— Я перестал быть солистом оркестра уже в конце 1990-х годов, хотя опыт работы в «Виртуозах Москвы» с Владимиром Спиваковым мне потом очень пригодился. Стал работать в сфере камерной музыки в основном с молодыми музыкантами: только с ними можно получать удовольствие от музицирования. У молодых еще мало житейских забот, они многое понимают по-своему и открыты для восприятия хорошего. Это не «белый лист», а то благодатное поле, где можно посеять как доброе, так и недоброе. К тому же они не требуют сразу огромных гонораров, в отличие от музыкантов другого поколения, которые очень высоко себя ценят.

— Что нужно, чтобы стать первоклассным гобоистом?

— Жуткое количество терпения. Нужно всю жизнь посвящать непростому делу, не идя той дорожкой, которой обычно идут мои коллеги. С 1982 года, когда я познакомился со Спиваковым, и до 2012-го пройдена извилистая дорога, но вела она к определенной цели. А цель очень простая — свобода и самостоятельность.

— В 55 лет что-то изменилось в вашем сознании?

— Не люблю эти границы. Жизнь человека — это одна линия. С возрастом начинаешь понимать, что чем дольше ты остаешься молодым, тем лучше. Со всеми слабостями, со всеми странностями, свойственными мальчишке или девчонке. Взрослеть задачи у меня нет. Этот процесс идет помимо твоего желания, ну и пусть идет. А мы будем мечтать, как будто нам только 15–20 лет.

— Так может еще чем-нибудь заняться? Картины начать писать, стихи...

— Вполне возможно. Когда-то во время интервью журналистка все интересовалась, какие у меня планы. Я тогда уже не работал в «Виртуозах» и говорил, что не знаю, что буду делать, но, скорее всего, это может кого-то шокировать. Так и произошло, я задирижировал. Я когда-то своей жене говорил: «Если я схвачу дирижерскую палочку, ты отбери и сломай». 

— На конкурсе Чайковского вы дирижировали карандашом.

— Во-первых, я к нему очень привык: нужно было помечать в процессе репетиций  особенности каждого из солистов. Во-вторых, им очень удобно дирижировать, он вполне заменяет палочку. Ну, а третье — это некая ирония по поводу  собственной дирижерской деятельности.

— Вы все время открещиваетесь от звания дирижера.

— Это такая предначертанная дорога, которую проходят очень многие музыканты и которая никогда меня не привлекала.

— Верите в судьбу?

— Не задумывался. Рано об этом судить. Наверное, судьба есть продукт невероятного желания и терпения.

— Тогда поделитесь мечтами.

— Первая мечта — отыграть ближайшие концерты, самые важные. Я не делю концерты на главные и второстепенные. Издалека они все кажутся не очень важными, но чем ближе подходят, тем кажутся важнее, и самый главный концерт — ближайший. Вторая мечта — после этого уехать на дачу, отдохнуть. Это самое чудное место, где можно соскучиться по музыке и музыкантам. Там проходит несколько дней, начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке, и вдруг понимаешь — ах, да! Берешь инструмент в руки — и все встает на свои места.