На суд в Каир бывшего президента Египта и фактического тирана Хосни Мубарака привезли в клетке. Мубарак мало что мог слышать, кроме проклятий толпы, народ требовал его казни. Но вариации на тему sic transit gloria mundi нас сейчас не интересуют, на повестку дня все более настоятельно встает остро насущный и вполне практический вопрос: как быть в подобных случаях, возможен ли какой-либо общепризнанный приемлемый выход, имеющий целью минимизировать количество зла? Ведь и само правовое государство как институт изначально рассматривалось как меньшее из зол, как способ остановить или предотвратить войну всех против всех.
Незавидная участь свергнутого диктатора вряд ли может вызвать особое сострадание, но агония загнанного в угол тирана — это всегда пролитие крови, это выброс на поверхность самых темных социальных инстинктов. Расстрел Чаушеску, растерзание Муамара Каддафи в буквальном смысле этого слова, бойня, которую с завидной регулярностью устраивает тот или иной загнанный в угол диктатор, настоятельно требуют принятия определенных согласованных международных норм. У тирана должен быть выход, некий предусмотренный международным сообществом ход, позволяющий уйти от расправы, от неконтролируемой волны народного гнева и даже от последующего суда в собственной стране. Иначе раненый зверь будет отбиваться до последнего, более того, его озверение неизбежно заразит массы, превратит народ в разъяренную толпу, и даже если толпа добьется своего (добьет своего деспота), призрак неправедного жертвоприношения будет преследовать не одно поколение граждан.
Идея напрашивается сама собой, пусть пока в спекулятивном виде. По аналогии с океанариумом или террариумом, где содержатся пресмыкающиеся и прочие гады, надо создать тираниум — защищенное международными конвенциями убежище, куда попадали бы прежде всего воспользовавшиеся своим последним правом тираны. Охраняемый заповедник такого рода находился бы под управлением спецучреждения ООН и мог бы располагаться, например, в столице Албании.
Выгода, или, скажем так, польза тираниума, очевидна. Диковинным обитателям заповедника гарантируется жизнь и определенный статус. Они не имеют права покинуть охраняемую территорию, скажем, городской квартал или кемпинг, — их пребывание здесь определено как пожизненное. Но зато их жизнь вне опасности, она защищена от возмездия конвенцией и закончится путем естественного угасания. Сколько диктаторов могли бы предпочесть персональное «бунгалнеобхо» в тираниуме бессмысленному цеплянию за уже неспасаемую власть. Кстати, «президент» Йемена Салех — один из свежих примеров — торговался почти год, чтобы обрести нечто подобное. А если бы существовал отлаженный механизм — сколько жизней можно было бы сохранить, сколько времени сэкономить...
По большому счету, вызывает удивление скорее отсутствие столь напрашивающегося института. Конечно, прецеденты в истории человечества были, но какие-то очень отдаленные. Вспоминается остров Святой Елены, где доживал свои дни Наполеон — именно в соответствии с конвенцией великих держав. Пытались ведь решить проблему, но найденное решение не закрепили, иначе бы мы уже имели сегодня полезное приспособление для сдерживания бесконтрольной, впавшей в безумие власти.
Пожалуй, препровождение того или иного диктатора в тираниум можно рассматривать и как своеобразный знак отличия: не каждому все же достается персональный остров Святой Елены или собственные апартаменты в охраняемом силами ООН заповеднике... Понятно, что далеко не все деспоты, получившие «приглашение» или черную метку от собственного народа, откажутся от репрессий, за народами останется их право на революцию, как за каждым человеком — право на бунт, согласно Бакунину. Но «международная конвенция о тиранах» все же могла бы стать важным элементом техники безопасности самой истории.
Если помечтать, можно найти и другую, вполне коммерческую выгоду от существования заповедника. Скажем, каждый турист, посещающий Европу, знал бы, что в Риме — Колизей, а в Тиране — тираниум. Можно своими глазами посмотреть на бывших «отцов нации», солнцеподобных вождей, основателей самых невероятных джамахирий... Можно взять у них автограф и даже интервью. Вот они ходят по отведенному для них кварталу, дружат или не дружат семьями, ходят в гости или пребывают в полном одиночестве, обмениваются опытом или враждуют друг с другом.
И еще. Какой обширный материал для историков, для социологических и психологических исследований! Ведь до сих пор не ясен вопрос, занимавший еще Платона: как рождается душа тирана, каким преобразованиям она подвергается, как сказывается на человеке длительное погружение в бесконтрольную власть? То есть помимо всего прочего проект мог бы иметь несомненную ценность для науки.
