Недовольные с Рублевки
Жители Рублевки 23 февраля решили отметить День защитника отечества митингом в защиту уникального местного ландшафта. Поводом стало решение властей о присоединение этих земель к Москве с последующей их застройкой.
«Велика Россия, а отступать некуда. Кругом Москва», «Злой чиновник, что ты вьешься над родимой стороной», «Москва, поверь нашим слезам» — десятки плакатов, по креативности вполне способных конкурировать со столичными акциями любой направленности, развернули жители Аксиньино и всех окрестных сел и деревень. Возможно, в силу очевидной небедности селян им можно было поверить, что присоединение к столице не сделает их ни богаче, ни счастливее.
По плану «большой Москвы» к столице отходит не только массив, расположенный между Варшавским и Киевским шоссе, но и несколько «отдельно взятых территорий»: живописные поля и перелески в районе Николиной Горы, Горок Х, Иславского, Дунина, Звенигорода. Большая часть этих земель изначально принадлежала Конезаводу № 1 в Горках Х, одному из старейших и самых богатых в России. Сейчас уже почти вся земля распродана, но сельхозназначение сохраняет: поля по-прежнему засевают, сено идет на корм лошадям.
По слухам, циркулировавшим на митинге, премьер Владимир Путин еще в бытность президентом посетил конезавод, пообещав «не давать его в обиду». Однако в связи с застройкой окрестностей заводчикам уже предложили перебраться в Смоленскую область.
Строго говоря, жизнь в Подмосковье с массовой застройкой несовместима в принципе. Тем более когда речь идет о застройке мест, которые являются памятниками: археологическими и историческими (как Звенигород или село Дунино, где сохранился дом-музей Пришвина, где бьют святые источники и обнаружены курганы каменного века), природными.
Еще в конце прошлого века НИиПИ Генплана Москвы разработал проект «Верхняя Москва-река», согласно которому в Западном Подмосковье должен быть создан Национальный природный парк (Федеральный заказник). Выступавшая на митинге активист из села Дунино Татьяна Экономова предложила этот проект реанимировать. Он, правда, включал земли от МКАД до Николиной Горы — от них уже мало что осталось.
В относительно «живом» состоянии пока остается побережье Москвы-реки от Николиной Горы до Звенигорода (за него и ведется борьба). Если учесть, что именно здесь формируется роза ветров, идущих на Москву, и эта часть реки снабжает город и Подмосковье питьевой водой, острота ситуации становится особенно очевидной.
Кстати, представление об аксиньинском митинге как о «бунте Беверли-Хиллз» сильно преувеличено. Равно как и представление о Рублевке как месте поселения исключительно «богатых и знаменитых». Даже в Жуковке остались еще простые деревенские дома, а чем дальше от Москвы, тем больше. Местные жители не торопятся сниматься со своих мест, коттеджная застройка идет в основном за счет «освоения» природных ландшафтов. Одно время здесь даже попытались учредить новый праздник — День коренного жителя Рублевки.
И если звезды, уже выразившие поддержку требованиям сохранения природы, на митинг все-таки не пришли, объяснив это сложным графиком, то «коренные», в том числе люди за 80, мужественно провели на продуваемом всеми ветрами высоком берегу реки несколько часов. Они живут здесь с рождения. Многие помнят войну — ровно на том месте, где собрался митинг, проходил рубеж обороны. Говорят: «Тогда отстояли — может, и сейчас отстоим».
Президенту Дмитрию Медведеву и премьеру Владимиру Путину уже направлено письмо с требованием сохранить заповедные территории и провести публичные слушания по поводу присоединения к Москве. Под письмом — более тысячи подписей, в том числе Михалкова, Башмета, Ливанова, Юргенса, Грамматикова, Пугачевой, Галкина, одним словом, людей, придерживающихся разных политических взглядов, но ради защиты родной природы забывших о своих разногласиях.
Когда я ехала обратно, Рублевку перекрыли. Разворот через двойную осевую, крюк в пару десятков километров, но и там съезд на шоссе оказался закрыт. Когда общая потеря времени приближалась к полутора часам, я обратилась к охране возле въезда в очередной элитный поселок: «Не успеваю написать в газету о митинге по защите природы. Можно, машину у вас оставлю, а потом заберу? Мне тут пешком уже недалеко». — «Можно, — отвечают. — Только вы уж напишите, что и среди охраны есть добрые люди, которые солидарны». Я пообещала, и обещание выполняю: «добрых людей, которые солидарны» действительно много. Как я замечаю в последнее время — значительно больше, чем видно невооруженным взглядом.
